Вдвоем они безупречно представили дело, Чеймберс уверенно изложил свою теорию, инициативно предложил дальнейшие действия. И как планировалось, Винтер противоречил ему при любой возможности, используя их показную вражду для того, чтобы завоевать благосколонность Хэмма, тем временем скармливая ему именно то, что им нужно. Пока главный детектив-инспектор сравнивал фотографии с первого места преступления с известной скульптурой, Чеймберс и Винтер обменялись улыбками, зная, что все не могло пройти лучше.
Наконец Хэмм поднял на них взгляд.
— Какая полнейшая куча вонючего дерьма, — заключил он, швыряя им фотографии.
— Босс, я…
— Заткнись! — рявнул он, перебивая Чеймберса. — Вы рассказывали мне какую-то хрень последние пятнадцать минут. Настала ваша очередь слушать. Вы приходите сюда с двумя совершенно разными местами преступления, тремя разными методами действия, отсутствием какой-либо связи между снеговиком в парке и любым из торчков, и только вашим словом, что он был усажен как эта скульптура, когда вы его нашли. Это статуя мужика, сидящего на заднице! Я сижу на своей прямо сейчас — выходит, и я тоже похож на статую?
— Честно говоря, у вас слегка другая комплекция, — вставил Винтер, явно все еще не совсем протрезвев. — Вы слегка мягче в области… всего.
Хэмм злобно уставился на него.
— Наверное, лучше перестаньте разговаривать, — прошептал Чеймберс.
— Ага.
— Имеется ли хоть какая-то связь между двумя статуями? — спросил Хэмм. — Кто сделал сидящего парня?
— Роден, — ответил Чеймберс. — Он француз.
— Никогда не слышал о нем. А Иисуса и Марию?
— Микеланджело.
— О нем вы, наверное, слышали, — сказал Винтер.
Хэмм возмущенно поднял руки.
— Я знаю, в чем тут дело, между прочим, — сказал он Чеймберсу, обвиняюще тыча в него пальцем через стол. — Ваша братия. Всегда пытаетесь что-то доказать, не так ли? Последнее, что нам сейчас нужно, так это какой-то нанятый из вежливости сотрудник, бестолково распространяющий чьи-то полупродуманные идеи и распаляющий прессу на пустом месте.
Потрясенный Винтер собирался что-то сказать, но заметил, что Чеймберс едва заметно покачал головой.
— Мой приказ, — продолжил Хэмм, — расследовать это как два абсолютно разных инцидента. Еще одно слово о статуях или серийных убийцах — и я переведу вас на другое дело. Я понятно изъясняюсь?
— Полностью, сэр, — ответил Чеймберс и встал, поняв намек.
— Сэр, — сказал Винтер, тоже поднимаясь. — Я хотел бы попросить остаться и работать над этими двумя делами под началом детектива-сержанта Чеймберса. Я был первым офицером на месте обоих преступлений и считаю, что это может стать бесценной возможностью для обучения.
— Я поговорю с твоим начальником, — произнес Хэмм, который, казалось, заскучал.
— Спасибо, сэр.
С этим двое мужчин быстро вышли и отдалились от двери на безопасное расстояние.
— Как я понимаю, мне нужно не обращать внимания ни на одно его слово? — спросил Винтер, на что Чеймберс уверенно кивнул.
— Ну, куда теперь?
— В лабораторию судмедэкспертизы… — решительно сказал Чеймберс. — Закончив притворяться, Винтер снова выглядел так, будто вот-вот умрет. — …С остановкой у кофемашины.
— О, слава богу.
Глава 6
— Думаете, в следующий визит вы могли бы принести мне что-нибудь однозначное? — спросила доктор Сайкс, стоя над телом Альфонса Котилларда, подростка, найденного на руках у матери. — Например, парня без головы. И потом вы скажете: «какова причина смерти, док?», на что я отвечу: «ну… у него нет головы, такие дела».
Она выглядела слегка нервной. Сделав еще один глоток кофе, она спросила:
— Что с теорией по поводу скульптур?
— Ушла на дно, — ответил Чеймберс, решив, что чем меньше людей будут знать о том, что они все еще ее прорабатывают, тем лучше.
— Как подходяще, — кивнула Сайкс без дальнейших объяснений. — Ну, кто-нибудь из вас хочет рискнуть угадать причину смерти? Я дам вам подсказку: начинается на «у».
Чеймберс и Винтер переглянулись. При резком флуоресцентном освещении и в отсутствии грима вмятина на черепе молодого человека явно просматривалась, и было видно, что глубокая рана посередине аккуратно заклеена.
— Удар тупым предметом, — пожал плечами Чеймберс.
Доктор повернулась к Винтеру.
— Удар тупым предметом, — согласился он.
Сайкс маниакально замотала головой:
— Чертово утопление!
— На диване? — спросил Винтер.
— Несомненно в результате травмы головы, но объем жидкости в его легких позволяет предположить, что он был еще жив после удара чем-то твердым и круглым, от шести до восьми дюймов в диаметре. Я также нашла синяки на руках и шее, указывающие на сопротивление. Но что я до сих пор не нашла, так это след от укола где-либо на теле.
Трое молча уставились на труп.
— Какая именно жидкость? — спросил Чеймберс.
— Что, простите?
— В его легких.
— Боюсь, просто скучная вода.
— Хлорированная?
Винтер взглянул на Чеймберса через стол, понимая, к чему он ведет.
— Нет. А что? — спросила Сайкс.
— Как насчет на его коже? — торопливо спросил Винтер, многозначительно взглянув на Чеймберса.
— Я могу взять образец и…
— Не нужно, — сказал ей Винтер, наклоняясь, чтобы понюхать руку трупа.
— Эммм. Извините. Что вы делаете? — встревоженно спросила Сайкс.
— Это омерзительно, — заметил Чеймберс, скривившись.
— Да, — отозвался Винтер, сдерживая рвотный позыв. — Я уже об этом сожалею. — Выпрямляясь, он глубоко вдохнул, нуждаясь в перерыве. Он посмотрел на Чеймберса и кивнул.
— Хлор на коже, проточная вода в легких, — вслух задумался опытный детектив.
— Душевые в плавательном клубе? — предположил Винтер.
— Каком плавательном клубе? — спросила Сайкс, чувствуя себя исключенной из разговора.
— Пойдем, — произнес Чеймберс.
Не говоря ни слова, двое детективов вышли, оставляя доктора ее беззаконному существованию и антуражу из мертвых тел.
— Ладно… Пока-пока! — крикнула она им вслед, в ответ получая лишь хлопок двери.
— Что такое со стариками и раздевалками? — спросил Винтер, который выглядел будто травмированный. — То есть я иногда хожу плавать. И да, в какой-то момент приходится снимать плавки, но…