Бисмарк. «Железный канцлер» - читать онлайн книгу. Автор: Николай Власов cтр.№ 90

Культуркампф также до предела обострил отношения Бисмарка с его бывшими политическими друзьями — прусскими консерваторами, которые считали религию важным столпом государства и общества. Их отчуждение началось еще в 1860-е годы. Борьба с Австрией, лишение ряда законных монархов трона, сотрудничество с либералами — вот далеко не полный перечень грехов Бисмарка в глазах консерваторов. Фактически в новой империи они постепенно превращались в оппозицию правительству справа. Это привело не только к политическому отчуждению, но и к разрыву множества личных отношений.

Так, в ходе обсуждения законопроекта о школьном надзоре один из лидеров прусских консерваторов и давний друг Бисмарка Ганс фон Клейст-Ретцов горячо выступил против правительственного предложения, заявив, что «бурные потоки безверия, проистекающие от государства, лишенного веры, затопят наши школы» ^[468]. После этого «железный канцлер», уже вступавший в предыдущие годы в конфликт с бывшим соратником, перестал с ним даже здороваться. Едва ли не единственным человеком в стане прусских консерваторов, с которым Бисмарк поддерживал дружеские отношения, остался Мориц фон Бланкенбург.

Однако и с ним общение было далеко не безоблачным. Как писал Бисмарк в своих воспоминаниях, «Бланкенбург был моим товарищем по борьбе, он был мне особенно дорог нашей дружбой, длившейся с детских лет и до самой его смерти. Однако он не отождествлял дружбу с доверием или преданностью в области политики. В этой области я наталкивался на конкуренцию со стороны его политических и духовных отцов. У последних не было намерения, а у Бланкенбурга способности широко оценивать исторический прогресс германской и европейской политики. Сам он был лишен честолюбия и не страдал болезнью многих представителей старо-прусской знати — завистью ко мне; но в своих политических суждениях он с трудом мог освободиться от прусско-партикуляристской или даже померанско-лютеранской точки зрения. (…) Борьба между благожелательным отношением ко мне и недостатком энергии по отношению к другим влияниям побудила его в конце концов вообще устраниться от политики (…) Когда он отошел от политики, у меня было такое чувство, что он покинул меня на произвол судьбы» ^[469]. Обвинять тех, кто не соглашался с ним, в предательстве также было излюбленной манерой Бисмарка.

В 1872 году главой прусского правительства был назначен Роон. Бисмарк сам инициировал это назначение, сославшись на состояние здоровья. Скорее всего, на первом плане были все-таки политические мотивы: старый соратник должен был стать «щитом» между канцлером и видными консерваторами. Долго в этой роли Роон не продержался; его собственное расшатанное здоровье заставило его уйти в конце 1873 года с постов военного министра и главы правительства. «железный канцлер» вновь стал министром-президентом Пруссии.

«Бисмарк, даже если он сам в этом никогда не признается, внутренне считает себя непогрешимым политическим папой, — писал в эти дни Роон Бланкенбургу. — И все же я не могу отказаться от моих симпатий к нему. Я не знаю, к кому еще я мог бы обратить свои патриотические стремления и чувства. (…) К слепой толпе, которая сегодня его обожествляет, а завтра, возможно, захочет распять, мы оба не принадлежим, и, чем больше наша сердечная склонность к нему, тем более глубоко и болезненно мы воспринимаем изъяны его могучего характера» ^[470].

Роон остался одним из немногих политических сподвижников Бисмарка, с которым его связывала крепкая личная дружба. После отставки канцлер направил ему письмо, ставшее настоящим криком души одинокого человека: «Ваша отставка сделала меня одиноким. (…) На службе вокруг меня воцаряется пустота, чем дальше, тем в большей степени. Старые друзья умирают или становятся врагами, а новых уже не приобретаешь» ^[471]. В окружении Бисмарка оказывалось все больше лояльных исполнителей и все меньше самостоятельных, думающих людей, все больше приспособленцев и все меньше сподвижников. Надеждой «железного канцлера» стал в этот период его старший сын Герберт, который в 1873 году поступил на службу в министерство иностранных дел и работал в качестве личного помощника своего отца.

