Из змеи она вдруг превратилась в назойливого комара, и в своей новой ипостаси не прекращала попыток укусить, поцедить крови, но все безрезультатно.
— Софушка, тебе непременно стоит подружиться с сестрами князя. — Отлипнув от окна, снова обратилась ко мне.
Достала!
— Анна и Наталья очаровательные девушки, которые смогут многому тебя научить.
— Например тому, как не надо вести себя за столом? — уточнила я, не открывая глаз.
Она достала, а я устала. Я бы предпочла сто пикировок с Анной, чем один разговор с Татьяной.
— Их манеры выше всяких похвал, — ринулась в бой не-родственница. — Как свободно и красиво они держат осанку и пользуются столовыми приборами. У тебя сегодня дважды чуть вилка не упала. Вот позору-то было бы…
Интересно, когда это она такие моменты углядела? Я хоть и не обучалась столовому этикету, но его отлично знала Софья, и ее тело меня еще ни разу не подводило. Хотя бы в этом. Я ни на мгновение не задумалась, для чего нужен тот или иной прибор, все получалось естественно и непринужденно.
— Не стоит беспокоиться о том, чего не случилось.
— И твой бессовестный намек на родовое проклятье, — вошла во вкус, а заодно и в раж Татьяна. — Постыдилась бы говорить такое о женихе! И…
— Хватит! — рявкнул князь, не выдержав теткиного напора. — Помолчите, Татьяна, от вас уже голова гудит. Просто нет сил!
— Но я же…
— Замолчите! И чтобы ни звука до самого дома, иначе отправлю молиться и учиться кротости у жриц Многоликого!
Ого! А князь, оказывается, не только на дочь орать умеет.
— Ах, — картинно выдала Татьяна, и это было последнее, что она сказала.
Я облегченно вздохнула. Прикрыла глаза, рассчитывая наконец подумать обо всем, что случилось за ужином.
Итак, что мы имеем? Мне явно не рады. И это на сто процентов взаимно. Вдовствующая княгиня умна и осторожна. Сама меня ни разу не оскорбила, но Анну одергивать не спешила, давая той карт-бланш. Всегда ведь можно сослаться на неразумность и молодость дочерей, слишком близко принявших к сердцу внезапную женитьбу брата. Сестринская любовь и все такое…
Вот только у меня сложилось впечатление, что Анна во многом действовала не по указке, и к концу ужина ею были недовольны все, включая и «счастливого» жениха, и будущую свекровь. Казалось, она то ли яро меня ненавидит, то ли злостно завидует. Для ненависти как-то совсем мало времени прошло, для зависти вроде нет поводов.
Чему тут завидовать? Что я, будучи пустышкой, выхожу замуж за сильного колдуна? Так ведь она вроде не лишена дара. Непонятно…
И ведь спросить не у кого. Разве что у Чета поинтересоваться.
Кстати, а где этот неугомонный чертяка?
Неугомонный чертяка обнаружился уже дома. Нагло развалившись в Софьиной кровати, лениво болтал в воздухе лапами. Никто кроме меня его не видел, так что переодеваться я опять пошла за ширму. Еще не хватало светить перед этим чудом природы голой попой. Обойдется! Хотя скорее комментариями замучает. Он такой — он может.
А мне ссориться с ним не выгодно. Надо беречь ценный источник информации и по возможности дружить с ним.
Отпустив Беляну отдыхать, я наконец полностью сосредоточилась на Чете. Тот уже не валялся кверху задом, а сидел на краешке кровати, флегматично поводя хвостом из стороны в сторону. Я бы даже сказала, задумчиво так, сосредоточенно.
— Что ты молодец не весел, что ты голову повесил? — спросила, подтрунивая.
— От того не весел, что ты договор подписывать не желаешь, душа моя залетная. — Состроив жалобную мину, он тоненько выдал: — Подпишешь?
Перед моим лицом, снова засверкав от магических спецэффектов, появился свиток.
— Я могу только прописать, — честно ответила ему. — Люлей.
— Злая ты, Машка. Бессердечная, — горько выдохнул аджан. — Совсем меня не ценишь, не любишь и не жалеешь…
— Потому что я тебя не знаю. И не могу расшифровать твою абракадабру, — озвучила очевидное, а Чет удивленно на меня воззрился. Явно на другой ответ рассчитывал. — Вот когда научишь читать все, что там написал, тогда и подумаю над заключением сделки. И, возможно, любви тебе немного отсыплю. А пока только люли, милый.
Что это он в самом деле? Я девушка двадцать первого века. Нашел дуру подписывать что-то не глядя и не читая, да и на слово я верить не собираюсь. Нет уж! А то как заключу сделку с местной нечистью, потом в рабство меня отправит или того хуже — на сковороде раскаленной вечность жариться. Чет, конечно, не черт, но что-то от нечисти в нем определенно есть. Возможно, я предвзята, но подписывать все равно ничего не стану!
— А ведь я полезный. И красивый! — продолжал он неумелые попытки.
— Я тоже ничего, — ответила ему в тон и с интересом спросила: — А скажи, вот если бы тебе предложили подписать то, что ты предлагаешь мне, ты бы согласился?
Пауза. Глаза у Виньецкого забегали. Быстро-быстро. Как бы в итоге косоглазия не случилось.
— Я? Договор? Да зачем мне… Я ж… это… самое…
— А вот я не это не самое! — фыркнула, но без недовольства. Реакция Чета, если честно, повеселила. — Полагаю, тема договора закрыта?
— И откуда вы только такие умные беретесь на мою голову, — буркнул аджан и весь такой из себя обиженный и оскорбленный спрыгнул на пол.
— Да ладно тебе, ты ведь и не рассчитывал, что уговоришь. — Я села на краешек кровати и с трудом подавила зевок. Тело Софьи уже вовсю намекало, что мне пора баиньки. — Лучше расскажи, что интересного узнал?
— А с чего ты взяла, что я что-то узнал?
— А у тебя на лбу во-о-от такими буквами написано: сил нет, хочу поделиться! — Я развела руки в сторону, демонстрируя размер этих самых букв.
— Врешь! — Чет, наивная душа, бросился к зеркалу.
— Шучу, — мягко его поправила. — И все же тебе не показалось, что Анна себя вела странно? — закинула я удочку, желая разговорить своенравного «помощника».
— Да завидует она! — отмахнулся чертяка, крутясь возле зеркала, любуясь собой распрекрасным. — У нее дар есть, но сла-а-абенький. Ей такая партия, как тебе, не светит даже с богатым приданым.
Интересно…
— А как ты это понял? Ну, про дар.
— Да тут нечего и понимать! — хмыкнул хранитель и, наконец отлипнув от зеркала, принялся вышагивать по комнате. — Я же аджан. За версту магию чую. Вот у Андрюхи твоего сильный дар. Аж две, девонька, стихии! Воздух и вода. Видела, как он принюхивался?
— Э-э-э…нет.
— Слепая ты моя курочка… Меня он учуял! Хуже подстилки своей блохастой! — Чет демонстративно скривился.
Надеюсь, это он не про его любовницу.
И почему я опять думаю про его любовниц?