Нейро-панк - читать онлайн книгу. Автор: Константин Соловьев cтр.№ 87

Комиссар Бобель вздохнул, и Соломон едва не осекся. Наверно, сейчас он и верно выглядит настоящим психопатом. Надо заканчивать с этими безумными рассуждениями и переходить к сути. Но Соломон не смог заставить себя замолчать. Слова рвались из него, словно были порциями рисовой водки, выплескивающимися наружу после затянувшейся гулянки через сжатое спазмом горло. И ничего сделать с ними он не мог.

- Это все нейро-софт! Наше проклятье и наше благословение. Эссенция обмана, экстракт вековых человеческих иллюзий. Мы приняли его, как эликсир нового века, лекарство от душевной боли, разочарований, неудовлетворенности и скуки. Но был ли он на самом деле лекарством? Или это всего лишь мутная жижа, вылитая из перегонного нейро-куба, коварный наркотик, заставляющий всех нас галлюцинировать тенями?.. Оглянитесь, вокруг нас скоро не останется ничего реального, кроме покосившихся каменных стен. Мы обрели способность менять себя, подобно теням, но забыли, для чего она нам. И вот к чему это привело. Театр теней без единой постоянной формы, царство иллюзий, обмана и наваждений. В нем давно уже нет людей. Только их силуэты на экране.

- Он болен, - сказал комиссар Бобель глухо, - И, как это свойственно больным, склонен видеть причину не в себе, а в окружающих. Теперь вы убедились? Его разум серьезно поврежден. Нейро-стресс…

- Замолчи, - буркнул Маркес, - Иначе судебный эксперт найдет причину именно в тебе после вскрытия… Ради всего святого, Соломон, назови имя! Если ты действительно знаешь этого нейро-ублюдка, и он среди нас, назови его имя. Дальше мы справимся сами.

- Говори! – кивнул и Коротышка Лью. В минуту напряжения ему изменил даже нейро-софт, по крайней мере, он перестал паясничать и ухмыляться, - Кто бы он ни был, мы устроим ему такое, что мало не покажется.

Соломон обвел их взглядом. Пять теней с оружием в руках, одновременно похожих друг на друга – и совершенно разных.

Комиссар Бобель, напряжен и сух, целится в Соломона. На лице едва заметно поблескивают очки.

Баросса, внешне спокойный, но внутри сжавшийся для броска, как хищник. Целится в Энглин.

Энглин Кайне Нул, зыбкое даже среди окружающих теней. Кажется, насмешливо улыбается, но точно определить невозможно. Целится в комиссара Бобеля.

Коротышка Лью, низкорослый и суетливый, пистолет в его руке немного качает из стороны в сторону. Целится в комиссара Бобеля.

Маркес, угловатый, насупившийся и готовый ко всему. Его можно узнать по шумному, как у работающего на холостом ходу двигателя, дыханию. Целится в Бароссу.

«И я между ними, - подумал Соломон, ощущая, как ссыпаются в бездонную пропасть секунды, каждая из которых наполнена напряженным ожиданием, - Главный герой на сцене этого безумного театра, среди лживых декораций и обманных форм. Забавно, все они считают меня калекой, а я считаю себя единственным зрячим среди слепых. Может, я и в самом деле болен?..»

- Баросса.

- Что? – спросил Баросса через секунду.

- Брось оружие.

Еще три или четыре секунды полной тишины. Тени глядят друг на друга, вертя головами. Потом тень-пистолет Коротышки Лью медленно перемещается, уставившись на тень-Бароссу. Это выглядит незначительным событием, просто мелкая перестановка декораций.

- Это он? – недоверчиво спросил Коротышка Лью, - Баросса – нейро-маньяк?

- Да, - сказал Соломон, - Баросса – нейро-маньяк. Вам тоже кажется это странным? Иногда действительно приходится ослепнуть, чтоб прозреть по-настоящему. А я слишком долго был слепым.

- Я не нейро-маньяк, - Баросса осторожно покачал головой, словно резкие действия могли служить против него уликой, - Это невозможно. Соломон, прекрати это, иначе я действительно поверю, что твой разум серьезно пострадал.

Но Соломон не собирался его слушать.

