Земля-воздух - читать онлайн книгу. Автор: Александра Лимова cтр.№ 15

— Сука, полоснула так полоснула. Киса, если шрамы останутся, я тебя удушу к хуям просто. — Как-то совсем по звериному вздернул он верхнюю губу, оглядывая полукруглые ободки от моих ногтей и велел водителю арендованной тачки прогуляться пару минут.

Я, сообразив, что мрачное выражение его лица, с которым он отдал приказ мгновенно подчинившемуся водителю, не сулит мне ничего хорошего, истерично дернула ручку двери, но меня уже сдернули с места и подмяли под себя.

Сжал так, что не пошевелиться. Я, чувствуя, как в ответ на щедро разбавивший кровь адреналин, инстинкты в защитной реакции пробуждают ненависть, прищурено смотрела в злые зеленые глаза.

Неправильно, априори неправильно чувствовала как быстро через возводимые защитные баррикады злости прорывается ощущение иррационального желания, будоражившего кровь.

Желание и ненависть.

Но на этот раз он, обуянный жаждой мести, отчетливо сверкающей в изумрудах глаз, вовсе не собирался танцевать на тонкой грани моих таких радикально разных чувств к нему.

Мои руки, зажатые одной его лапой, от силы давления его пальцев начали неметь, а его вторая рука, прижимавшая мою шею к дорогой коже сидения, чуть усилила нажим, затрудняя горячее дыхание.

— Горячая сука… — саркастично улыбнулся он. — Я ж сейчас тебе трахну…

И сознание затопили горячие воды согласия и иступленной ярости. Я дернулась вперед, вполне сознавая, что его хватка от этого движения только усилится, что он попытается удавить в буквальном смысле мою попытку сопротивления. И он попытался. Одновременно накрывая мои губы своими, и вжимая собой, просто втискивая мое ослабленное нехваткой кислорода тело в кожу обивки салона.

Мое сознание потонуло в бурлящих водах такого дичайшего смятения чувств, что позволило ему дать точную характеристику мне, которой в отличии от него никак не удавалось держать себя и ситуацию в целом под контролем. Горячая сука. Удивительно даже, как кожа сидения не плавится от нестерпемиго жара моего тела.

И я ненавидела уже не только его, но и себя. За жадно прильнувшее тело, за дрожь, тронувшую почти полностью онемевшие от его хватки пальцы, за неуместное, совершенно точно неуместное возбуждение, сорвавшим во мне якорь рациональности и раздробившим его остатки в мелкодисперсную пыль.

Его язык прорвался сквозь мои губы, пробегаясь достаточно жестко, но так распаляющее по моему языку и задевая кончиком чувствительное мягкое нёбо. Хрупкое подобие самоконтроля, осиротевшее, кричавшее на краю сознания, рассыпалось и рухнуло серым хрупким пеплом разметавшемся по пустоши, на которой безраздельно царствовал изумрудный смерч, сметающий все, что попадалась на его пути. Запускающий под кожу, по всем нервным окончаниям отраву опьяненного желания, концентрированно оседающего болезненной тяжестью в низу живота.

Он снял пальцы с моей шеи, позволив сделать свободный и такой уже ненужный вдох охлажденного кондиционером воздуха. Рванула вперед с силой, со страстью, заставляя его отпрянуть и прижаться спиной к двери машины. Что ему не понравилось. Снова перехватил за горло, сдерживая отчаянное проклятие, рвущее не только мою душу, но и отравляющее его.

— Кис-кис… — опьяненно прицокнул языком он через стиснутые зубы, глядя на меня со смесью жажды и ярости. — Ты натворила дел и будешь зализывать вину. Я же обещал.

Несколько отрезвило, когда он сунул мне под нос сочащуюся сукровицей тыльную сторону истерзанной мной ладони. Сука. Снова противоборство. Я парализовано смотрела на белую кожу с полукружьями следов от моих ногтей. И это дурманило. Серьезно. Это просто опьяняло, вгоняла в какую-то неописуемый туман, скрывающий в своих клубящихся грехом недрах мой разум и оберегая его от рациональности. Эти чертовы мои следы на его теле. Изливающиеся сукровицей. Меня штороило с этого.

