– Черт побери, как же я рада тебя видеть! Что ты здесь делаешь?! Ты тут один или с дядей Стрелком?
Не дождавшись ни ответа, ни хоть какой-то реакции, девушка со смущенным «ой…» отстранилась, сообразив, что киборгов выпускали партиями, в которых могло быть до десятка клонов. Вероятность случайно встретить на рандомной космической станции кого-нибудь из них и так ничтожна, не говоря уж о том самом.
– Лиза, – не поздоровался, а просто констатировал Кай, но этого хватило, чтобы девушка снова на него напрыгнула – теперь с ногами, привычно обвив ими талию киборга.
– А-а-а, это и правда ты! Как здорово, я так по тебе соскучилась! Обалдеть, ты почти не изменился!
Лиза тоже. Те же темные миндалевидные глаза с хулиганским, но честным и открытым взглядом, чуть вздернутый нос, каре до подбородка и даже неизменный комбез.
Только держать ее стало немного тяжелее.
Впрочем, Кай по-прежнему стоял столбом, и Лиза медленно разжала сперва ноги, потом руки и недоуменно спросила:
– Эй, ты чего?
– Ты не вспоминала обо мне четыре года, пять месяцев и семнадцать дней, – холодно отчеканил киборг, стараясь не смотреть на пса, так бешено машущего огрызком хвоста, что весь зад трясся. – Какой реакции ты теперь от меня ждешь?
Да, Лиза не изменилась. По-прежнему вспыхивала как порох от несправедливой, по ее мнению, обиды, прищуривалась и упрямо выдвигала вперед подбородок и правое колено, словно переходя в боевой режим. Ее родители считали, что этому она от Кая научилась, но Стрелок, посмеиваясь, уверял, что она такой родилась, он помнит.
– Вообще-то ты и сам мог бы мне написать или позвонить!
– Зачем? Мы и до того почти перестали общаться.
– Но друзьями-то мы быть не перестали!
– Не уверен.
Лиза так яростно всплеснула руками, словно стряхивала с них статический разряд:
– Слушай, мы жили на разных планетах! У нас даже время суток не совпадало, чтобы нормально поболтать, а видеосообщения совсем не то. Чего ты от меня хочешь?!
– Ничего.
Уже ничего. Дело ведь не во времени, его всегда можно найти. Было бы желание.
В тот, последний, раз они поругались. Ничего особенного, можно даже не мириться – позвонить через пару дней и как ни в чем не бывало сказать: «Привет, как дела?»
Но Лиза не позвонила. Зачем? У нее и без Кая полно друзей. Нормальных, человеческих, с которыми ей гораздо интереснее.
– И вообще, – звенящим от обиды голосом сказала девушка, – когда ты был маленьким, я же терпела твои «трудные периоды»! Мог бы и ты немножко потерпеть!
– Ах терпела? – переспросил Кай таким бесцветным голосом, что дальнейший разговор не имел смысла.
– Ну и ладно! – Лиза вернулась к пакету и принялась злобно швырять туда рассыпавшиеся по полу продукты, киборг успел заметить банку с ее любимыми консервированными ананасами.
Пес с готовностью схватил далеко откатившуюся бутылку с водой и понес обратно, но по беззвучной команде хозяина выронил и нехотя вернулся к ноге.
– Ну и ладно, – сказал Кай уже в спину Лизе.
Бутылка так и осталась лежать на полу. Киборг с запасом перешагнул через нее и пошел дальше, к пансионату. Доберман то и дело отставал, оглядывался, принюхивался, чутко стриг ушами, а когда надежда совсем исчезла, удрученно прижал их к башке.
Кай покосился на понурого пса и буркнул:
– Брось, ты тут ни в чем не виноват.
Доберман еще больше ссутулился, старательно отводя взгляд от хозяина.
– Ничего подобного, мне не так уж стыдно! Да мне вообще не стыдно!
Пес вздыбил шерсть и зарычал, что в сочетании с поджатым хвостом выглядело убого и позорно.
– У-у-у… – Кай открыл дверь номера и метко, но с такой силой запулил сумку на кровать, что она отскочила от матраса, потом от стены и почти вернулась киборгу в лоб.
* * *
Вожделенный покой обернулся бесцельным лежанием на кровати, глазением в потолок и швырянием в него теннисного мячика, пока сверху не постучали. Очень энергично и выразительно.
Кай подбросил мячик в последний раз – действительно в последний, мяч лопнул, – и со вздохом раскинул руки в стороны.
День не задался с самого утра.
Недели.
Месяца.
Года.
Доберман сочувственно лизнул хозяйскую ладонь, и Кай погладил его в ответ. Похоже, в этом поганом человеческом мире можно рассчитывать только на себя… Ну ладно, на десяток людей, но все они далеко.
Человек в такой ситуации отправился бы в бар и нажрался в зюзю. Кай тоже мог подкрутить метаболизм и насладиться токсичным эффектом алкоголя, но если люди всего лишь знали, что занимаются медленным самоубийством, то киборг это видел – на внутреннем экране, куда транслируется информация о состоянии системы, в том числе тревожно мигающие сообщения о гибнущих нейронах и гепатоцитах. Самое то, когда пытаешься расслабиться и поднять себе настроение.
Впрочем, нажраться все-таки можно. Только не в баре, а заказать какую-нибудь еду на дом. Например…
Пиццу.
Доберман вскочил и радостно гавкнул. Кай цыкнул на него и придержал за шкирку, не дав кинуться к двери, но все двадцать семь секунд – до звонка – чувствовал, как собака мелко, нетерпеливо дрожит всем телом.
Звонка было три. Потом гость повернулся спиной к двери и принялся беззастенчиво долбить в нее подошвой, ничуть не сомневаясь: либо ему в конце концов откроют, либо прибежит возмущенный хозяин пансионата.
Кай открыл.
На пороге стояла Лиза с тремя плоскими квадратными коробками, прижимая их подбородком, чтобы не расползлись.
– Привет, – как ни в чем не бывало сказала девушка. – Можно войти?
– Нет, – буркнул киборг, но когда Лиза попыталась оттеснить его и пролезть в номер боком, опасно жонглируя коробками, Кай нехотя посторонился и зашел в комнату вслед за гостьей.
Девушка аккуратно сгрузила пиццу на стол, повернулась к киборгу и торжественно протянула ему руку:
– Мир?
Каю сразу вспомнилось пафосное: «Команда?! – КОМАНДА!» – и его ладонь дернулась в противоположную сторону – за спину.
– Эй, кончай дуться! – Лиза призывно тряхнула рукой. – Раньше же всегда срабатывало!
– Потому что раньше это я вечно шел к тебе мириться.
– Неправда, – возмутилась девушка, – я тоже сто раз перед тобой извинялась!
– Три.
– Черт… Ну ладно, три!
– Вместе с этим. Которого пока не было.
Лиза закатила глаза и издала протяжное: «Уф-ф-ф!» – так она в детстве передразнивала отца, а потом эта манера как-то незаметно прилипла к ней самой.