– Я уже говорил, у меня нет никаких сомнений: лорд-протектор сознает, что наши требования справедливы и разумны, – нахмурившись, пробурчал Кетт. – И конечно же, он отдает себе отчет в том, какие огромные силы стоят за нами. Думаю, он понимает также, что дело лучше решить мирным путем. И здесь, в Норфолке, и по всей Англии. – Капитан протянул руку, пошарил среди бумаг на столе и нашел три запечатанных письма. – Мэр Кодд дал согласие переправлять сюда адресованные обитателям лагеря письма, которые приходят в Норидж. Вот эти пришли вчера. Одно из них адресовано вам, другое – Бараку, а третье – молодому Овертону.
Я посмотрел на печати. На всех трех письмах они были сломаны. Возможно, это сделали клерки Кодда, а возможно, люди Кетта. Два письма были надписаны знакомым почерком Гая, – как видно, послание Бараку мой друг писал под диктовку Тамазин. Несомненно, письма были уже прочитаны, но содержи они какую-нибудь крамолу, Роберт не преминул бы об этом упомянуть.
– Благодарю вас, – кивнул я.
Кетт поднялся:
– Мне пора идти к Дубу реформации, на встречу с представителями сотен. Сегодня мы непременно должны составить петицию с перечнем наших требований. А днем предстоит устроить еще один суд. Разумеется, я рассчитываю на вашу помощь и поддержку.
– Думаю, скоро разразится гроза. Небо сплошь затянуто тучами.
– Мы, деревенские жители, привыкли работать в любую погоду, – улыбнулся Кетт. В следующее мгновение лицо его вновь стало серьезным. – И помните: никому ни слова о визите Саутвелла.
– На этот счет вы можете даже не…
Договорить я не успел, так как в церковь вбежал молодой человек в стальном нагруднике.
– Простите, капитан Кетт, но я принес вам плохую весть, – выдохнул он, сорвав с головы шапку. – Двоим заключенным сегодня ночью удалось бежать. Эти парни доставляли нам немало хлопот, поэтому возле их камеры всегда стоял часовой и двери, разумеется, были надежно заперты. Но среди ночи кто-то проник во дворец графа Суррея, оглушил караульного и выпустил узников.
– Их имена? – рявкнул Кетт.
– Эти дьявольские отродья, братья Болейн, которых обвинили в попытке убийства, – сообщил гонец.
«Так вот почему на суде близнецы держались так спокойно и невозмутимо, – подумал я. – Они уже знали, что ночью окажутся на свободе».
– Черт, – пробормотал Кетт. – Если заключенные убегают из-под стражи, люди спросят, на что вообще нужны эти суды.
– Скорее всего, беглецы пробрались через Торпский лес, а потом спустились к реке, – предположил молодой охранник. – Все было спланировано заранее. Никто ничего не знал, пока часовой не увидел, что камера пуста, и не поднял тревогу.
– Тот, кто им помогал, наверняка прежде бывал во дворце графа Суррея, – заметил Кетт. – Ничего, эти подонки еще попадутся к нам в руки. – Он повернулся ко мне. – Как я и говорил, мастер Шардлейк, в лагере полно шпионов и скрытых врагов. Именно поэтому все важные сведения необходимо держать в тайне.
Вернувшись в хижину, я рассказал Бараку и Николасу о побеге близнецов. Обоих эта новость ничуть не порадовала.
– Вот канальи! – вздохнул Джек. – Наверняка они уже на пути в Лондон.
– А может, нашли пристанище у своих друзей в Норфолке, – предположил я. – Думаю, сейчас они побоятся ехать через весь Норфолк. Братья-близнецы всегда обращают на себя внимание, а им это вовсе ни к чему.
Барак окинул взглядом лагерь.
– Удивительно, сколько здесь всего понастроили, – протянул он. – Теперь у каждого есть крыша над головой. Конечно, работы все равно хватает. Я слыхал, Кетт хочет, чтобы молодые парни каждый день занимались военной подготовкой. Но так или иначе, пока не явилась эта пресловутая комиссия, у людей будет достаточно свободного времени, чтобы пораскинуть мозгами. Вот увидите, многие решат, что это мы помогли близнецам бежать, – на том основании, что вы защищали их отца. Поди докажи, что мы не питаем к этой парочке гнид никаких симпатий.
– Боюсь, ты прав, – кивнул я. – Николас, сделай милость, будь осторожнее. Самое главное, избегай столкновений с Локвудом. Это может плохо закончиться – причем не только для тебя, но и для всех нас.
– Постараюсь, – буркнул Николас.
Барак провел пальцами по железному крюку, вделанному в протез.
– Любопытно все-таки, кто выпустил на свободу этих шельмецов?
– Тот, кому они заплатили. Или тот, кому заплатил Саутвелл.
– Конечно, подозреваемых в убийстве Эдит у нас хватает, но я бы сделал ставку на этих молодчиков, – заметил Джек. – Мы своими глазами видели, как они забавы ради устроили в Лондоне охоту на беззащитного мальчонку. Мы знаем, что они проломили башку бедному парню из Бриквелла. Думаю, таким подонкам не составит труда прикончить собственную мать.
– И все же я считаю, что они этого не делали, – покачал я головой. – Разумеется, нам надо поговорить с Майклом Воувеллом. Может, от него мы узнаем, существует ли какая-нибудь связь между Гэвином Рейнольдсом и Саутвеллом. Ему, как бывшему управляющему, это должно быть известно лучше, чем любому другому. – Я сунул руку в карман. – Господи, совсем забыл: нам же пришли письма. Причем всем троим.
Так как небо было затянуто тучами, в нашем жилище царил полумрак, и, чтобы прочесть письмо Гая, мне пришлось изрядно напрягать глаза. Почерк его, некогда четкий и ровный, вновь показался мне старческими каракулями. Судя по дате, письмо было написано неделю назад и, значит, разминулось с тем, что сам я на днях отправил доктору Малтону.
Дорогой Мэтью!
Я давно не имею от тебя никаких вестей, но предполагаю, что ты по-прежнему в Норфолке. Каждый вечер я молюсь о твоем выздоровлении и о том, чтобы эти мятежники не причинили тебе никакого вреда. Прости мою стариковскую тревогу, но с тех пор, как я получил письмо от доктора Белайса, прошел уже почти месяц. Если ты в состоянии написать несколько строчек, очень прошу: сделай это. Тамазин сильно беспокоится о Джеке. Особые опасения внушает мне молодой Николас, ведь он, вследствие своего горячего нрава, запросто может вступить в столкновение с мятежниками. У нас в столице только и разговоров что об этой смуте. Все боятся, что она докатится до Лондона. Поговаривают даже, что мост в Ричмонде будет снесен, дабы лишить мятежников из Кента и Суррея возможности переправиться через реку.
Что касается меня, то, как сие ни печально, я угасаю с каждым днем. Путь, который мне выпало пройти по грешной земле, подходит к концу, и я готов оставить этот мир. Скорблю лишь об участи Англии в годину столь тяжких испытаний. К счастью, рядом со мной такие надежные друзья, как Фрэнсис и Тамазин. Надеюсь в самом скором времени узнать, что вы трое – ты, Джек и Николас – целы и невредимы.
Твой любящий друг
Гай Малтон
«Господи, только бы Гай поскорее получил мое последнее письмо!» – подумал я. Мысль о том, что, вернувшись домой, я, возможно, уже не застану старого друга в живых, заставила меня содрогнуться.