Психология древнегреческого мифа - читать онлайн книгу. Автор: Фаддей Францевич Зелинский cтр.№ 135

В следующий раз ему пришлось обстоятельнее разучивать с ученицами сочиненную для них песнь;» необходимо было заговаривать с каждой, поправлять ее ошибки, ставить ей вопросы и разрешать ее недоумения. А у него, помимо его воли, был один вопрос, который он про себя ставил каждой, – вопрос: «Не ты ли – Иресиона?» И этот вопрос оставался без положительного ответа. Были между девушками красивые, были неглупые, были приветливые – но ни одной, которая бы пылала тем ярким и жарким огнем.

Разгадку принесло ему через несколько дней другое письмо, полученное тем же таинственным путем. Первое, что ему бросилось в глаза, были следы от обильных слез, которыми оно было залито. Содержание соответствовало внешнему виду. Все кончено, единственный луч солнца погас во мраке. Ей запрещено участвовать в хороводе девушек; отец ее болен, мачеха приехала за ней, чтобы отвезти ее обратно в ее нагорную деревню. «Откликнись, дорогой учитель! Хоть несколько строк ко мне, ко мне, одной из обращенных! Оставь их в северной расселине скалы Несмеяны; моя подруга Хрисида их там отыщет и доставит мне».

Что делать, Деметра, что делать? Опять строго промолчать? Нет, благодатная, ты не осудишь. Я ведь ее даже в лицо не знаю – никогда сознательно не видал и, конечно, не увижу никогда. Никогда… ему теперь грустно было думать, что он действительно никогда ее не увидит.

Он написал ей письмо утешения; напомнил о том огне, который он, по ее словам, возжег в ее сердце. «Не считай его твоим личным достоянием – Деметра велела им делиться со всеми нуждающимися. Как бы ни была глуха твоя деревня – ты найдешь в ней мальчиков и девочек, которые с благодарностью примут от тебя весть о Деметре и ее завете. Уделяй себя, и ты сама станешь полнее, богаче и счастливее». Много другого писал он ей в том же духе – писал искренно и задушевно, с горячим желанием помочь ей в ее одиночестве.

Он не ошибся. Следующее письмо, которое он от нее получил, было сплошною песнью восторга и ликования. Да, она поступила по его совету, собрала вокруг себя деревенских детей, учит их понимать и любить Деметру. И кончилось письмо скромной, но горячей просьбой и впредь ее не оставлять советом и участьем, не забывать северной расселины скалы Несмеяны.

Ферамен дал себе слово, что не забудет. Но своих забот у него было немало: праздник на светозарном лугу приближался, жаркий Метагитнион был на исходе, ущербная луна возвещала скорое наступление святого Боэдромиона. Надо было упражнять девушек ежедневно, чтобы они в хороводах не уронили себя и его. А с другой стороны и вопрос о соединении Элевсина с Афинами требовал его деятельного участия. Дельфы благословили эту мысль и прямо указали на него, на гражданина Немезиды, как на лучшего посредника. Утром – в роще Иппофоонта, остальную часть дня – в переговорах то с Евмолпидами, то с послами царя Фесея, а иногда и с ним самим.

К концу Метагитниона новое письмо, кроткое и грустное, с жалобой на молчание, с неутешными воспоминаниями о бедной матери, заглохшей среди каменных сердец. Ферамен опять дал себе слово, что ответит, – и опять откладывал ответ со дня на день.

VI

Наступил Боэдромион. Теперь рост молодой луны увеличивал беспокойство Ферамена. Еще больше волновались девушки; происходили даже заболевания от волнения, и каждый раз Ферамену казалось, что именно на заболевшей и держалась вся надежда на успех.

Накануне Элевсиний новое письмо от Иресионы, этот раз полное отчаяния. Она забыта, забыта; теперь для нее и жизнь потеряла всякую ценность. Его одного она любит и никогда никого не любила, кроме него. А он забыл ее – и это конец.

