Записки исторической сплетницы. О жизни королевских особ и аристократов XII-XVIII вв. - читать онлайн книгу. Автор: Мария Гаранина cтр.№ 21

Анна Болейн вышла из тени и постепенно начала вести себя как настоящая королева. Не в смысле «с королевским достоинством», с этим у нее как раз были большие проблемы, а просто много времени проводила с королем, занимала лучшие покои во дворцах, носила королевские драгоценности и собирала вокруг себя придворных, которые, конечно же, понимали, в какую сторону дует ветер. Екатерина на это все взирала с видимым спокойствием, не позволяла себе ни одного недоброго слова в адрес окончательно сбрендившего на своей идефикс (разводе) супруга даже ни разу его козлом не назвала и была неизменно вежлива со своей преемницей. Хотя мнение о ней, безусловно, имела.

Екатерина не только потеряла любовь мужа – это бы еще полбеды или совсем не беда – она начала терять свое королевское положение. У нее постепенно отнимали доходы, имущество, разлучили с единственной дочерью, а в один далеко не прекрасный день лишили и королевского титула. Генрих больше не мог терпеть неопределенность и выдерживать скандалы Анны. Семь лет тянулась эта волынка, сколько можно ждать милостей от природы папы, взять отобрать их у него – наша задача! «Слова Мичурина? Нет, мои! – заявил Генрих. – Потому что Мичурин сказал это про яблоки и груши, а я говорю про верховную власть над церковью!»

Генрих обвенчался с Анной (к тому моменту уже беременной), архиепископ Кентерберийский Томас Кранмер объявил брак Генриха и Екатерины недействительным. Потом последовал Акт о супрематии, который объявлял короля верховным главой церкви на территории Англии. Вот так Англия вступила на путь Реформации. Наверное, самому Генриху это не слишком нравилось. Он в душе был правоверным католиком и очень не любил все эти протестантские штучки. А что поделать? Хотел Анну? Вот тебе Анна, уже даже беременная твоим наследником (ну все так думали). Только она идет в комплекте с религиозными реформами. Так себе комплект, честно говоря, но уж кто за что боролся.

У Екатерины отобрали королевский титул и стали именовать вдовствующей принцессой. Она в своем кругу продолжала называть себя королевой. Последние годы своей жизни Екатерина провела, переезжая по приказу Генриха из замка в замок. Слуг и приближенных рядом с ней осталось совсем мало: слугам нечем было платить, а посещения друзей и переписка с ними были фактически запрещены королем. Императорский посол Эсташ (Юстас) Шапюи как-то прорывался, да и сообщения ловко передавал. Он вообще много сделал, чтобы поддержать королеву и ее дочь, принцессу Марию, которая, кстати, в результате всех этих потрясений стала считаться незаконнорожденной. Шапюи даже вроде бы пытался организовать побег принцессы на континент и вообще защитить ее всеми возможными способами. Потому что существовала ненулевая вероятность, что любящий папаня под давлением новой жены может дочку укокошить, обвинив в измене. А чо она папеньку главой церкви не признает и не хочет называть брак своих родителей позорным кровосмешением, а себя незаконнорожденной? Странная какая-то, ей-богу.

В том числе за положение Марии билась королева Екатерина, когда отказывалась признавать свой брак незаконным. В качестве наказания ее с дочерью разлучили: даже когда Мария была серьезно больна, матери не позволили за ней ухаживать или хотя бы мельком ее увидеть. Здоровье самой Екатерины тоже сильно пошатнулось. Не укрепляло его и то, что она с ужасом была вынуждена наблюдать, как страна коллективно впадает в ересь. Для нее, дочери Католических королей, это был страшный кошмар и дно, ниже которого падать некуда. Все эти переживания ускорили кончину королевы. Впрочем, ходили упорные слухи, что ее поторопили в мир иной с помощью яда. Кто знает, как там было. Вроде уже и незачем было ни Генриху, ни Анне убивать Екатерину: если уж и делать это, то раньше. Если король и его вторая жена предпринимали что-то в смысле отравления неугодных, то получалось у них из рук вон плохо. Но далеко не факт, что предпринимали.

