— Ничего, я справлюсь. Отец любит Обри. Просто обожает ее. А именно это имеет значение.
— Это несправедливо по отношению к тебе. Твой отец хороший человек, Грейс, но он несправедлив к тебе.
— Я подвела его. — Она встала, вытирая руки скомканными салфетками. — И против этого не возразишь.
— Просто вы оба слишком гордые, — высказал свое мнение Этан. — Ни он, ни ты не хотите сделать первый шаг.
— Может быть. Но я очень дорожу своей гордостью. — Грейс швырнула салфетку в урну. — Этан, мне пора домой. У меня миллион дел, и раз уж выдалась пара свободных часов, лучше поспешить.
Этан сам не любил разговаривать о личном и не стал уговаривать ее остаться, но удивился тому, как сильно хотел этого.
— Я отвезу тебя.
— Нет, я хочу пройтись. — Она даже умудрилась выдавить вполне естественную улыбку. — Спасибо за помощь, Этан, и за мороженое. Я завтра уберу ваш дом. Пожалуйста, не забудь напомнить Сету, что белье складывают в корзину, а не бросают на пол.
Грейс поспешила прочь и, только когда оказалась достаточно далеко от Этана, замедлила шаг… и потерла ладонью грудь, чтобы утихомирить взбунтовавшееся сердце.
За всю свою жизнь она любила только двух мужчин, и, похоже, ни одному из них она не нужна так, как они нужны ей.
4
Этан ничего не имел против музыки, любой музыки. Благодаря Куинам его музыкальные пристрастия были почти не ограничены. В их доме музыка звучала часто. Мать прекрасно играла на пианино и с равным энтузиазмом исполняла и Шопена, и Скотта Джоплина. Отец любил скрипку, и Этан тоже полюбил ее. Ему нравилось, что скрипка может передать самые разные настроения.
Однако, когда он сосредотачивался на работе, то считал аккомпанемент излишеством. Он любил работать в тишине, но, появляясь на верфи, Сет всегда включал радио, и включал его на полную громкость. Чтобы сохранить мир, Этан просто минут через десять отключался от грохочущего рок-н-ролла.
Все швы корпуса яхты уже были законопачены. Эта работа требовала много труда и времени, и, надо признать, Сет очень помог. Никогда не помешает лишняя пара рук, а им она точно необходима. Правда, если мальчишка начинал ворчать, то мог переплюнуть Филипа.
Этан и от этого отключался… чтобы не сойти сума.
Он надеялся закончить обшивку палубы до пятницы. Если повезет, то в выходные — с помощью Фила — он займется каютой и кокпитом
[3]
.
Сет ворчал и когда шлифовал детали, но результаты были вполне приличными. Всего пару раз пришлось заставить его дошлифовать несколько планок. И Этан терпеливо отвечал на все вопросы Сета, хотя этих вопросов у парня был миллион, и если он начинал их задавать, то остановить его было практически невозможно.
— Для чего та доска?
— Для кокпита.
— До этого еще далеко. Почему вы ее уже сделали?
— Чтобы не было пыли перед тем, как начнем лакировать.
— А вся остальная дрянь?
Этан посмотрел вниз на Сета, хмуро уставившегося на кучу заготовок.
— Детали каюты, поручни и трап.
— Слишком много всего для одной дурацкой лодки.
— Будет еще больше.
— Почему этот парень просто не купил готовую яхту?
— Ему понравилась первая лодка, которую я ему сделал. Большая удача для нас, разве не так? На его деньги мы начнем собственное дело, а он расскажет своим высокопоставленным друзьям, что яхта спроектирована и построена специально для него. Это будет хорошей рекламой.
Сет взял новый кусок наждачной бумаги и снова принялся за дело. В общем-то, он ничего не имел против. Ему нравились запахи дерева и лака, и даже льняного масла. Просто он не хотел в этом признаваться.
— Мы уже целую вечность сколачиваем деревяшки, — проворчал он.
— Меньше трех месяцев. Чтобы построить такую яхту, многие тратят год, даже больше.
У Сета отвисла челюсть.
— Целый год! О боже! Не может быть.
— Успокойся, мы справимся быстрее. Как только Кэм вернется и подключится к нам, дело пойдет быстрее. И ты будешь больше помогать, когда занятия в школе закончатся.
— Уже закончились.
— Что?
— Сегодня. — Теперь Сет ухмылялся во весь рот. — Свобода.
— Сегодня? — Этан нахмурился. — Я думал, что надо ходить еще пару дней.
— Не-а.
«Видимо, я потерял счет времени, — подумал Этан, — а Сет не привык добровольно расставаться с информацией».
— Ты получил табель?
— Да. Меня перевели. Я все сдал.
— Давай посмотрим как. — Этан отложил инструменты и вытер ладони о джинсы. — Где табель?
Сет пожал плечами и продолжил шлифовать планки.
— Там, в рюкзаке. Подумаешь, ничего особенного.
— Давай посмотрим, — повторил Этан и наклонился за листком бумаги, который неохотно принес ему Сет.
Заметив бунтарское выражение лица мальчика, Этан решил, что новости будут отвратительными, и у него засосало под ложечкой. «Необходимое нравоучение, — подумал он мысленно вздыхая, — будет чертовски неловким для нас обоих».
Изучив отпечатанный на компьютере табель, Этан сдвинул кепку и почесал затылок.
— Все «А»
[4]
.
Сет снова дернул плечом и сунул руки в карманы.
— Да. Ну и что?
— Я никогда раньше не видел табеля с одними отличными оценками. Даже у Филипа попадались «В», а иногда и «С».
Сет и так был смущен, но теперь испугался, что его назовут зубрилой.
— Подумаешь! Ничего особенного. — Он протянул руку за табелем, но Этан замотал головой.
— Как это — ничего особенного? — воскликнул он, но, глядя на помрачневшего Сета, понял, в чем дело. — У тебя хорошие мозги, и ты должен гордиться ими.
Мозги в голове — не моя заслуга. Гораздо важнее уметь что-то. Водить судно, например.
— Если у тебя хорошие мозги и ты умеешь ими пользоваться, ты можешь научиться чему угодно, — Этан аккуратно сложил табель и сунул его в свой карман. Он найдет перед кем похвастаться успехами Сета. — Думаю, надо отметить это пиццей или еще чем-нибудь.
Сет прищурился:
— У нас есть сандвичи.
— Для такого случая сандвичи не годятся. Первый табель Куина с одними отличными оценками надо отметить по меньшей мере пиццей.