Мутные времена - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Держапольский cтр.№ 53

— Андрей Васильевич, кофе у тебя просто изумительный! Где такой берешь? Или здесь весь секрет в том, как приготовить?

— Как не пытайся, Сереженька, из дерьмовых зерен хорошего напитка не сварить! — с важным видом произнес Яковлев. За последние пару-тройку лет он растолстел и растерял большую часть волос. Лишь его мощный бас не растерял былой силы, заставляя дребезжать ложечку в кофейной чашке. — Друг у меня хороший в Бразилии живет. Время от времени меня кофеём снабжает.

— Изумительный кофе! — вновь повторил я. — Еще кружечкой не угостишь?

— Сережа, какой разговор? Леночка! — он щелкнул селектором, вызывая секретаря. — Свари Сергею Вадимычу еще кружечку моего фирменного кофе!

— Хорошо, Андрей Васильевич! — отозвалась секретарша.

— Ну, Сереженька, чем ты нас еще порадуешь? Писательскую карьеру, надеюсь, под откос не собираешься пускать?

— О чем это ты, Андрей Васильевич? — удивился я.

— Это я о твоих успехах на ниве шоу-бизнеса. Весьма наслышан! Твои песни во всех хит-парадах. Я как в машине радио ни включу, так на любой волне то «Лаве-Лаве», то «Гоп-чидагоп». Ты, Сережа, действительно уникум! Надо же: композитор и поэт!

— Я еще хочу себя и в кинематографе попробовать, — подначивая редактора, сообщил я.

— Ой, Сережа, не надорвись! — посоветовал мне Яковлев. — Слишком много на себя хочешь взвалить… Сгоришь, как спичка!

— Сплюнь, Андрей Николаевич! Кстати, как там у тебя дела с минобразованием? Подкатывал к тебе человечек?

— Подкатывал, — кивнул Андрей Николаич. — Госзаказ на учебники у нас с тобой в кармане! Только отвалить пришлось нехилый кус…

— Не жадничай, Андрей Николаевич, ты прикинь прибыль, которую мы поимеем с этих учебников…

Мы поговорили с Яковлевым еще некоторое время о делах насущных. Я выпил еще пару чашек полюбившегося мне кофе и попрощался с главредом. Забравшись в комфортный салон «Сафаря», я засунул в рот незажженную сигарету и повернул ключ зажигания. Полыхнуло так, что сигарета за доли секунды превратилась в пепел. Звука взрыва я так и не услышал.

* * *

Очнулся я в кромешной темноте. Все тело ломило, как будто по мне прошлись молотилкой. Меня трясло от холода, но вместе с тем кожа горела безжалостным огнем преисподней.

— От него мало что осталось, — услышал я громкий голос. — Не знаю, ваш ли это товарищ, или кто другой. При взрыве пострадали трое: сам водитель и двое прохожих. В итоге у нас три трупа. Все обуглены. Двое в куски. На мой взгляд, опознать кого-нибудь просто нереально! Нужно делать экспертизу!

— Мы, все-таки, посмотрим! — настаивал другой голос. Знакомый. Только гул в голове мешал мне сосредоточиться и опознать его.

— Ваше право! Смотрите! Если желудки крепкие…

Где-то рядом что-то зашуршало, и раздался звук расстегиваемой молнии.

— Вот черт! — Этот новый голос я узнал сразу — Андрюха Патлас. Затем хрюкающие и булькающие звуки, дробный перестук каблуков и гулкий металлический удар.

— Товарищ-то ваш — слабоват оказался! — ехидно усмехнулся незнакомец.

— Да, опознать здесь что-либо… — Снова знакомый голос. — Жуть!

— А я вам что говорил? Дальше смотреть будете?

— Буду! — Ну, наконец-то! Это же Проха! — Давайте следующего!

— Как прикажете! Давайте этого…

Вновь звук расстегиваемой молнии. Свет болезненно резанул глаза даже под закрытыми веками.

— Странно, — слегка опешил незнакомец, — вроде в этот мешок тоже тело по кускам собирали… А может быть, это я что-то путаю… Этот вполне еще… Что скажете, молодой человек? Это ваш приятель?

Пока Проха вглядывался в мое лицо, покрытое сажей и коростой, я с трудом приоткрыл веки… Вернее то, что от них осталось.

— Проха! — просипел я непослушными губами. Но слишком слабо — Проха меня не услышал.

— Слышь, эскулап! — позвал Проха санитара. — Этот, кажись, живой! У него губы шевельнулись! — Слава Богу! Увидел!

— Да не может быть! — фыркнул патологоанатом. — С такими травмами не выживают!

— Да ты сам посмотри! — не отступал Проха, наклонившись к самому моему лицу. — Он живой!

Я собрал остатки сил, и вцепился обугленной рукой за Прохину шею, подтягивая его ухо к своему рту.

— Проха! Забери меня отсюда! — прохрипел я. — Срочно!

Надо отдать должное бывшему грабителю. Он не испугался, только удивленно спросил:

— Серж? Ты живой?

— Валим отсюда! — просипел я из последних сил. — Никто не должен знать…

— Этого не может быть! — ошарашено произнес врач.

На мое счастье, Проха быстро сообразил, что к чему: ведь он уже был один раз свидетелем моего чудесного воскрешения.

— Я забираю его! — резко произнес он тоном, не терпящим возражений.

— Это невозможно! — ахнул врач. — Его нужно в реанимацию… Сообщить в милицию, прокуратуру…

— Я забираю его сейчас же!

— Не пущу!

Проха выдернул из подмышечной кобуры пистолет, и навел его на врача.

— Я забираю его! И тебе совет: если хочешь жить — забудь об этом!

Доктор тоже оказался понятливым:

— А как я объясню исчезновение трупа?

— Твои проблемы! — отрубил Проха. — Но если обтяпаешь все, как надо… Считай, что на безбедную пенсию себе заработал!

— Серьезно?

— Серьезней некуда! А сейчас помоги мне дотащить его до машины.

* * *

Никого не предупредив, Проха вывез меня в свой загородный дом под Москвой. Даже Патлас не видел моего чудесного воскрешения — он в это время опорожнял желудок за углом морга. Через три дня я уже был как огурчик, но продолжал скрываться у Прохора на даче, наблюдая за сложившейся ситуацией со стороны. Моё убийство вызвало серьезные волнения в кругах крупных бизнесменов и среди воротил отечественного шоу-бизнеса. Фотографии с места преступления, свидетельства очевидцев не сходили с первых полос всех без исключения газет, начиная от солидных изданий и кончая мелкими бульварными газетенками. Шумиха, поднятая вокруг моего убийства, была на порядок мощнее, чем та, которую когда-то подняли вокруг убийства Влада Листьева в моем прошлом, здесь еще не свершившемся.

— Ну, и что ты собираешься делать дальше? — поинтересовался у меня Прохор.

— Вы смогли выяснить, кто за этим стоит? Кто приготовил мне такой сюрприз?

— Федор Кузьмич уже разобрался с заказчиком, — ответил Проха.

— И из-за чего весь сыр-бор?

— Будешь смеяться, но из-за твоего госзаказа на печать школьных учебников…

— Герман?

— Он.