Элегия Мёртвых - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Кадышева cтр.№ 44

– Слушаюсь, консул, – рассеянно мотнул головой Иян и покосился на Мив, пряча в глазах признательность.

Эльфийка же смотрела на Фанета, ощущая, как внутри нарастает знакомый восторг.

Генерал был далеко не первым, кто будил в ней это. И она верила, что Создатель услышит её немую просьбу и ярко осветит его путь, позволив стать последним.

***

Ну как ты там, детка? Ещё держишься?

Лета открыла глаз.

Раскалённый до бела солнечный шар прожёг бы сетчатку, но она спокойно посмотрела застывшее в зените небесное тело, окаймлённое голубым ободком. Внизу шелестел меловой песок, скребущий мозоли босых ступней.

Она двинулась вперёд, не уверенная, что вообще шла по этой высушенной знойными ветрами земле, а не ползла или летела. Впереди виднелась дробь цветных скал, размытая пляшущим от жары воздухом. Кожа будто бы помнила, как щипало её до покраснения жестокое солнце, а разум знал, как плавились и утекали мысли в звенящей боли мозга. И тело её, пронзённое десятком лезвий, могло почувствовать, как пыльный ветер, обгладывающий безмолвную пустыню, выдувал из неё остатки сил....

Всё было таким знакомым. Тленным. И безжалостным в своей бессмысленной пустоте, накатившей со всех сторон.

Она могла поклясться, что узнаёт здесь каждый камушек, который врезался ей в подошвы. Вкус песка был вкусом её голода и жажды, отрывающих жизнь кусками от изувеченного борьбой тела. Она давилась им, когда в изнеможении падала и надеялась забыться сном. Затем вставала. И брела по пустыне вечность.

Пустоши Кильтэля... Она ищет здесь убийцу или пытается выжить? И то, и другое. Где-то по пятам следует древний дух, что заставил эльфов покинуть этот край. Бредёт за ней, как падальщик, в ожидании, когда она вновь свалится в песок и больше не поднимется, чтобы потом разодрать её ещё не остывшую грудь в поисках мягкой плоти.

У духа нет ни имени, ни возраста, он живёт тем, что поглощает, меняет, деформирует, прогрызает путь к самому сознанию и играет с ним, как ему вздумается. Если повезёт, он сочтёт её достойной и оставит дальше цепляться за искорёженные обломки, которые пытаются собраться в немые, прошитые слабостью конечности, и снова волочиться кругами по чистилищу.

Но когда Лета скиталась по Пустошам, то понятия не имела об этой силе. Ей рассказали о ней гораздо позже.

Где она?

Где её тело, почему ей остались лишь воспоминания об испытаниях, насланных на неё свыше охочими до забав богами?

Скальной хребет сильнее удалялся от неё, хотя она шла уже несколько дней. Или минут? В голове что-то громко щёлкнуло и потащило её к земле, вынуждая опуститься на несуществующие колени.

«Где я, дьявол побери?!»

Лета подняла взор, чтобы вычленить из пустынного окружения хоть какие-то новые детали, но они, как назло, подбрасывались её же памятью. Глаз вдруг проткнула тонкая игла яркого света, и она закричала.

Никто не протянул долго в этих землях, не так ли?

Кроме тебя, керничка.

Она не на Скалистых островах. Она выжила. А убийца, которого она преследовала, давно мёртв.

Под пальцами, которых нет, вздыбился песок. Сухой бугорок царапал её ладонь и просил свободы. Она что-то нащупала и схватилась, вырывая из-под грязно-жёлтой насыпи голову. Держась за тёмные кудри, Лета поглядела в блеклый лёд застывших в изумлении глаз. У шеи на месте рваного среза копошилась тьма. Лопнувшие склизкой кровью губы приоткрылись.

Голова сказала:

– Боли больше нет, девочка.

Лета испуганно отшвырнула голову. Ударившись об солончак с влажным звуком, она, захохотав, покатилась и остановилась у женских ног. Девушка протащила взгляд по застывшему перед ней тёмному силуэту, отсёкшему у солнца сердцевину за его спиной. Ослепительный свет не давал присмотреться как следует, но что-то в этом облике было такое, что заставило Лету приподняться.

– Мама?

Силуэт пошевелился и присел на корточки, уходя с пути солнечных лучей и положив ладонь с длинными ногтями на гниющую голову. Чёрные гагаты глаз глядели на Лету надменно и пристально. Смелый изгиб бровей тенил лицо мрачным знанием и вековой кручиной.

Она была такой же, какой Лета себе её представляла. За чертовско́й, искристой тёмным пламенем красотой прятался ураган кошмарной древней силы, что творила зло, когда Лета была зародышем в чреве этой женщины и неумышленно впитывала её часть. Силы, которую девушка пока не приручила. Она даже не обнаружила её до сих пор, не заглядывала так глубоко, ни в свою душу, ни в их общую с Марилюр кровь.

Ведьма пригладила волосы на мёртвой голове.

– Я тебя не знала, мама, – вымолвила Лета. – И не знаю, что бы ты сейчас сказала.

Та улыбнулась. Так, как сделала бы настоящая Марилюр.

Лета усилием воли закрыла глаз, выгоняя мать из сознания. Нужно найти выход отсюда. Она вслушивалась в свои ощущения, уходя от пения сурового ветра в пустыне, от пытливого жара солнца, старалась мягко погрузиться в состояние, близкое к концентрации перед боем. И хоть в сражениях она пользовалась этим редко, сейчас настала именно та битва, которую она проиграет, если не выплывет из застоявшихся вод разума к спасительным берегам.

Ровное дыхание замедлило поток мыслей и унесло её из Пустошей в жгучую бездну, обрывая все внешние звуки. В наступившей тишине громыхнул пульс. Вот оно. На этот звук и надо идти. Надо вернуться к собственному телу, опутанному параличом. Оно где-то близко.

Но как ей пойти, если под ногами больше не было песка? Там... ничего. Тёмное прозрачное море, однозначно ни холодное и ни горячее, но обжигающее, рассекающее кости и кожу на фантомные частицы.

– Ты такая интересная, потомок Талака, – вкрадчиво шепнула тень бездны на ухо. – Удивляешься очевидным вещам

Она плыла по течению тьмы, не сопротивляясь. Конец (если это был он) казался ей безболезненным – распасться на осколки и слиться с океаном безбрежной пустоты, чья ласка сулила забвение без какого-либо умысла. Распахнув влажные объятия, она влекла в своё нутро ещё одну крупицу из реального мира, которая больше не противилась судьбе.

«Не так уж плохо, как все думали...»

Лета отпустила тело в медленное путешествие по бездонному ларцу тьмы. Стук сердца глох над головой, вымывался умиротворяющими водами, а сама она исчезала, превращалась в мерцающую осколочную пыль.

Боли больше нет.

Прежде, чем бездна прознала о вторжении, чьё-то отстранённое прикосновение тронуло осколки, сдвигая их вместе. Размеренными и взволнованными движениями руки с параллельной тьме стороны расставляли кусочки в мозаику.

Плоть к плоти. Шрам к шраму.

Безмолвие разорвал судорожный вздох возвращённого.

Бездна многолико завыла в ответ и вгрызлась в свою добычу, отгоняя нарушителя бурной морской волной. Но ладонь, вцепившаяся в ускользающее плечо утонувшей, была сильнее и настойчивее. Она потянула назад, туда, к свету и оглушительному стрекотанию сердцебиения.