В том 1872 году Бисмарк провел реформу, окончательно поссорившую его с остэльбским юнкерством. На рассмотрение прусского ландтага был вынесен законопроект о реформе местного самоуправления, в соответствии с которым административные полномочия юнкеров были фактически ликвидированы и переданы в руки государственных чиновников. Ликвидация старых, оставшихся еще с феодальных времен порядков оказалась весьма болезненной для остэльбского дворянства, привыкшего единовластно распоряжаться в своих владениях. Если нижняя палата прусского ландтага приняла законопроект, то верхняя — «палата господ», куда входили в основном представители юнкерства — намертво заблокировала его. Правительству пришлось прибегнуть к беспрецедентной мере: король за один раз назначил в «палату господ» 24 новых члена, полностью лояльных ему. Благодаря этому удалось получить необходимое большинство.

В ответ на взрыв возмущения Бисмарк отдал органам местной власти распоряжение полностью лишить консерваторов административной поддержки на предстоящих выборах в прусский ландтаг и рейхстаг. Результат не замедлил сказаться: в прусском ландтаге, например, они потеряли 86 мандатов — почти три четверти от своего прежнего представительства. Конфликт между Бисмарком и его консервативными противниками достиг своей высшей точки летом 1875 года, когда «Крестовая газета» опубликовала серию статей, в которой обвинила канцлера в личном обогащении за счет сотрудничества с либералами. Оскорбленный глава правительства спустя некоторое время выступил в рейхстаге с призывом бойкотировать издание.

В ответ большая группа влиятельных консерваторов опубликовала декларацию, в которой полностью поддержала позицию своего печатного органа. Это затронуло Бисмарка особенно болезненно, поскольку среди подписавших документ было немало его прежних личных друзей. В качестве примера можно назвать Райнхольда фон Тадден, брата Марии. Даже нежные чувства к усопшей, которые Бисмарк сохранил до глубокой старости, не удержали его от того, чтобы отправить старинному приятелю письмо, составленное в настолько жестких выражениях, что любые личные контакты между ними становились невозможны. Судя по всему, канцлер был в очередной раз глубоко задет «предательством» своих прежних сподвижников, многие из которых, в свою очередь, считали его самого предателем консервативных ценностей и идеалов.

Разрыв со старыми друзьями оказался настолько болезненным, что Бисмарк и спустя долгие годы не мог относиться к нему спокойно. В своих мемуарах он посвятил этим событиям целую главу. «Для нервов человека в зрелом возрасте, — писал Бисмарк, — является тяжким испытанием внезапно порвать прежние отношения со всеми, или почти всеми, друзьями и знакомыми. Мое здоровье было к тому времени уже давно подорвано не лежащими на мне обязанностями, а непрерывным сознанием ответственности за крупные события, при которых будущее отечества стояло на карте. (…) Изнуряет не работа, а сомнения и чувство чести, ответственность, которая не может опираться ни на что, кроме собственного убеждения и собственной воли, как это резче всего имеет место именно при важнейших кризисах. Общение с людьми, которых считаешь равными себе, помогает преодолевать такие кризисы; и если это общение внезапно прекращается и притом по мотивам скорее личным, чем деловым, скорее из зависти, чем из честных мотивов, а поскольку они являются честными, то совершенно банальны; если ответственный министр внезапно бойкотируется всеми своими прежними друзьями, если с ним обращаются, как с врагом, и он со всеми своими размышлениями остается в одиночестве, то это обостряет воздействие служебных забот на его нервы и его здоровье» ^[472]. Тем не менее, канцлер сознательно использовал конфликт для того, чтобы обострить противоречия в стане самих консерваторов и склонить к большей уступчивости тех, кто не хотел разрыва с правительством.