Тенеловы. Сердце ночи - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Герр cтр.№ 3

– А как насчет фотографий? – подскочила я. Вот он – мой козырь. – Как вы объясните мое присутствие на семейных снимках?

Ксюша – юркая бестия – выпуталась из маминых объятий и убежала. Через секунду она вернулась с фотоальбом в руках, бросила его на туалетный столик и открыла на странице с фотками отдыха на море. Два года назад мы ездили в Анапу. Я отлично помнила этот отпуск.

С губ было готово сорваться победное «Ха!», но тут я заметила, что с фотографиями не все в порядке. Такое в принципе было невозможно, но не верить глазам у меня не было причин. На первом же снимке, сделанном в дельфинарии, где нам вчетвером следовало стоять у бассейна с касаткой, меня не было. То есть все было на месте: бассейн, касатка, мама с папой и счастливая Ксюха. Не хватало только меня.

Я схватила альбом и принялась судорожно перелистывать страницы. Новый год у бабушки – все сидят под елкой с подарками, меня нет. Восьмое марта – папа и Ксюха белые от муки пекут маме праздничный торт. С краю свободное пространство, а должна быть я со скалкой в руках. Первая поездка Бакса на машине – все потешаются над собакой, которую укачало. Все, но не я.

Раньше я считала себя с сестрой просто не похожими внешне и внутренне, а теперь задумалась о генетике. Глядя на семью со стороны, я невольно отметила, что Ксюша пошла в родителей – светловолосая и зеленоглазая, как они. В то время как у меня карие глаза и коньячного цвета волосы. Еще в школе меня пытались дразнить рыжей, но это плохо для них заканчивалось. Я раз и навсегда дала понять, что никакая я не рыжая. В полумраке так вовсе сойду за каштановую.

Просмотрев альбом до конца, я выяснила: меня нет ни на одном снимке. Кто-то стер меня из истории семьи. С их точки зрения я никогда не существовала. Пальцы обессилили, альбом выпал из рук, и я снова повалилась на диван.

Двое взрослых и один ребенок взирали на меня с безопасного расстояния. Они всерьез опасались, что я наброшусь на них. Я их за это не винила.

Единственным, кто проявил ко мне сочувствие был Бакс. Пес, все это время сидевший у входа в кухню, поднялся и побрел ко мне.

– Бакс, фу! – испугалась мама. – Саша, останови его, не то он ее покусает.

Но папа не успел преградить Баксу путь. Пес добрался до меня первым. Сев у моих ног, он опустил голову мне на колени и замахал хвостом, печально глядя в глаза.

– Что он делает? – Ксюша посмотрела на Бакса с подозрением. – Он не выносит чужаков.

– Может, она его прикормила? – предположил папа.

– Бакса? – в голосе сестры сквозило сомнение. – Ты когда-нибудь видел, чтобы он брал еду у чужих?

Впервые с тех пор, как Ксюха появилась на свет, мне захотелось ее поцеловать. Повезло мне с сестрой. Хоть у кого-то в этой семье есть мозги.

Но, увы, поведение собаки родители не посчитали достойным предлогом для признания меня своей дочерью, но и за дверь меня не выставили. Мама с папой ушли на кухню и долго там совещались. До меня долетали обрывки фраз: оставим ее на ночь, позвоним в полицию, девочка больна, нельзя просто выставить ее на улицу. Меня сочли душевнобольной и, пожалев, дали приют на ночь, а завтра отправят в детдом.

Вот ведь как бывает: еще с утра ты часть чьей-то семьи, а уже к вечеру – сирота. И это при живых-то родителях.

Мама – я не могла думать о ней, как о чужой женщине – готовила ужин. Отец возился с посудомоечной машиной, а мы с Ксюшей сидели в гостиной. Сестра периодически извлекала из кармана гель для рук и протирала ладони, как будто я была заразна, и случайный взгляд в мою сторону грозил ей смертельной болезнью.

Но Ксюша меня мало беспокоила. В голове и без нее был кавардак. Мысли метались от «это все страшный сон» до «я сошла с ума». Предположение про сон я отвергла, ущипнув себя. Больно! На предплечье налился синяк, но я не проснулась. Теорию с сумасшествием проверить было невозможно. Как узнать, что ты сошел с ума? Что если я сбежала из психушки, вломилась в первый попавшийся дом и выдумала, будто живу здесь? Как иначе объяснить тот факт, что на фотографиях меня нет, а моей комнаты не существует? Но воспоминания о семье казались реальными. С другой стороны, я где-то слышала, что психи от нормальных людей отличаются как раз тем, что не осознают своего бреда.

Я передернула плечами. Еще минута подобных рассуждений, и я повалюсь на пол, начну кататься по нему и хохотать. Тогда меня точно сдадут в сумасшедший дом и будут правы.

Мне семнадцать лет. Я уже ребенок, но еще и не взрослая. Я не готова вот так лишиться семьи. Слезы против воли подступили к глазам. Стиснув зубы, я их сглотнула. Светка, не смей реветь!

От рыданий меня спас дверной звонок. Мы с Ксюхой вздрогнули, вроде прозвучал выстрел. Все высыпали в прихожую, но никто не решался открыть дверь. Мало ли какие сюрпризы за ней ждут. После событий дня, я бы не удивилась и бегемоту в балетной пачке.

– Да что ж такое, – в сердцах воскликнул папа.

Как хозяин и защитник дома, он принял удар на себя. Вопреки ожиданиям за дверью стоял не пришелец, а всего-навсего мой лучший друг.

– Колька! – я бросила ему на шею. У меня появилась робкая надежда, что дурдом закончится и все вернется на свои места.

– Простите, – пробормотал он мне в ухо, – мы знакомы?

Ответных объятий не последовало. Я разжала руки и отступила на шаг, заглянув Коле в лицо.

– Умоляю, не говори, что ты тоже меня не узнаешь, – я молитвенно сложила руки перед грудью.

Коля растерянно озирался вокруг, но хотя бы не утверждал, что впервые меня видит. Пусть это ничего не значило, но на душе у меня потеплело.

– Сейчас неподходящее время для визита, Коля, – вздохнула мама. – Поболтаете с Ксюшей завтра.

– Нет, – возразила сестра. – У меня стресс, а это вредно для подростка. Общение с друзьями отличное средство расслабления. Вы же не хотите, чтобы у меня была психологическая травма?

Ксюха выразительно посмотрела в мою сторону. Под травмой она имела в виду меня. Вот язва! Но в чем-то я была с ней согласна: я не меньше ее хотела, чтобы Коля остался. Он был последним, с кем я говорила до того, как все перевернулось с ног на голову.

Мама сдалась и пригласила Колю на ужин, где мне тоже разрешили присутствовать. Не морить же меня голодом. Вела я себя прилично, истерик не устраивала и мама подумала, что ничего ужасного не случится, если я сяду за стол вместе со всеми.

Ужин проходил в тишине. Стоило мне поднять глаза от тарелки, и я ловила на себе чей-нибудь взгляд. В лучшем случае он был любопытным, в худшем – недоброжелательным.

Ужин закончился, и пока мама с папой убирали со стола, мы были предоставлены сами себе. Я воспользовалась свободной минуткой для разговора с Колей.

– Ты меня помнишь? – Я придвинулась к сидящему на диване парню, рассчитывая, что вблизи он меня узнает.