— Залижи, я сказал.

И если бы он не произнес этого вслух, ушедшая в безумие искушения я, определенно бы прикоснулась к его пораненной коже губами. Но не после такого повелительного тона. Унижающего. Пускающего под откос все мое сумасшествие по нему. С моих губ сорвался презрительный смех, а глаза предупреждающе прищурились еще прежде, чем положение вещей дошло до все еще расслабленного под его дурманом мозга.

Он понял. Он всегда понимал, где спадал прессинг его гребаного сумасводящего меня веяния. И не дал прийти в себя окончательно. Опрокинул на сидение, прижал разгоряченным телом, снова пробуждая почти загнанное и запертое в низинах разума сумасшествие. Я сама, совсем безотчетно раздвинула ноги. Сама прижалась к нему в ответ на сжигающие шею поцелуи губ. Сама обвила его плечи. Сама призывно приподняла бедра, когда его скользящие от бедер вверх пальцы задирали плотный материал платья.

Подался вперед бедрами, выказывая, подтверждая свое желание нехилой эрекцией и напором губ на моих устах. И почти сорвал «да», когда моего опьяненного мозга коснулось такое застарелое, но неизменное правило половой защиты.

— Серьезно, да? — разгоряченно выдохнул мне в губы, вызывая сожалеющий кивок. — У меня с собой нет. Кис, подумай.

Еще и отрицательно повел головой, сжигая меня в изумрудном пламени своих глаз. Попробовал настоять, звякнув пряжкой ремня и едва снова не сорвав согласие с моих губ.

Но отработанный многолетний рефлекс выдал отказ, вызвав в его глазах просто торнадо негодования. Только подкрепившего мою слабую уверенность в себе.

— Да ну и похер. — Недовольно отстранился, всем своим обликом являя крайнюю степень неудовольствия. — Киса все равно будет наказана.

Недовольно подобралась на сидении и забилась в дверь, настороженно глядя на его четкий профиль, занятый приведением своего вида в порядок.

— Это чем же?

— Я так понял, киса весьма дорожит своей работой. На том и сыграем. Разочек, ибо шантажирующим ублюдком, подгоняющим под себя правила жизни, чтобы всегда оставаться в выигрыше, я себя никогда не считал. — Хрипло рассмеялся и, открыв окно, подозвал водителя, пасущегося неподалеку. — Сыграю один раз в шантаж. Киса, слушай мои условия. В ближайший час мне придет идея, я тебя в ней понуждаю поучаствовать и мы в расчете за несостоявшийся секс. В противном случае заявлю твоему начальству о весьма хуевом фрилансе, а там, так понимаю, для тебя грядут свои гнилые пряники.

Грядут. Захлестнуло горячей волной раздражения, смыв к чертям всякое подобие возбуждения. Какой грязный шантаж! Хотя и одноразовый. А дорога до отеля составляет как раз-таки час. Что может случиться в бескрайних полях объездной дороги Цюриха? Водитель уже был за рудем и запускал двигатель.

Я ожидала подлянки, но ее все не наступало, поэтому я, опасно гарцующая под гнетом алкоголя в крови и деланным равнодушием его персоны, пытаясь хоть как-то отвлечься, чтобы не сойти с ума и с интересом вглядывалась в окно, утратив всякую бдительность. И зря, но тогда я об этом еще не знала.

Смотрела на идеальные луга проплывающие совершенные за окном, выглядящими будто поля для гольфа. В отгороженных милым белым заборчиком местах паслись образцовые симпатичные коровы. Это смотрелось отфотошопленными фотографиями. И осознание, что это не картинки, а действительно реальность, вызывало непроизвольную улыбку и успокоение. Все в Швейцарии призвано находить спокойствие и умиротворение, вся эта непоколебимая надежность и уверенность в завтрашнем дне, чувствовавшиеся в людях, в идеальном пейзаже, в воздухе витавшем по улицам застроенным не особо высотными и даже не современными домами, но каким-то уютными, чарующими своей схожестью с европейским обликом и нотками швейцарской непоколебимости… И я растворилась в этой атмосфере. Расслабилась. И, забывшись к нему повернулась.