Что сказать про всю эту историю с королевским разводом? Встретились два упрямства, и ожидаемо победило упрямство того, кто держал в руках рычаги власти и не стеснялся эти рычаги использовать. У второй стороны шансы уцелеть и сохранить, хотя бы частично, свое положение были весьма невелики. Но, на мой взгляд, все же были. Дальше только мое предположение, соглашаться с ним совсем не обязательно, а конструктивно критиковать – можно и нужно.

Конечно, Екатерина не должна была врать по поводу брака с Артуром и признавать себя незаконной сожительницей короля, это было бы полным безобразием, тут и говорить не о чем. Мне кажется, в какой-то момент ей следовало оглядеться вокруг, «трезво содрогнуться», понять, что лучше уже не будет, – и согласиться на жизнь в монастыре. Существовала точка зрения, что принявший монашество человек удаляется от мира, переходит на совсем другой уровень и мирские узы его больше не связывают. Так что оставшийся в миру супруг мог с чистой совестью вступить в новый брак.

Эта точка зрения не была бесспорной, и, разумеется, могли набежать всякие больно сведущие в теологии умники со своими ценными противоположными мнениями, но все частности можно было бы благополучно утрясти, приложив некоторые усилия. Уж Генрих бы расстарался, да и папа вряд ли стал бы чинить препятствия в этом вопросе: от мирного решения проблемы ему была бы сплошная польза. Уж он бы поспособствовал тому, чтобы Екатерина смогла уйти в монастырь на своих условиях, и помог бы защитить права ее дочери. И император остался бы доволен: впрягаться за тетю и кузину у него желания не было, а тут можно было с покер-фейсом во всю гамбургскую физиономию заявить: «Дражайшая тетушка решила уйти в монастырь, она у меня очень благочестивая, у нас вся семья такая, тетя, я тобой горжусь, так держать. Развод? Какой развод? Война с Англией? Какая война с Англией? Ах, оставьте, у нас сплошная дружба и тесное сотрудничество».

Теоретически рассуждая, какие преимущества могла бы извлечь Екатерина из своей уступки?

Во-первых, не было бы всех этих унизительных выяснений, кто с кем спал-не спал, и последующих манипуляций с титулами. Никаких «вдовствующих принцесс». Королева ушла в монастырь – и баста. Никаких репутационных потерь вообще, наоборот: благочестивая королева настолько благочестива, что не смогла жить на помойке, в которую превратился английский королевский двор.

Во-вторых, раз брак не аннулируется, значит, положение дочери, рожденной в этом абсолютно законном браке, остается неизменным. Какой смысл теперь лишать ее статуса законной наследницы? Да никакого. Мария, конечно, уступала бы сыновьям отца, рожденным во втором браке, зато стояла бы впереди всех последующих дочерей в очереди за короной. Шансов занять престол у нее оставалось бы немного, зато ее можно было бы выдать замуж за какого-нибудь приличного принца, потому что никаких сомнений в ее статусе не возникало бы. Как показывает практика, солнце не всем на планете одинаково светит. Принцессе оно светит все же немножко иначе, чем простой проводнице незаконнорожденной леди. И брак принцессе светит более выгодный, тут не поспоришь.

В-третьих, не пришлось бы Генриху рвать с Римом и сворачивать на путь Реформации, начиная новый масштабный проект под названием «Англиканская церковь». Насколько это было бы хорошо для страны, можно спорить, но для Екатерины, останься Англия под крылышком Рима, однозначно было бы хорошо. И окончательного роспуска монастырей, кстати, можно было бы не бояться: как их упразднишь, когда у тебя в монастыре бывшая жена? Чтобы она у тебя на пороге дворца появилась, требуя свои законные квадратные метры жилплощади и алименты, потому что ей больше некуда идти? Нет уж, пусть сидит, где сидит, мы тому монастырю еще и деньжат подкинем на обзаведение новыми предметами культа и вообще на безбедную жизнь.