Нет, теперь необходимо ответить – но, конечно, не сегодня. А следующий день – начало великого элевсинского торжества. Вечером – пляски и песни девушек на светозарном лугу. Хор сменяется хором; вот глашатай призывает и хор Ферамена. Слава Деметре, все девушки объединились в одном чувстве, всеми голосами поет одна душа – его душа. И растет очарование, растет, разливается повсюду – о, даже там, на полянах Деметры, не может быть лучше! Да, венок обеспечен… Не в венке сила: главное, что все исполняющие, все присутствующие почувствовали Деметру, почувствовали ее, как никогда в жизни. Он сам бы охотно скрылся, но его нашли, весь луг оглашается рукоплесканиями. О, сладкое опьянение успеха, славы, всенародной любви!.. Да, и там не может быть лучше.

А завтра – день священного действа в Телестерии; те, которые почувствовали Деметру вчера, увидят ее сегодня, увидят в заре ее величия и счастья. И он ее увидел и еще раз скрепил свой незыблемый союз с ней, с владычицей его жизни.

Сам Фесей был среди посвященных. Собираясь покинуть Элевсин, он попросил Ферамена поехать с ним и быть его гостем в доме Эрехфея, чтобы в его присутствии был заключен договор с Элевсином.

Надлежало торопиться. Быстро забрав свои вещи, он сел с царем в повозку. Погонщик погнал лошадей по Священной дороге. Но ехать пришлось шагом: все население Элевсина вышло провожать уезжающих – обоих уезжающих, неизвестно, кого больше. «Слава Фесею!» – «Слава Ферамену!» – оба возгласа раздавались из толпы, неизвестно какой чаще.

Взоры Ферамена были обращены назад. Вот она, священная ограда Деметры, полная таинственных очарований, с возвышающимся над нею акрополем, обителью царственных жрецов – Евмолпидов. Вот они, строгие очертания Киферона, прославленного пестуна Дионисовых оргий. Вот голубые волны Элевсинского залива, вот мягкие холмы Саламина. Привет, привет вам всем!.. Выехали из ворот на роскошную Фриасийскую равнину, возлюбленную пашню Деметры. Переехали через Кефис элевсинский, поравнялись с рощей Иппофоонта. Привет вам, дриады могучие, привет, блаженный герой: вы милостиво взрастили мою победу! А вот и скала – скала Несмеяна…

Мгновенно исчезла радость из сердца Ферамена, эта скала точно придавила его своею тяжестью. Бедная, бедная девушка!.. Она все ждет, все ждет, а он…

– Простишь ли ты меня, великий царь? Здесь – скала Несмеяна, прозванная так потому, что на ее выступе сидела скорбящая Деметра, утомленная поисками дочери. Прежде чем покинуть ее землю, я должен исполнить обет, о котором знает она одна.

Он соскочил с повозки, вынул из-под хитона складень – как певец, он всегда носил таковой с собою – и наскоро написал Иресионе послание, краткое, но задушевное. Опустив складень в расселину, он со значительно облегченным сердцем возвратился на повозку к ожидавшему его Фесею.

Быстро погнал погонщик коней. Вот поравнялись с обоими текучими озерами, этим чудом природы на пороге царства Деметры. Затем огибают отроги Пестрой горы, почти что замыкающие приморскую дорогу, и при следующем повороте покидают побережье – начинается подъем. Налево – Пестрая гора, направо – Коридалл. Все выше, все выше под душистыми соснами. Мало-помалу скрывается вид на Элевсин и его область. Повеяло лавром, роща Аполлона Пифийского принимает паломников. Здесь привал, а затем – радостный трепет сердца приветствует афинскую равнину и возвышающуюся среди нее скалу Паллады.

VII

Немезии! Строгий праздник поминовения усопших и размышления живых о пределах человеческого счастья.