Если счастье близко… - читать онлайн книгу. Автор: Мари Стю cтр.№ 45

Когда между мужчиной и женщиной нет близости, чувства никогда не окрасятся в те тона, в которые они окрашиваются после чувственного секса. После – ты уязвим. Потерять объект любви и страсти – страшнее самой смерти. Не нужно допускать, чтобы платонические чувства переросли в большую пламенную любовь, если наперед знаешь, что быть разлуке.

Утром за завтраком я вела себя необычно. Радислав заговаривал со мной, а я прятала глаза, словно стыдилась страстной ночи.

– Да что случилось? – наконец спросил он меня.

Я взяла его за руку, подвела к креслу и усадила, сама села напротив.

– Мне нужно сказать тебе что-то важное, – мой голос дрожал.

– Хорошо.

Я ходила вокруг да около. Бормотала что-то невнятное.

– Мне хорошо с тобой, Радислав. И внутренне чувство подсказывает, что это взаимно, – сказала я.

– Так и есть, мне тоже хорошо с тобой, – подбодрил меня Радислав и ласково улыбнулся.

– Да, да, – улыбнулась я в ответ и прибавила: – Но надолго ли? Пройдет время и ты… тебе уже не будет со мной так хорошо. Ты красивый молодой мужчина. А я… Я боюсь привязаться к тебе... Не вижу будущего наших отношений…

– Ты, и вправду, так думаешь? – спросил он спокойным ровным голосом.

Я немного помолчала и пожала плечами – сама засомневалась в том, что говорю.

– Ладно, понял, – сказал он, не дождавшись ответа, и ушел в ванную.

«Вот и все! – подумала я и невольно заплакала. – И кто, кто меня за язык тянул? Дура…»

Радислава не было минут десять, потом вышел, улыбнулся, как ни в чем не бывало.

– Давай попьем кофейку, – сказал он. – И я хочу тебе кое-что сказать. Точнее – рассказать.

Я послушно прошла за ним в кухню, сварила кофе, мы присели за стол друг против друга.

– Ты ведь пишешь романы? – спросил Радислав.

– Да, пишу.

Я удивилась его вопросу. Он прекрасно знал, что у меня есть несколько романов, перечитал их, и делился мнением за чашкой чая на кафедре.

– Откуда ты черпаешь истории героев? Из своей жизни? – спросил он.

Я задумалась. Понятия не имела, к чему этот вопрос, но все же ответила.

– Нет, не из своей жизни, – я запнулась и прибавила: – Не хочу делиться своей жизнью с читателями.

Я его не обманула. То, о чем я писала обычно – плод воображения, вымысел, в том числе и герои. Хотя, что скрывать, без живых людей и реальных историй не обойтись; один персонаж – списан с множества реальных людей, одна история – смешение множества реальных историй. Но не своих, чужих.

Радислав покивал, немного помолчал, внимательно посмотрел на меня – в глаза, потом на губы, потом опять в глаза; слегка улыбнулся.

– Моя родная тетя, – наконец сказал он, – ну, та, которая живет в Италии, тоже пишет книги. Я узнал об этом четыре года назад, как раз перед поступлением в магистратуру на юрфак. К слову скажу, – помолчав, продолжил он, – в ту пору ужасно себя чувствовал. Отучился на историческом факультете еле-еле. Я и поступил туда благодаря тете. Признаться, было такое состояние и настроение – лечь и лежать до старости. Воспоминания о маме, отце отбивали охоту не то, чтобы добиваться чего-то в жизни, они отбивали охоту жить.

