Книга Короткого Солнца - читать онлайн книгу. Автор: Джин Вулф cтр.№ 46

Так было и после того, как дьявольская рыба умерла. Возможно, я вел бы себя лучше, если бы рядом был другой человек, но его не было; мои руки настолько сильно дрожали, что мне было очень трудно вложить нож Сухожилия в ножны. Нам нравится думать (или, во всяком случае, мне всегда нравилось), что наши руки и ноги не предадут нас; но в такие моменты мы узнаем, насколько мы ошибаемся. Мои руки дрожали, колени ослабели, и слезы, из-за которых я почти не мог моргать, грозили смыть кровь дьявольской рыбы с моего лица. Я попытался пошутить с Бэбби, чтобы посмеяться над тем, что с нами случилось; однако мои зубы стучали так сильно, что он решил, будто я рассердился, и отошел подальше, отстал, чтобы держать меня под наблюдением ради безопасности.

Самым логичным было бы вернуться к озеру и помыться в нем. Эта мысль наполнила меня ужасом, и вместо этого я пообещал себе, что умоюсь в море; так что я был весь в крови, когда мы вернулись к баркасу и обнаружили на борту Саргасс. Она проявила немалое мужество, не закричав при виде меня и не прыгнув обратно в воду.

Что касается меня, то я был готов поверить, что страх и борьба с чудовищной рыбой-летучей мышью лишили меня рассудка. Чтобы увидеть ее такой, какой я видел ее тогда, обнаженной, если не считать ее золота и длинных, до пояса, волос (которые тоже были золотыми, но местами — зелеными), ты должна сначала представить себе дни и ночи в море и многочасовую прогулку по этой невыразительной зеленой равнине, после которой мне казалось, что на всем этом витке не живет никто и ничто, кроме Бэбби и меня.

Сегодня прибыли послы из далекого города. Он называется Скани — во всяком случае, я не могу лучше произнести его название. Послы — три седобородых человека, чинные и серьезные, но не лишенные чувства юмора, — приехали верхом на мулах в сопровождении тридцати или сорока пеших вооруженных слуг. Им сказали, что Шелк здесь, «правит Гаоном», и они хотели пригласить меня править и Скани.

Я объяснил, что не правлю (ибо на самом деле я не более чем советник здешнего народа) и что я не могу и не хочу брать на себя ответственность за два города, столь отдаленных друг от друга.

Затем они поставили передо мной несколько проблем, сказав, что это были судебные дела, возникшие в Скани в течение прошлого года, и попросили меня вынести решение по каждому и объяснить принципы, на основании которых я принимал решения. Вкратце: обе стороны вполне могли говорить правду так, как они ее видели. Тот, кто не может допросить их обоих, а также допросить свидетелей, не может и решение вынести; я так и сказал.

Я опишу один из этих случаев.

Жители Скани смогли покинуть Виток длинного солнца только потому, что богатый человек из их родного города снабдил их несколькими сотнями карт и другими ценными деталями для ремонта посадочного аппарата. Он сделал это при условии, что ему будет разрешено претендовать на очень обширный выбранный им участок земли, размер которого был заранее оговорен. (Этот богач был, я полагаю, одним из трех послов, хотя они ни разу не упоминали об этом.) Так и было сделано.

Этот человек теперь хочет жениться на молодой женщине, почти девочке, которую он раньше нанял в качестве прислуги. Невеста (как я буду ее называть) полностью согласна. Трудность заключается в том, что объявилась некая бедная женщина, которая потребовала выкуп за невесту, сказав, что она мать невесты. Сама невеста отрицает это, говоря, что ее отец остался в Витке длинного солнца, и что ее мать (она назвала имя) погибла, когда их посадочный аппарат взлетел. Возможно, я должен сказать здесь, что, согласно их обычаю, жених или его семья покупают невесту у ее родителей; но если невеста является сиротой, ее покупают у самой себя, то есть она получает свой собственный выкуп за невесту, который становится ее собственностью.

Все это живо напомнило мне Саргасс и золото, которое она носила; тем не менее в некоторых отношениях ее случай был прямо противоположен этому. Во всяком случае, сегодня ночью я намереваюсь написать о ней очень много, и я это сделаю. Так что различия должны стать достаточно очевидными.

Ее бледно-золотистые волосы были длинными, как я уже говорил, и местами окрашены в туманный зеленый цвет каким-то микроскопическим морским растением, укрывшимся в них. Я испытываю искушение сказать, что именно ее волосы побудили меня назвать ее так, но это было бы не совсем правдой; правда в том, что ее имя, которое не было словом на Всеобщем языке, сбивало меня с толку, и слово «Саргасс» было близко к нему по звучанию и, казалось, очень ей подходило.

Ее лицо было прекрасным, сильным и чужим. Под этим последним я подразумеваю, что никогда прежде не видел никого с таким острым подбородком, очень высокими скулами и раскосыми глазами. В те дни ее кожа была белой, как пена, отчего губы казались ярко-алыми, а темно-синие глаза — темнее ночи. Сначала я заметил ее наготу, как, наверное, заметил бы любой мужчина, потом длину ее ног и женственные очертания тела, и только потом золото, которое она носила. Только когда она отпустила бакштаг и помахала левой рукой, очень робко и неуверенно, я понял, что ее правая рука отрезана чуть ниже плеча.

— Привет? — Ее голос был чуть выше порога слышимости. И снова: — Привет?

Это слово — одно из самых обычных, и я помню, что, когда я был маленьким мальчиком, майтера Мрамор обычно смеялась над теми, кто использовал его, говоря, что мы должны благословлять тех, кого приветствуем, именем бога дня.

Или, если мы слишком застенчивы для этого, лучше сказать «Доброе утро», «Добрый полдень», «Добрый вечер» или «Добрый день». Но я никогда не забуду, как Саргасс стояла в моем старом баркасе, как махала мне рукой (она очень боялась Бэбби, как я быстро понял) и как восхитительно звучал ее голос, когда она прошептала «Привет?»

В ответ я, быть может, сказал: «Добрый день», «Привет!» или «Будет ли снег?» Или любой другой вздор, который ты можешь предложить. Скорее всего, я был слишком ошеломлен, чтобы вообще что-то сказать.

— Я одна из вас, — торжественно произнесла она, и я подумал, что она имеет в виду — одна из команды нашей лодки, и попытался сказать что-нибудь любезное о потребности в помощи, не упоминая о ее отсутствующей руке. Среди рыбаков есть поговорка: «Одна рука для себя, другая — для лодки». Это значит, что в бурном море ты должен держаться одной рукой, а другой выполнять свою работу, и, разговаривая с Саргасс, я никак не мог отделаться от идиотской мысли, что она не сможет этого сделать.

— Я тебе нравлюсь?

Это было сказано так бесхитростно и с такой детской серьезностью, что я понял: ответ может быть только один.

— Да, — сказал я ей. — Ты мне очень нравишься.

Она улыбнулась. Как будто ребенок улыбнулся, и улыбка сделала ее лицо прозрачным, так что я мог видеть женщину, которой она когда-нибудь будет и всегда была, женщину, которая стоит за всеми женщинами и стоит даже за Кипридой, Фелксиопой и Ехидной. Если у этой женщины и есть имя, то я его не знаю; «Саргасс» — такое же хорошее имя, как и любое другое.