Признание Лусиу - читать онлайн книгу. Автор: Мариу де Са-Карнейру cтр.№ 14

Снова на какое-то время эти мысли улетучились; и снова я мог спокойно сидеть рядом с Мартой.

* * *

Но, увы! слишком коротким был этот спокойный период.

Из всех знакомых поэта только одного я не осмеливался опросить, такое отвращение он мне внушал – Сергея Варжинского.

Но однажды вечером мы случайно встретились в «Тавареше». И не нашлось повода нам не сесть поужинать за один столик…

… И вот, в разгар беседы, когда разговор зашёл о Рикарду и его спутнице, граф непринуждённо заметил:

– Разве они не прекрасны, наши друзья? Очаровательны… Я ещё в Париже знал поэта. Но, по правде говоря, наши отношения завязались ещё два года назад, когда мы оказались компаньонами в поездке… Я сел в Биаррице на Южный экспресс до Лиссабона. Они вдвоём ехали тем же поездом, и с тех пор…

………………………………………………………………………………

Меня ошеломили, решительно ошеломили слова русского.

Как же это возможно? Рикарду привёз её из Парижа?… Но почему тогда я не познакомился с ней, раз это так? Неужели я не провожал его на вокзал на набережной Орсе? Ах да, правильно, не провожал – тут же вспомнил я. Я болел, лежал с сильным гриппом… А он… Нет; это невозможно… этого не может быть…

Но позже, порывшись лучше в своих воспоминаниях, я впервые припомнил, и припомнил отчётливо, некоторые до этого скрытые детали, связанные с возвращением поэта в Португалию.

Он превыше всего любил Париж… и решил вернуться в Португалию… Он сообщил мне об этом, а я не удивился – я не удивился, как будто бы в его заверениях звучала уважительная, неотложная причина такого возвращения.

Ах, как же я сегодня сожалею о том, что не проводил его тогда на вокзал, несмотря на своё недомогание и, возможно, ещё и по другой причине, о которой я потом забыл. Мне даже вспомнилось, что, несмотря на высокую температуру и сильные боли в горле, я был готов подняться с постели и пойти попрощаться с моим другом… Однако, поддавшись физической слабости, полностью овладевшей мной, я остался лежать в постели, погружённый в глубокую сонливость, в странную неясную сонливость…

………………………………………………………………………………

Эта женщина, о! эта женщина…

Кто же она такая… кто она?… Как всё это произошло?…

И только тогда я отчётливо вспомнил письмо поэта, в котором, как мне казалось, он намекал на свою женитьбу. На самом деле, он никоим образом не делился со мной о своём браке; ни разу не пояснил, пусть даже и очень отдалённо, такой шаг – он говорил исключительно об «изменениях в моей жизни и моём доме», и там ещё были такие фразы, которые огненными буквами прыгали у меня перед глазами: «Да, сейчас один человек живёт со мной рядом; потому что, в конце концов, из всего, что рушится, обязательно вырастает что-то новое…».

Парадоксальный факт заметил я только сегодня: Рикарду рассуждал обо всём этом так, словно речь шла о действиях, о которых я уже знал, словно они не нуждались в подробном рассказе, и потому он только кратко о них упоминал…

Но было и ещё более странное обстоятельство, а именно: со своей стороны, я ничему не удивился, как будто бы я действительно знал всё это, и как будто всё это начисто выпало из моей памяти, а теперь через письмо стало смутно припоминаться…

Ну, да: я и тогда не удивился, и потом не говорил ему о своей забывчивости, и не задавал ему вопросов – я даже и не думал их задавать, я вообще ни о чём таком не думал.

* * *

Таким образом, более, чем когда-либо сохранялась тайна; однако теперь она развивалась в другом направлении. Иными словами: навязчивые идеи, которые не отпускали моё сознание, существенно изменились.

Раньше тайна сковывала меня только как тайна: если бы она разъяснилась, тут же исчезли бы тени в моей душе. Только эта тайна была страхом моей души. А сегодня – Боже мой! – само мучение превратилось в колдовские чары; только загадка, окружавшая мою незнакомку, влекла меня сегодня, пьянила как шампанское – в ней была единственная красота моего существования.

Отныне я готов прилагать все силы, чтобы только сохранить эту тайну, помешать любому свету пролиться на неё. Если бы она разрушилась, неизмеримой стала бы моя боль. Более того: если бы она шла к разрушению, я, вопреки всему, продолжал бы её поддерживать, как иллюзию!

Мой разум уткнулся в тайну – эта тайна должна стать моей защитой, огнём и золотым следом моей жизни…

Тем не менее это я открыл не сразу; мне понадобилось много недель, чтобы понять – и, осознав это, я в ужасе отступил. Я испугался; очень испугался… Тайной была эта женщина. Я любил только тайну…

… Я любил эту женщину! Я страстно желал её! Я вожделел!

………………………………………………………………………………

Боже мой, как я терзался…

В страшных метаниях раскалывался мой разум; бесконечный озноб зигзагом пронизывал плоть. Я не спал, ни разу не видел сон. Всё вокруг меня состояло из ломаных линий, ложных пятен света, фальшивых звуков…

Именно тогда я, собрав всю волю, осознанно и решительно начал искать способ спастись от пропасти, к которой я подступил вплотную… Вскоре я нашёл. То, что влекло меня к этой женщине и распаляло моё сознание, была не её душа и не её красота – а только одно: её тайна. Спадёт её тайна – отступят чары: я ступил на твёрдую почву.

И тогда же я решил полностью открыться Рикарду, поверить ему свои страхи и упросить его рассказать мне всё, всё, чтобы покончить с этой тайной и заполнить пробелы в моей памяти.

Но выполнить такое решение оказалось для меня невозможным. Мужество оставило меня, когда я догадался, что буду страдать намного сильнее, намного изощрённее, если колдовство угаснет, чем если оно продолжит меня насыщать.

И я ухватился за другую надежду: бежать.

Я укрылся на неделю у себя дома и только и делал, что ходил кругами по комнате. Вскоре посыпались записки от моего друга, и так как я ни разу ему не ответил, то в один из дней он сам навестил меня. Ему сказали, что меня нет, но Рикарду, не слушая, ворвался в мою комнату и закричал:

– Дружище! Что, чёрт возьми, всё это значит? Снова рядитесь в неврастеника? Сделайте одолжение, немедленно одевайтесь и идёмте ко мне.

Я не нашёл ни одного довода, ни одного предлога отказаться. Только улыбнулся, отвечая:

– Не стоит внимания. Это всё мои причуды…

И в тот же момент я решил больше не бежать прочь от бездны; отдаться течению и плыть туда, куда оно меня вынесет. С этим решением ко мне вернулась полная ясность сознания.

Я пошёл с Рикарду. За ужином разговор шёл только о моём «чудачестве», и больше всех пытался острить над этим я сам.

Марта была прекрасна в тот вечер. Она надела чёрную шёлковую блузку с глубоким декольте. Зауженная юбка позволяла предугадать скульптурную линию её ног, почти обнажённых внизу благодаря открытым туфлям и чулкам из металлических нитей, сквозь ромбовидный рисунок которых просвечивала кожа…