- Ты детектив Транс-Пола. Ты занимаешься кражами нейро-софта. Это ли не идеальное прикрытие и идеальная маскировка? Ты расследовал деятельность нейро-вандалов и нейро-воров, ты как никто знал их приемы, методы и ухищрения. И ты достаточно насмотрелся на ребят вроде Эмпирея Тодда, наслушался их жалоб. Ты научился презирать их. Не преступников, а их жертв, тех, кто лишился софта. Всех этих пресытившихся ленивых лжецов, которые покупают грим для своих лживых и порочных душ. Потаскух, которые носят маску скромниц, циничных мерзавцев, которые выглядят добродетельными благодетелями. И не просто выглядят. Никто ведь не осуждает человека, который пытается пудрой замазать бородавку на лице? В желании хорошо выглядеть нет ничего странного. Но эти люди хотели не просто выглядеть, верно? Они хотели так же себя и чувствовать. За это ты стал их ненавидеть. Как можно сочувствовать жертве кражи нейро-софта, если она потеряла лишь накопленную за долгие годы фальш? Как блюсти справедливость, если ты, как никто, видишь обнаженную душу жертвы и понимаешь, что внутри нее лишь гниль и фальшивая позолота? Ты увидел слишком много уродливых лиц под масками. И в какой-то момент ты начал действовать сам.

От напряжения ныли ребра, точно на грудь положили мешок с мукой. Кровь в венах гудела, как под огромным давлением. Глаза слезились даже в темноте. Но Соломон знал, что закончит.

- Ты ошибаешься, Соломон, - сказала тень Бароссы, предусмотрительно не двигаясь, но и не опуская оружия, - Поверь, ты ужасно ошибаешься, старик. Ничего подобного мне бы и в голову не пришло.

Тень не выглядела опасной, даже с пистолетом в руках.

«Это ведь Баросса, - подсказывала память, мягкими касаниями стирая острые углы его восприятия, - Человек, которого ты знаешь всю свою жизнь. Большой, кажущийся неуклюжим, выглядящий как пират из старого кинофильма, громогласный, по-своему хитрый, но открытый и честный. Это не тот человек, которого ты ищешь. Тут какая-то ошибка».

Но ошибки не было, и Соломон это знал. Чем дольше он смотрел на массивную тень, застывшую в нескольких шагах от него, тем сильнее он ощущал это. Нельзя доверять памяти. Память – не помощник в театре теней, где вещи и люди умеют превращаться друг в друга, где нет цветов и оттенков.

- Из ненависти родилась страсть. Так бывает. Отнимая у людей их набор нейро-софта, их чистенькую свежую душу с еще не отрезанным магазинным ярлыком, выворачивая в сточную канаву истинную требуху, ты стал испытывать от этого похотливое возбуждение. Разве не так? Ты свежевал людей, снимая с них нейро-шкуру, и постепенно эти шкуры, эти трофеи, стали для тебя основной ценностью. Теперь ты шел не за справедливостью, не за воздаянием, как тешил себя поначалу. Ты хотел получить чужую душу, и ты получал ее. Сколько потом длилось удовлетворение? День? Неделю? Прежде, чем чужая душа делалась блеклой, пресыщала тебя, и требовала замены? Я не удивлен, что тебя привлек Эмпирей Тодд. Наверняка, он был подлецом вроде многих, а нейро-грим лишь позволял ему существовать в человеческом обществе, получая от этого удовольствие. Жить чужой жизнью, на которую он не имел права, но имел средства. Ты освежевал его мимоходом, запросто, упиваясь новым трофеем и в то же время – болью его недавнего владельца. Но после Эмпирея Тодда ты взялся за меня. Почему, Баросса? Мы ведь были друзьями. Точнее, наши нейро-софты считали друг друга друзьями. Нейро-Соломон был другом нейро-Бароссы. Что же тут сыграло? Зависть? Соперничество? Нет, я так не считаю. Знаешь, я думаю, дело было в другом. Увидев, как я тщетно пытаюсь вернуть слизняку Эмпирею его собственность, его нейро-душу, ты ощутил досаду. И ты подумал – «Этот Соломон так вьется из-за Эмпирея Тодда, так изображает участие в этом безнадежном деле, так старается добиться справедливости, выказать себя защитником обокраденных и обездоленных… А ведь кто он, в сущности, такой? Чем он отличается от Эмпирея Тодда? Да ничем. Наверняка его истинная сущность столь же ничтожна и жалка, лишь нейро-модули заставляют его быть человечным и справедливым. Он тоже окутан фальшью, как и все прочие. А ну-ка посмотрим, каков он на самом деле. Снимем-ка с него защитную оболочку».