После получения диплома бакалавра я гостевал у тети. В один из вечеров решил почитать что-нибудь интересненькое. Тетя направила меня в свой кабинет – у нее приличная библиотека. В поисках шедевра я случайно наткнулся на ее книги. – Радислав отпил кофе, многозначительно улыбнулся и продолжил. – Я полистал и поставил на книжную полку. А вечером, за ужином, поинтересовался находкой. Тетя не стала юлить, сказала, что пишет книги и публикует у знакомого издателя. Но эти книги, как сказала она, не увидишь в магазинах. Они издаются в единственном экземпляре. И промежду прочим прибавила, что, пока она жива, ни за что не даст их мне почитать. Я спросил, почему, на что тетя ответила: «Там много личного». С помощью вымышленных героев на протяжении многих лет она избавлялась от всего, что мешало ей жить. Переносила свои проблемы, страхи, переживания в другую реальность. Я не силен в психологии, не могу сказать, есть ли такой метод лечения и как он называется, но, написав очередную книгу, выговорившись, тете становилось легче. Она рассказывала мне об этом легко и со свойственной ей мудростью, будто хорошая подруга о рецепте пирога – вроде бы и не навязывает свой рецепт никому, и в то же время дает возможность взять на заметку. И я взял. Решил попробовать рецепт, подлечить и свои душевные раны. Вдруг, и вправду, книга поможет расправить плечи. И помогла. Книгу я написал быстро, за месяц. Текст – не фонтан. Но какая разница? Я все равно никому и никогда не дам ее читать. Писал книжку не для этого. Через два месяца я поступил в магистратуру, окончил ее с отличием. Теперь надо выбрать из ста пятидесяти предложений работодателей. Надо же! А четыре года назад вообще ничего не хотел. Не хотел, потому что давило прошлое. Мешало жить то, что никому никогда не скажешь. Я уверен, у каждого есть тайны, о которых либо хочется рассказать, но не кому, либо вообще не хочется посвящать кого-либо, даже близких. Но эта недоговоренность, невысказанность часто мешает жить. Лари, – Радислав взял мои руки, – не знаю, почему я тебе это говорю, но сердце подсказывает, что есть у тебя в прошлом то, что давно пора выбросить. Я слишком хорошо тебя знаю и верю твоим словам: «Я боюсь привязаться к тебе, Радислав. Не вижу будущего наших отношений». Что? Что мешает тебе быть со мной? Ответь не мне, ответь честно себе, что мешает.

Радислав замолчал, загадочно улыбнулся, встал, засобирался, наговорил мне напоследок миллион ласковых и нежных слов и прибавил:

– Я жду твоего звонка.

Последнее слово – быть нам вместе или не быть – осталось за мной.

Я не позвонила Радиславу – ни на следующий день, ни через месяц, ни через год. Не увидела смысла. К сожалению, мои тараканы одержали победу.

Когда я сказала Радиславу, что боюсь привязаться к нему, понимала – это не причина. Было что-то другое, что мешало мне впустить его в свою жизнь.

Как же я измучила себя вопросами и ответами на них! С одной стороны, много лет я пряталась от мужчин, женщин, вообще – от людей. Попросту их боялась, боялась сблизиться, открыть душу. Хотя ни на кого уже зла не таила. Меня устраивало то, как я живу. Я привыкла жить так, нелюдимо, одной, дорожила свободой и, скажем прямо, беззаботностью.

С другой стороны, пустить Радислава в жизнь значило позволить себе быть счастливой по-человечески, как женщина. Вот только, хотела ли я тогда этого счастья так сильно, чтобы отказаться от прежней себя, прежней жизни? Скорее нет, чем да.

Да и потом, я понимала, как уже говорила тебе в первый день на яхте, если буду жить в большой любви и радости, вдохновение уступит место счастью. Женское счастье приземляет, женщина ни о чем не может больше думать, как о любимом и том, чтобы иметь от него детей. Такова природа любви. Нет, я не могла отказаться от писательства. Но, черт возьми, что же я так хотела рассказать в своих книгах! Наверно, сверхважное, раз без сожаления отказалась от любви. Сверхважное… А это какое? На этот вопрос я не находила ответ. Я говорила тебе, Ростислав, о своей мечте – написать главную книгу. Наверняка, ты помнишь. Так вот – я уверовала, что когда ее напишу, заживу по-другому. Оставалась самая малость – написать ее. Но это, как оказалось, не так просто, не просто понять, когда пишешь очередной роман, он – главный или все-таки очередной.