Паноптикум - читать онлайн книгу. Автор: Александра Лимова cтр.№ 21

— Всегда работает. — Хмыкнул он и кивнул в сторону дверей, заставляя меня скрежетнуть зубами.

В большом зале еще были гости, мы мимо них к лестнице. Служба безопасности на местах — гости прибыли. Неярко освященный коридор, он в кабинет, я за ним.

Впитался под кожу смрад опасности. Из тринадцати присутствующих я знала только двоих. И то, один из них Аслан стоящий у двери с непроницаемым лицом роящийся в телефоне. Снова много лиц не славянской внешности. Только вот смердило от них не только деньгами, но и положением. Уверенные жесты, твердость во взглядах, в голосе, когда пошли незначительные разговоры, приветствия, пока Эмин усаживался во главе стола, а я быстро, четко и без суеты, разливала алкоголь и добивала последние штрихи перед началом.

Поправила браслет вызова на запястье, прижимаясь к стене за дверью и прикусывая губу, чтобы подавить улыбку. Истерика. Очень вовремя.

Несколько минут назад я трахалась с Асаевым на кухне и сходила с ума от оргазма, а сейчас он там, за стеной, сидит во главе стола с людьми, от которых веет силой, властью и еще чем-то таким, что остро ударяет по рецепторам, суживает сосуды и студит кровь. Их глаза. Человека видно по глазам. У них у всех вот то, что было у Асаева, когда он нажимал мне ножом под подбородок. Неограниченность. Безнаказанность. То, что я несколько дней испытала при виде Асаева в его филиале, когда поняла направление его деятельности. И то, почему она открыта — таких нельзя трогать. А он венчает стол.

Колени почти подогнулись, но я упрямо их выпрямила и браслет завибрировал. Мне не хотелось переступать порог вообще. Совсем. Абсолютно. Но ледяные пальцы уже повернули ручку.

За столом негромкие разговоры, распечатывается колода карт и упаковка с фишками. Готовится партия в покер.

У крайнего справа, с аккуратной черной бородой и особо пронизывающим взглядом была аллергия на грибы. Нужно заменить горячее. У меня внутри все цепенело, когда я подходила к нему, а он пристально смотрел мне в лицо. Мои пальцы взяли его тарелку и он быстрым незаметным движением локтя спихнул вилку на пол. Потому что ему надо было рассмотреть мою грудь, ведь она глухо была закрыта. Внутри все оборвалось. Я едва сдержалась, чтобы громко не сглотнуть, чувствуя взгляд бородатого, хотя смотрела в его тарелку. Дежавю не было, Эмин тогда смотрел не так. Не как на самку. Он тогда оценивал и прессовал отслеживая реакцию, делая выводы. Здесь было совершенно иное. Здесь на меня смотрели как на бесправное животное, на разово употребляемую беспрекословную вещь. Мои ноги только дрогнули, чтобы я присела на корточки за вилкой, как негромкие разговоры разрезал краткий, совсем не громкий свист, но резко обрубающий любое действие. Как призыв хозяина увлекшемуся псу. Свист Эмина.

Повисла мертвая тишина. И мертвая не потому что так говорят, а потому, что действительно такое ощущение создалось, что все сдохло. И начало разлагаться.

Бородатый сглотнул и медленно, очень медленно перевел взгляд на Асаева.

Эмин чуть прищурено смотрел в глаза заметно побледневшего мужика и воздух в помещении напитался тяжелейшим отчетливым металлическим привкусом. Мое сердце пустилось в галоп, когда я видела как Асаев смотрел на бородатого. Я понимала, почему тот побледнел. Эмин сидел в кресле расслабленно, в правой руке на подлокотнике тлела сигарета. Он не был зол или раздражен, и в его глазах этого не было. Там было то, что ударило наотмашь по моему инстинкту самосохранения, громко заорав в голове отступить сейчас же к двери. А ведь он смотрел даже не на меня. Эмин затянулся и перевел взгляд на Аслана за моей спиной.

Аслан за секунду преодолел два метра расстояния от двери до стола и с силой, резко и быстро впечатал мужика головой в стол. В тарелку от которой я инстинктивно отдернула пальцы. На белом фарфоре, расколовшимся от силы удара, кровь. Аслан удерживал его рукой в смоляных волосах, бескомпромиссно вжимал его лицо в битую тарелку. Хотя тот, сдавленно и как-то страшно прохрипев и не думал сопротивляться.

Эмин снова тихо и кратко свистнул и бородатый, придушенно выдохнув, с трудом под рукой Аслана повернул голову в сторону Эмина, чуть подавшегося вперед к столу и стряхнувшего пепел в бокал с виски и глядя как пепел оседает в жидкости. Потом перевел от виски темный взгляд в глаза удерживаемого Асланом мужика и очень тихо и ровно что-то произнес. Не на русском языке. Секунда паузы и еще одно его слово с почти не ощутимой вопросительной интонацией.

Бородатый согласно заелозил головой по столу. Эмин перевел взгляд на Аслана, тотчас отнявшего руку от головы мужика и невозмутимо отступившего к двери.

А бородатый, как-то сжавшись, сгорбившись, перевел затравленный, запуганный до смерти взгляд на полуживую меня, не стараясь утереть струящуюся по лицу кровь из рассеченной брови и дрогнувшим голосом с очень просительными интонациями быстро произнес:

— Простите меня, пожалуйста!

Нет. Это было не все. Мне нужно было дать ответ. Это весело в воздухе напряжением. Непередаваемым напряжением всех присутствующих. И спокойным ожиданием Асаева.

Я, с трудом сглотнув, кивнула.

— Замени. — Ровный голос Эмина и щелчок ногтя по грани стакана в котором был алкоголь с пеплом.

Я на неверных ногах двинулась к нему. Когда ледяными пальцами взяла бокал, он, не переводя на меня взгляда от карт, ровно произнес:

— Себя тоже.

Послала к ним Валеру.

Сидела в кресле Асаевского кабинета вытянув ноги и мне было холодно. Мелко било дрожью, и когда нормальные люди сжимаются, пытаются согреться, я не могла заставить мышцы тела сократиться. Глотнула еще виски. Обжигающе по пищеводу, но мгновенно снова холодно. Хотя, может и не от холода дрожью било. Хер знает от чего. Наверное от того, что у меня в мыслях был миллион вариантов, но ни одного, сука, просто ни одного эффективного. Ни одного варианта отойти от Эмина на безопаснее расстояние без крови. И ладно бы если просто моей. Вот это пугало. Нет, я не страдаю высокой моралью, ратуя за моральную безопасность социума при моих действиях, давно этим не страдаю, лет с четырнадцати. Нет. Не о их крови я не думаю. Я думаю о Линке и Степаныче. Дрожь стала выраженнее.

Одним глотком допила. Организм запротестовал было, но принял. И снова холодно. И мой тихий смех в темноту. Пиздец совершился.

Я так думала, но я ошибалась. Дно еще не было пробито. Вот двадцатью минутами позже я очень ясно поняла, что все эти мои переживашки были просто наивной ванилью. Истинный ад разверзся подо мной двадцать минут спустя.

Двадцать минут спустя мне позвонила Линка. Ее голос был сорван, задушен практически истерикой. И сигарета выпала из моих пальцев, когда она сказала страшные слова — Степаныч сейчас на операционном столе с открытой черепно-мозговой травмой.

Сковало, заморозило, убило.

Мысли в разнос, за грудью холодные тиски сжали сердце и пустили волну болезненности под кожу, напитавшей ужасом нутро.