Горящая тень - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Пейвер cтр.№ 25

Маленькая львица покачнулась. Вдруг земля ушла из-под лап, и малышка ухнула вниз, во тьму.

Гилас вернулся на свою подстилку и попытался уснуть. Бесполезно. Мешает тихое жалобное мяуканье.

– Да заткнись ты уже! – пробурчал мальчик.

Но мяуканье перешло в отчаянные завывания.

А потом наступила тишина. Стало еще хуже.

Недовольно ворча, Гилас сел.

Небо уже окрасилось серым.

Гилас пошел в лес, отыскал следы львенка. Тут мальчик сообразил: если есть детеныш, должна быть и львица. Но потом вспомнил скелет, который видел вчера. Видно, это и есть мать львенка. Наверное, Креон убил ее вместе с отцом.

Оказалось, незваный гость далеко не ушел. Провалился в заброшенный шурф в паре шагов от рощицы. На краю сидит канюк и глядит на львенка сверху вниз. Гилас прогнал птицу.

Львенок заметил мальчика и жалобно мяукнул. Маленький, грязный, весь трясется от страха…

– Чего пялишься? – сердито бросил Гилас. – Смотреть надо, куда идешь!

Львенок затих. Лишь молча уставился на мальчика большими круглыми золотистыми глазами.

Гилас положил на землю топор, подобрал упавшее молодое деревце и спустил в яму.

– Вот. Доволен? Вылезай и больше ко мне не привязывайся.

Львенок ступил на тонкий ствол, покачнулся и завалился на бок. Попробовал еще раз и еще. Гилас тяжело вздохнул. Известное дело – лазают эти звери плохо. Попадались Гиласу и более неуклюжие львы, чем этот детеныш. А львенку трудно вдвойне: он ведь хромает на одну лапу.

Малыш лишил Гиласа добычи, но бросать его в яме нельзя: умрет от голода. Да и шурф, к счастью, неглубокий. Ругаясь себе под нос, Гилас съехал вниз по стволу деревца.

В яме тесно, воняет львиным пометом. Детеныш попятился в угол и зашипел. Гилас схватил его за шкирку, усадил на деревце и подтолкнул под мягкую попу.

– Ну же, лезь!

Львенок замахнулся лапой, полоснул Гиласа острыми, как иглы, когтями и опять свалился.

– Глупый ты зверь, я тебе помогаю!

Мальчик поднял львенка, набросил на плечи как накидку и зажал передние лапы в одной руке, а задние в другой. Так он носил коз. Львенок стал отчаянно вырываться и снова оцарапал Гиласа. Мальчик отшвырнул его в сторону.

– Сам сюда упал, а набрасываешься на меня! – прокричал он. – Думаешь, мне очень нравится торчать в этой вонючей яме?

Львенок съежился под стволом деревца. Рычит, бьет по земле хвостом. Но весь дрожит, и бока тяжело вздымаются.

Гилас устало провел ладонью по лицу.

– Да знаю я, – тихо произнес он. – Ты не виноват. Вернее, виноват, но ты же просто голодный.

Львенок перестал бить хвостом и пошевелил ушами, будто и вправду слушал.

Ростом детеныш примерно Гиласу до колена. Наверное, ему луны три-четыре, вряд ли больше. Как и у всех львят, лапы слишком большие по сравнению с туловищем. Шерсть на животе и лапах более светлая, с неровными темными пятнышками. Подушечки не черные, как у взрослых зверей, а светло-коричневые, нежные. Кончик носа розовый, в крапинку – тоже еще не потемнел. На переносице длинная, глубокая царапина. Львятам полагается быть толстенькими, а этот такой тощий, что можно все ребра пересчитать.

– Ну-ну, не бойся, – произнес Гилас.

Присел на корточки и заговорил с детенышем тихо и ласково. Болтал любую чушь, какая придет на ум. Главное, чтобы львенок понял: человек не желает ему зла.

Ждать пришлось долго, но наконец львенок подобрался ближе и понюхал ноги Гиласа. Мальчик продолжал говорить.

Детеныш попытался ухватить его зубами за пятку. Гилас отпрянул. Львенок тоже попятился. Но Гилас не умолкал.

Рассвело, сверчки застрекотали по-утреннему. А Гилас все говорил и говорил.

Вскоре львенок опять решился подойти к мальчику и стал обнюхивать его коленку. Гилас замер как статуя. Детеныш осмелел и потерся щекой о голень мальчика. Лизнул его руку. Язык на удивление шершавый, но Гилас даже не вздрогнул. Пусть львенок привыкнет к его вкусу и запаху.

Наконец детеныш положил голову Гиласу на колено. Мальчик осторожно почесал его за пушистым ухом. Львенок прищурился и замурлыкал. Гилас медленно, очень медленно взял его на руки. Львенок завертелся, устраиваясь поудобнее, и оцарапал Гиласу грудь, но на этот раз не сильно. Гилас понимал: тот не хотел его поранить. Просто он еще маленький и не умеет втягивать когти.

С детенышем на руках лезть вверх по деревцу неудобно, и все же Гилас наконец выбрался из ямы.

– Беги, – пропыхтел он, опуская малыша на землю. – Теперь сам о себе заботься. Мне не до тебя. Мне Пирру искать надо.

Гилас зашагал обратно к месту привала. Львенок, хромая, поспешил следом. Гилас замахнулся, отгоняя детеныша. Тот юркнул в заросли. Но в роще Гилас заметил его снова.

Мальчик встал и молча уставился на изможденного малыша. Тут что-то болезненно сжалось в груди. Львенок совсем один, и он слишком слаб, чтобы самому добывать себе пропитание.

– Так и быть, – нехотя буркнул Гилас.

Детеныш добежал до каменного карниза первым. Обнюхал папоротники, на которых Гилас спал, два раза повернулся вокруг своей оси, плюхнулся на подстилку и крепко уснул.

Во весь опор летя на колеснице к Микенам, Теламон ощутил прилив гордости. «Нет, мы не Вороны, – мысленно обратился он к Гиласу. – Мы Львы!»

Дорога такая широкая, что бок о бок могут проехать две колесницы сразу. Извиваясь, она взбирается вверх, к могучей цитадели на вершине холма. Позади высятся Горы. Микены – край, богатый золотом. Вот оно, самое сердце клана Короносов.

Теламон переехал через мост над оврагом. На другой стороне теснятся надгробные камни поверженных вождей. Впереди массивные ворота, наверху настенная роспись: грозные львы. Теламон сказал себе, что здесь ему самое место – и даже почти в это поверил.

С тех пор как он узнал, что Гилас остался жив, прошло лишь несколько дней. Но казалось, будто много лун. Сначала потрясение, а вслед за ним радость и непередаваемое облегчение. Оказывается, Теламон не виновен в смерти друга! Но все эти чувства быстро сменились растерянностью и болью. Выходит, зря Теламон горевал всю долгую зиму. Гилас и кефтийка с самого начала его дурачили.

У могил лошадь шарахнулась в сторону. Теламон сердито дернул за поводья. Мальчик вспомнил, как проливал слезы по другу, а Пирра стояла и смотрела. От стыда сквозь землю провалиться захотелось. Девчонка наверняка знала, что Гилас жив! Вот, наверное, радовались вдвоем, что обвели простака вокруг пальца. Должно быть, хохотали от души.