Господин мертвец. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Константин Соловьев cтр.№ 74

– Слава богу, – сказал «висельник», протягивая ему руку, чтобы помочь подняться. – Вовремя вы нашлись, господин унтер. Мы уже стали бояться, не случилось ли с вами чего.

– И верно, случилось. Кажется, я немного простыл, пока лежал на мокрой земле. Я уже почти забыл, какова на вкус грязь Фландрии.

У Дирка не было настроения шутить, но после хорошей контузии поработать языком не лишнее. Если он заплетается или запаздывает, дело может быть плохо. Таких из Чумного Легиона комиссуют – Бергеру не нужны трясущиеся сломанные куклы, не способные выполнять его приказы. Но собственный голос показался ему живым и естественным, и ухмылка Жареного Курта лишь подтвердила это.

– Видел, как вы уложили эту свинью, – сказал он одобрительно, кивая в сторону выпотрошенной туши. – Ну и работенка была, никому не пожелаешь. Уж извините, что на помощь не пришли, нам самим в тот момент жарковато было.

Курт не лгал, напротив, то, что он обозначил как «жарковато», для любого другого бойца «Веселых Висельников» могло обозначать самую страшную в жизни сечу. Доспехи подчиненного служили лучшим доказательством – усеянные зарубками, вмятинами и отверстиями, они выглядели, как человеческий макет, который в течение долгого времени подвергался истязаниям на полигоне в качестве мишени. Даже на лице у Жареного Курта красовалась отметина: глубокий порез под правым глазом, оставленный, видимо, лезвием кинжала, которое успело войти в глазницу шлема.

– Все в порядке, – сказал Дирк, поднимаясь с его помощью. – Мне не нужна была помощь. Хотя, справедливости ради, это самый здоровенный лягушатник из всех, что мне приходилось видеть в своей жизни. Осталось от него не многое, но гляньте хотя бы на его ноги!

– Этим вечером в аду будет знатная суматоха, бесам придется найти сковородку подходящего размера, а это будет непросто!

– Жуткий тип, – сказал одноглазый Юльке, с отвращением разглядывая оторванную кисть, окажись в которой его голова, она показалась бы не крупнее грецкого ореха. – И совершенно нечеловеческое строение, вот что интересно. Хотел бы я знать, какая сила его изуродовала.

– Жизнь.

Голос был сухой и хриплый, его обладатель редко пользовался им, и голосовые связки успели частично атрофироваться.

– В каком смысле?

– Жизнь, – повторил Мертвый Майор недовольно.

Примостившись на груде мешков, он вытирал лезвие топора куском какой-то тряпки. Шлем он тоже снял, но лицо его было не эмоциональнее стального забрала – сухое, под стать голосу, обтянутое тонкой коричневой кожей с мелкой насечкой из морщин и застаревших шрамов. Дирку не вовремя подумалось, что лицо у Мертвого Майора похоже на предмет, который на долгое время положили в шкаф. Ненужный предмет, годами покрывающийся пылью и извлекаемый лишь изредка. Живыми на этом лице казались лишь глаза. Насмешливые, ясные, они обладали свойством оглушать собеседника, сбивать с мысли, путаться. Юльке спросил, какая сила изуродовала этого парня.

– Его изуродовала жизнь, унтер. Эта дама сама не прочь поразвлечься иной раз… Это Нойерменш.

– Не похоже на французское имя, – машинально заметил Дирк.

– Оно немецкое, – отозвался «висельник», даже не глядя на него. – И принадлежит оно не человеку. Это название программы. «План «Нойер-Менш» ^[40], не слышали? Я думал, что вы образованный человек, унтер.

Мертвый Майор после смерти перестал соблюдать субординацию. К командиру обращался просто, как к своему личному денщику, и с таким выражением, что Дирку всякий раз безотчетно самому хотелось козырнуть. Но с этим приходилось мириться. Мертвый Майор был слишком ценным имуществом его взвода, чтобы списать его. Кроме того – это тоже приходилось учитывать, – он никогда не говорил просто так.

– Не слышал.

– Не удивительно. Даже среди стариков вроде меня оно давно уже не на слуху. Но это, конечно, он. Слишком велико сходство.

Мертвый Майор никогда не любил болтать, иногда Дирку казалось, что всякого случайного собеседника он использует лишь как звуковой фон для собственных мыслей.

– Что значит «Нойер-Менш»? – требовательно спросил Дирк. – Если тут обнаружатся его братья, я хочу сообщить об этом мейстеру. Это может стать серьезной проблемой.

– О, сомневаюсь.

– Почему?

– Это штучный продукт. Природа никогда не могла бы произвести что-либо столь противоестественное.

– Магильеры, – утвердительно произнес Дирк. Намек Мертвого Майора был более чем прозрачен. Да и интуиция подсказывала ему, что подобное не могло обойтись без вмешательства посторонних сил. Даже у уродливых плодов, которые ему когда-то приходилось видеть в университете, не было столь явно выраженных и отвратительных черт.

– Так точно. Лебенсмейстеры, если быть точным. Служители жизни, разорви их шрапнелью… У нас эта программа, «Ноейр-Менш», была учреждена в девяностых годах. Предыдущий кайзер, Фридрих Третий, дал разрешение на ее запуск. И сам закрыл через тринадцать лет. Лягушатники, значит, додумались до этого только сейчас. Они всегда медленно соображали.

Лебенсмейстеры… Дирк уже забыл, когда в последний раз видел кого-нибудь из их братии. Служители Ордена лебенсмейстеров прежде были частыми гостями на передовой, особенно там, где не хватало фельдшеров. Вечно сосредоточенные, с лицами столь пустыми, что казались светящимися, лебенсмейстеры безраздельно властвовали в брезентовых палатках походных лазаретов. Смрадное царство гноя, гангренозных язв и вскрытых солдатских животов было их собственным полем боя. Едва заметными движениями рук они останавливали кровотечения, пережимали крупные вены, собирали расколотые кости, отнимали конечности и отправляли в спасительное забытье тех, кому не хватило морфия. Ангелы в белоснежных окровавленных хитонах. Лебенсмейстеров в окопах ценили на вес золота, особенно в периоды больших наступлений, но любовью они никогда не пользовались. Может, потому, что даже жизни они спасали с бесстрастностью хирургических инструментов, сохраняя свое извечное равнодушие на лице. Казалось, их совершенно не волнует, будет жить человек или нет. Они просто выполняли свою работу, механически изучая пациентов бесстрастными объективами серых глаз.

– Паршивцы эти лебенсмейстеры, – одноглазый Юльке, поспешно набивавший подсумки французскими гранатами, скривился. – Не любят они нашего брата мертвеца. Жизнелюбы, чтоб их… Глаза оловянные, аж холодом веет. Мне однажды, еще при жизни, один такой порывался брюхо зашить. Я в него чуть сапогом не запустил. «Проваливай, цапля тифозная! – так и крикнул. – Я честный солдат и заслужил человеческого фельдшера!»

– Спокойнее, Юльке, – оборвал его Дирк. – Что это за программа, майор? Что за «Нойер-Менш»?

– Еще одно наивысшее благо, – ухмылка Мертвого Майора выглядела перекошенной открывшейся раной, – которым господа магильеры собирались облагодетельствовать Германию. Программа по выведению нового человека, конечно. Улучшенного, обновленного. Лебенсмейстеры уверяли, что в силах исправить просчеты Господа Бога. Создать новый сияющий храм человеческого тела, так они говорили в свое время, – прорастить семя новой человеческой ветви, в которой будет сочетаться мудрость природы и познания имперских магильеров.