Николай II - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Радзинский cтр.№ 16

Как молоды, как счастливы они были...

С Красного крыльца трижды, в пояс, они поклонились народу.

«В 3 часа пошли в Грановитую палату к трапезе... Обедали у мама, которая отлично выдержала все это длинное испытание. В 9 часов пошли на верхний балкон, откуда Аликс зажгла иллюминацию на Иване Великом. Затем последовательно осветились башни и стены Кремля».

Гессенская принцесса смотрела на золотой купол великого собора: сверкала в огнях столица полумира – древняя столица Европы и Азии.

Императрица-мать действительно отлично выдержала все это длинное испытание. Ее выдержка понадобилась ей и на следующий день.

«17 мая... Час с четвертью шли поздравления дам. Началось с великих княгинь, потом фрейлины, городские дамы... Ноги немного побаливали...

Поехали в Большой [театр] на торжественный спектакль. Давали по обыкновению первый и последний акты «Жизнь за царя» и новый красивый балет «Жемчужина»...

Этот «новый красивый балет» – и был тот самый, в котором, к изумлению публики, на сцену вышла Кшесинская.

В тот вечер мать еще раз поняла, как мягок ее Ники.

Но следующее утро, 18 мая, стерло из ее памяти и злополучный балет, и торжествующую Матильду. 18 мая стал одним из страшных дней царствования ее сына.

По ритуалу после коронации происходит народное гулянье с раздачей бесплатной еды, сладостей, пряников... Место для гулянья было выбрано за чертой города, на Ходынском поле.

Древнее: «хлеба и зрелищ» – Цезарь и народ.

На Ходынском поле стояли палатки, цветастые, со сладостями. И кружки должны были давать – коронационные, с гербами, и все бесплатно. Но между палатками и собравшейся в ночь с 17-го (17!) толпой находились забытые рвы. Забытые благодаря разгильдяйству властей. Много пришло людей на даровое угощение... Сошлось, сгрудилось не менее полумиллиона, так спрессовались – ядром не пробить. Все ждали, когда начнется раздача подарков. И тут раздались крики – задыхались люди в толпе. Кто-то решил – лакомства дают! И поднаперли. Сдвинулась груда тел, и попадали люди в ямы, а по головам, по раздавленным грудным клеткам – толпа...

На рассвете вывозили на телегах трупы раздавленных.

Через 22 года, также на рассвете и также на телегах, повезут их трупы...

Когда днем министр Сергей Юльевич Витте садился в экипаж – ехать на продолжение празднеств, – ему уже сообщили о двух тысячах погибших на Ходынском поле. Но когда блестящие экипажи подъехали к Ходынке, все уже было тщательно убрано, никаких следов катастрофы. Сверкало солнце, в павильоне – вся знать Европы, и гигантский оркестр исполнял кантату в честь коронации. На поле толпилась разодетая публика, присутствовал и Государь. Около него неотступно был генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович, устроитель торжеств коронации.

Николай был смущен и подавлен – это отметили все.

«18 мая 1896 года. До сих пор все шло как по маслу, а сегодня случился великий грезе толпа, ночевавшая на Ходынском поле в ожидании начала раздачи обеда и кружек, наперла на постройки, и тут произошла страшная давка, причем ужасно прибавить – потоптано около 1300 человек. Я об этом узнал в десять с половиной... Отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12 с половиной завтракали, а затем отправились на Ходынку, на присутствование на этом „печальном народном празднике“...

Смотрели на павильоны, на толпу, окружавшую эстраду, музыка все время играла гимн и «Славься».

Переехали к Петровскому [замку], где у ворот принял несколько депутаций... Пришлось сказать речь. Обедали у мама. Поехали на бал к Монтебелло (французскому послу. – Э.Р.)».

Сколько мистики в его судьбе! Хотя бы это зловещее для него число – 17!

17 октября – крушение поезда в Борках, когда он чудом остался жив. 17 января он столь неудачно первый раз показался русскому обществу. 17 октября 1905 года – конец самодержавия, в этот день он подпишет Манифест о первой русской конституции. 17 декабря гибель Распутина. И 1917 год – конец его империи. В ночь на 17 июля – гибель его самого и семьи. И эта страшная кровь во время коронации – в ночь с 17 мая.

Впрочем, императрица-мать весьма рационально поняла причину ходынской катастрофы. Она хорошо усвоила принципы правления мужа. Командная система (самодержавие) действует только тогда, когда вершину пирамиды венчает Страх. Со смертью императора ушел Страх. И как организм высокой температурой сообщает о своей болезни, так грозной катастрофой объявила система о самом для нее убийственном: уходит Страх. Слабый царь.

И мать решила: Страх должен вернуться. Должно быть жестоким наказание. Виноват великий князь Сергей Александрович, родной брат ее мужа? Тем лучше. Именно он должен быть примерно наказан. И тогда вернется Страх.

Она потребовала немедленного создания следственной комиссии и наказания виновных. Николай согласился. И еще она потребовала отмены всех увеселений и вечернего бала у французского посла Монтебелло.

Вот какой разговор скрыт за его записью – «Обедали у мама».

«Ушли от мама...»

И тогда впервые против вдовствующей императрицы выступила Аликс. Она не позволит отдать на растерзание мужа любимой сестры. Она не позволит отменить увеселения. Прав Сергей Александрович: все должно происходить, будто ничего не случилось. Коронация случается раз в жизни, бал должен состояться (в глубине души она гнала это новое кровавое предзнаменование сначала свадьба после похорон, а теперь трупы на Ходынском поле... она надеялась, что бал и музыка, и эти торжества прогонят воспоминания...). И Николай опять согласился.

«Поехали на бал к Монтебелло»...

Да, к ужасу друзей нового императора... Николай и Аликс танцевали на этом балу.

И по-прежнему неотступно рядом с Николаем – великий князь Сергей Александрович: Москва уже прозвала его «князь Ходынский».

Зато в следующие дни...

«19 мая в 2 часа поехали с Аликс в Старо-екатерининскую больницу, где обошли все бараки и палатки, где лежали несчастные, пострадавшие вчера...»

«20 мая... В 3 поехал с Аликс в Мариинскую больницу, где осмотрели вторую по многочисленности группу раненых...»

Он щедро жертвует на пострадавших. Но страна отметила только одно: «Поехали на бал к Монтебелло». Мать была права.

Существует такое понятие: царский характер. Это сумма качеств, которая должна производить впечатление мощной воли. У Николая этого не было. «Рыхлая жалость», «паралич воли» – так говорили о нем одни. Другие возражали – коварен. На самом деле он был упрям... Его трагедия: будучи упрямым, он не умел сказать четкое «нет» в лицо просителю. Он был слишком деликатен и хорошо воспитан для грубой определенности. Вместо отказа он предпочитал промолчать. И, как правило, проситель принимал молчание за согласие. Николай же лишь выжидал следующего, который разделил бы его точку зрения.