Заслужить смерть - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Булгакова cтр.№ 33

Когда Триен ушел, я осторожно подкралась к окну, надеялась услышать разговоры или уловить хоть что-нибудь из происходящего во дворе. Триену я верила, знала, он не допустит, чтобы мне навредили. Никогда прежде не задумывалась, насколько приятно кому-то доверять.

Из-за внезапного превращения в человека подкосились локти, я чудом не ударилась лицом о пол и несколько долгих, полных безмолвия минут лежала, приходила в себя. Потом осторожно пробралась на кухню, прижимаясь к полу, чтобы меня ни при каких обстоятельствах не увидели из окон, тщательно вымыла руки и занялась тестом. Оно, как и боялся Триен, уже основательно перестояло, а ритуал шамана точно не мог длиться каких-нибудь пять минут. Будущий хлеб нужно было спасать.

Смешно и как-то неожиданно — я, оказывается, соскучилась по этим ощущениям. Мука на пальцах, на столе, тесто, ласкающее ладони, чуть прилипающее к коже. Я очень давно, со школы, не готовила, не пекла, а как истосковалась по зельям! Нужно будет упросить Триена дать мне хоть рядом посидеть, если он будет что-то варить! Только бы у него получилось снять ошейник…

Я вымесила тесто, выпустила лишний воздух, разделила, как и Триен, на две буханки. Только прикрыла полотенцем, как на улице послышался громкий разговор, но сообразить, о чем шла речь, я не успела — перекинулась и позорно шлепнулась на пол. Лапы дрожали так, что даже попытка подняться провалилась. Перед глазами потемнело, я без сил распласталась на полу. Ну хоть тесто спасла.

Слышала, как Триен вошел в дом, как звякнули золотые украшения на рогах. Он окликнул меня, поскулила в ответ.

— Ох, этот ошейник… — хмуро бросил Триен и извиняющимся тоном добавил: — Мне нужно хоть разок восстановиться естественным путем, иначе и плетения не разберу, и сам свалюсь.

Οн бережно поднял меня, отнес на постель. Я прижималась к нему, положила голову ему на плечо и с удовольствием вдыхала ароматы разных трав, отметив, что запах полыни ярче других. Не хотелось, чтобы Триен уходил. Как было бы замечательно, если бы он и дальше обнимал меня, гладил по голове, перебирал мех на плечах.

— Прости, пожалуйста, — он вздохнул и убрал с моей щеки прядь: — говори, тварь.

— Я перекидывалась и успела вымесить тесто, — пробормотала я, сообразив, что даже не заметила превращения в человека.

— Поэтому лапы были в муке, — улыбнулся Триен.

Кивнула.

— Оно перестояло.

— Спасибо, ритуал затянулся. Я потом тебе расскажу все, что видел. А пока важно лишь то, что мага и его подельников запрут надолго. Отдыхай, спи…

Последние слова донеслись откуда-то издалека, глаза закрылись сами собой.

Я разминала в пальцах полынь, полной грудью вдыхала запах. Где-то далеко, на границе слышимости, кто-то перебирал струны гуцинь. Это даже не было мелодией, так, трепетные, тягучие звуки, на которые отзывалось сердце. Я шла в сумраке, вокруг алыми искрами вспыхивали светлячки и роса на кустиках полыни.

— Здравствуй, Алима, — голос тети, сестры матери, прозвучал неожиданно близко. — Как ты?

— Теперь, кажется, хорошо, — честно призналась я, глядя на женщину, умершую больше десяти лет назад.

На душе было спокойно, тепло, перебор струн умиротворял и напоминал объятия Триена.

— Сыграешь мне? — она широким жестом указала на появившийся прямо в кустах полыни черный стол.

Там лежал гуцинь. Мой, украшенный перламутром, утраченный во время нападения Вольных орлов. Я села, пальцы, отвыкшие от струн, любовно погладили инструмент. Касание и первая же взятая нота отозвались горечью, разочарованием. Звук получился плоский, какой-то неполноценный. Вот уж не думала, что ошейник и во сне будет блокировать магию.

— Ты верно мыслишь. Это из-за ошейника, но лишь частично, — знакомая с детства женщина, так похожая на маму, наклонила голову к левому плечу. Тяжелая коса скользнула по груди, лучше стала видна вышивка на одежде. Черные языки, символы рода, знаки, подчеркивающие силу чутья. Чутью нужно верить, оно всегда подсказывает верно.

— Почему частично?

— А ты о ком хотела сыграть? — в ее улыбке ощущалось лукавство, взгляд был испытующий и серьезный.

— О Триене.

Честный ответ прозвучал раньше, чем я сама поняла, что действительно хотела призвать музыку гуцинь в помощь. Игра на гуцинь — лучший способ осознать человека и его место в своей судьбе. Опытные мэдлэгч могут в мелодиях увидеть, почувствовать будущее, показать его другим. Неопытным, как я, подвластно только настоящее и порой прошлое.

— Ты о нем почти ничего не знаешь, как же ты отважилась играть? — в голосе бабушки давно бы уже слышался упрек, но тете было любопытно. — Ты разве позабыла, что для верного толкования нужно знать имена родителей, место, дату и время рождения? Ты позабыла, что нужно вплести в мелодию единоутробных братьев и сестер? А ты ничего этого не знаешь. Ты не знаешь даже его точного возраста.

— Я всего лишь хочу узнать его лучше. Я хочу лучше его понимать, — коря себя за беспомощность, сквозившую в интонациях, ответила я.

— Но даже простейших сведений, необходимых для создания мелодии, шаман тебе не дал, — обвиняющий тон мне совсем не понравился.

— В этом нет злого умысла, — желая защитить Триена, я говорила резко, напористо. — Я его не спрашивала. Поэтому он не рассказал.

В самом деле, я до сих пор не спросила его ни о чем личном. Побоялась, что это будет неуместно. Вот и создалось впечатление, что Триен проявлял ко мне значительно больший интерес, чем я к нему. Нужно это исправить и вовсе не ради мелодии, а потому что я сама, ради себя хочу познакомиться с Триеном по — настоящему.

— И почему же ты думаешь, что он ответит тебе правду? — удивленно вскинула брови тетя.

— А почему бы он стал мне врать? — разговор в виде вопросов, как и недоверие тети к Триену, меня раздражал.

— Он же придумал странное вознаграждение за то, что помог тебе, — она пожала плечами.

— Что странного в том, чтобы хотеть научиться исцелять так, как это умеют делать мэдлэгч? Мы в этом умении не знаем равных! — возмутилась я.

— Ты ведь умная девочка, Алима. Подумай, чем обернется для него это обучение. Мы говорим об исцелении через прикосновение, а не о рецепте микстуры от рези в почках! Это дело не одного дня и даже не одного месяца. Все это время он намерен жить в Каганате, далеко от этого места, от своего хозяйства и дома. Там, где у него не будет возможности проводить полноценные ритуалы, — твердо ответила тетя, а черты ее лица ожесточились. — Понаблюдай за тем, как он лечит. У тебя будет возможность. И тогда ответь себе на один единственный вопрос. Зачем человеку, который способен так исцелять, понадобилось учиться у мэдлэгч?

Она пропала, рассыпалась алыми искрами. Печально и тревожно дрожала струна гуцинь на высокой ноте. Вокруг меркло, таяло все: светлячки, полынь…