Лукавый взор - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 26

Что за странный разговор… На что Фружа намекает?

Впрочем, он тут же получил ответ:

– Вы журналист, вы со многими общаетесь – могли и с русскими начать водиться. Вы ведь слывете русофилом! Имя нынешнего посла Российской империи вам наверняка известно. Это какой-то корсиканец.

– Неужто Наполеон Бонапарт? – съехидничал Араго.

Мадам Ревиаль сверкнула лукавыми янтарными глазами:

– Да вы шутник, сударь! Неужто не знаете, кто нынешний посол?

– Конечно знаю, – с таинственным видом прошептал Араго. – Это граф Шарль Андре Поццо ди Борго. А также мне известно, что Великобританию в Париже представляет сэр Чарльз Стюарт, барон де Ротсей, Австрию – герр Франц фон Тугут, Испанию – сеньор Хосе Гутьеррес де ла Конча, Америку – мистер Эдвард Ливингстон, Пруссию – герр Генрих Александр фон Арним… Конечно, лично я с этими господами не знаком, но имена их знаю: ведь я по долгу службы читаю государственные бюллетени.

– Однако к русским, – задумчиво проговорила мадам Ревиаль, – к русским вы особые симпатии испытываете, если судить по вашим статьям… Даже поэтов русских печатаете в очень недурных переводах. Пушкин ваш любимчик, кажется? Видела, видела недавно у вас в «Бульвардье» его стихотворение «Une matinée d’hiver». Как это там… «Hier, t’en souviens-tu? c’éait la chasse-neige…» ^[73] Мне очень понравилось, право!

– Да неужели вы читаете газеты? – с искренним изумлением вопросил Араго, хотя ему очень хотелось съехидничать и спросить: «Да неужели вы умеете читать?!» Ну да, вид у хорошенькой мадам Ревиаль был самый что ни на есть легкомысленный!

– Да, вообразите, – хихикнула мадам Ревиаль. – Я читаю множество газет и даже хочу попробовать себя в журналистике, чтобы отвлечься от моей печальной участи. Видите ли, мой супруг скончался… – Тут она перехватила взгляд, который Араго устремил на ее розовое платье, и добавила, легкомысленно передернув плечами: – О, это случилось уже пять лет назад, так что не трудитесь выражать соболезнования. Я вышла за него совсем юной! И боюсь, что моя молодость минует бестолково и бессмысленно, если я чем-нибудь не развлекусь.

– А почему это обязательно должна быть журналистика? – глянул вприщур Араго.

– Потому что это авантюра! А я по натуре авантюристка! – гордо объявила мадам Ревиаль. – Стефания говорила, что есть какой-то Лукавый Взор, который вот уже полгода интригует вас и вашу редакцию. Как же это интересно: спрятаться под маской, всех сводить с ума своей таинственностью, глядеть в глаза человеку, который даже не подозревает, кто с ним говорит. Особенно волнующе это для женщины!

«Что бы это значило? – озадачился Араго. – На что она намекает? Сначала я – русофил, потом допрос о российском посольстве, теперь привязалась к Лукавому Взору. А что, если… что, если это она и есть Лукавый Взор?! Тогда было бы понятно, откуда автор загадочного письма, посланного Поццо ди Борго, так много знает о замыслах поляков. И разговоры о российских послах, и намек на мое возможное знакомство с графом… Но откуда автору письма знать про гусара Д.?! Откуда?!»

– Я почти уверен, что это женщина, – медленно произнес Араго, отводя глаза от прищуренных янтарных глаз мадам Ревиаль и рассеянным взором меряя ее фигуру. – Думаю, она хороша собой и знакома со множеством тех ухищрений, которыми милые дамы одурманивают мужчин. Во всяком случае, она настолько свободно рассуждает о видах тканей, фасонах платьев, шляпок и разных там drawers, прошу простить за англицизм ^[74], что мужчине это просто неподвластно.

Араго уже успел заметить, что у мадам Ревиаль очень выразительные, что называется, говорящие и даже болтливые глаза, и смысл этой веселой болтовни был бы совершенно понятен любому мужчине, даже не столь самоуверенному, как наш герой, однако вдруг ее глаза как бы умолкли, приняв такое напряженно-сосредоточенное выражение, словно мадам Ревиаль пыталась вспомнить нечто прочно забытое. Однако, поскольку невозможно вспомнить то, чего не знаешь, она оставила бесплодные попытки и с обворожительной улыбкой проговорила:

– Drawers? А это что такое?

– Drawers – это то, что не носят filthes, – сообщил Араго, улыбаясь со всей возможной приятностью.

– Это что, снова англицизм? Ах, как это нелюбезно с вашей стороны, – надулась мадам Ревиаль. – Я не сильна в английском…

Учитывая, что эти два слова были употреблены в первой заметке Лукавого Взора, которую в Париже не читал только ленивый, причем сословная принадлежность не имела значения (Араго сам слышал, как подвыпивший мастеровой орал вслед шлюхе, фланировавшей по Клиши: «Эй, красотка, покажи свои drawers!»), ошибка мадам Ревиаль оказалась просто роковой.

Это не Фрази и не Лукавый Взор, что за глупость была даже предположить такое. Да, но очень хотелось открыть наконец эту тайну!

Но какого черта мадам Ревиаль его интриговала, а попросту нагло врала? Или он попался на пустой крючок?

Араго не хотел терять лицо, а потому ослепительно улыбнулся мадам Ревиаль:

– Долой англицизмы! Однако сейчас мне все-таки хотелось бы встретиться с графиней…

– Тогда пройдите сюда, – кивнула мадам Ревиаль на дверь танцевального зала, и янтарные глаза ее блеснули каким-то особенно коварным, дьявольским огнем. – Ищите – и найдете! А потом приходите кофе пить. Эта косноязычная Андзя варит совершенно бесподобный кофе!

И она поспешила вниз по лестнице, подбирая свои пышные розовые юбки так высоко, что Араго увидел и розовые чулочки, и розовые туфельки, и даже розовые кружева на оборочках розовых drawers…

Впрочем, сейчас ему было не до того, что могло быть скрыто в этих розовых drawers, можно не сомневаться, с разрезом в шагу – для удобства, так сказать, общения.

Ему было сейчас не до этого разреза.

Нужно отыскать прекрасную Стефанию.

Но в какую сторону пойти? Мадам Ревиаль указывала направо, Андзя – налево. Араго нерешительно повернул было налево, как вдруг за его спиной вкрадчиво скрипнула дверь, а потом послышалось испуганное «ой!», исторгнутое голосом, который показался ему очень знакомым.

Араго резко обернулся и увидел мужскую руку, которая отчаянно тянула на себя дверь, торопясь ее закрыть. Еще не вполне поверив догадке, Араго оказался рядом и так рванул на себя дверь, что на площадку вылетел… Ролло.

Ну да, Ролло!

Главный «бульвардье» остолбенело уставился на своего репортера. У него готов был вырваться изумленный вопрос: «Что вы тут делаете?», однако острый глаз уже приметил зеленый галстук, небрежно висящий на шее, и распахнутую рубашку, но это была сущая мелочь по сравнению с незастегнутым лацбантом ^[75] зеленых панталон (галстуку полагалось быть в цвет панталонам, как заповедал величайший щеголь своего времени граф д’Орсе ^[76])! Одной рукой Ролло придерживал отпадающий лацбант, а другой все еще цеплялся за дверь, как за спасение, явно желая улизнуть.