Выйти из хаоса. Кризисы на Ближнем Востоке и в Средиземноморье - читать онлайн книгу. Автор: Жиль Кепель cтр.№ 87

Саад Харири и его «Движение за будущее» тем временем теряли сторонников: их представительство в Ассамблее сократилось с 33 мест до 21. Харири утратил кредит доверия после пребывания в ноябре 2017 года в Саудовской Аравии, где он под давлением зачитал перед телекамерами заявление о сложении с себя полномочий премьер-министра. Заявление впоследствии было дезавуировано, но репутации уже был нанесен непоправимый ущерб. Это был еще и показатель того спада, который переживал весь ближневосточный суннизм после ликвидации ИГИЛ и краха сирийского восстания. Суннитский лидер из Триполи, бывший глава правительства Наджиб Микати выставил против Харири свою кандидатуру на пост премьер-министра, по Конституции зарезервированный за суннитами. Тем не менее Харири, пусть и ослабленному, 24 мая в третий раз подряд, к вящей радости Эр-Рияда, удалось продлить свои полномочия.

«Хизбалла», впрочем, воздерживалась от торжеств по этому поводу. Шиитская партия предпочитала делать акцент на основанной на консенсусе приверженности демократическим институтам, находившимся под ее контролем. В атмосфере нарастания напряженности в отношениях между Израилем и союзниками Ирана Тель-Авив выступил с многозначительным заявлением о том, что одержавшая победу «Хизбалла» отныне будет отождествляться с ливанским государством. Скрытая угроза, таившаяся в этом заявлении, заключалась в том, что в случае нанесения ракетных ударов по территории Израиля, целью ответного удара станет непосредственно Бейрут, в отличие от войны 2006 года, когда еврейское государство увязло в южном Ливане. И в ходе столкновений 9 мая между Израилем и силами «аль-Кудс» «Хизбалла» воздержалась от применения баллистических ракет. Они были выпущены по Голанским высотам, как мы увидим далее, со стороны Сирии.

Своим участием с конца 2012 года в боях на территории Сирии бойцы-шииты спасали тогда еще шатавшийся режим Башара Асада. Впрочем, неминуемое поражение восстания обусловлено выходом с 2015 года на первый план других соединений. Территория «халифата» ИГИЛ была окружена курдскими «Отрядами народной самообороны» (YPG), которых поддерживали авианалетами силы западной коалиции во главе с США. Повстанцы западной Сирии, подвергавшиеся бомбардировкам российской авиагруппы, размещенной на авиабазе Хмеймим, эвакуировались – после сдачи каждого из их анклавов – в «зону деэскалации» провинции Идлиб. Эта зона функционировала в соответствии с договоренностями, достигнутыми в Астане в 2017 году.

Хотя Иран официально участвовал в этом процессе, фактически его обеспечивала только координация между российскими и турецкими военными. Первые занимались конвоированием повстанцев через зоны, контролировавшиеся правительственными войсками, до пункта назначения. Турки же выступали гарантом неучастия перемещенных таким образом бойцов в дальнейшей борьбе с режимом. Некоторые из сложивших оружие повстанцев принимали участие в турецких рейдах в Сирию (операции «Щит Евфрата» 2016–2017 годов и в особенности «Оливковая ветвь» в районе Африн в январе – марте 2018 года).

Гута, полуаграрный пригород Дамаска, восставшая в марте 2011 года, выкинула белый флаг перед армией Башара Асада, поддержанной российскими силами, 11 апреля 2018 года. Это произошло на следующий день после очередной (пусть даже «предполагаемой») химической атаки режима (подробнее см. ниже). В превратностях судьбы Гуты отразился весь процесс эволюции ситуации на местах. Они позволяют выделить военные и политические меры, необходимые для осуществления переходного периода, следующего за разгромом восстания. Последнее наступление на анклав по времени практически совпало с атакой турецких военных на сирийский город с преимущественно курдским населением Африн, который пал 18 марта 2018 года после пятидесяти семи дней боев. Сочетание этих двух операций предвосхищало будущую перетасовку различных политических сил, действовавших в регионе. Они свидетельствовали, в первую очередь, о росте влияния на Ближнем Востоке России и Турции, между которыми был заключен брак по расчету, изначально чреватый разводом.

Гута на протяжении всего конфликта представляла собой самую реальную угрозу режиму Башара Асада. В силу непосредственной близости пригорода к столице та регулярно подвергалась обстрелам повстанцев. Этот некогда легендарный оазис превратился в пояс бедности, населенный вынужденными переселенцами, палестинскими беженцами и обедневшими представителями среднего класса, изгнанными из центра города инфляцией в годы экономической либерализации. Будучи котлом, в котором бурлили все собранные воедино социальные проблемы Сирии, он являл собой такое же идеальное вместилище для салафитских идей, как совсем недавно город Дума (150 тысяч жителей). Здесь находился один из столь редких для Леванта бастионов ультраконсервативного ханбалитского мазхаба, доминирующего на Аравийском полуострове. Самый прославленный проповедник этой школы, Абдалла Аллуш, в середине 90-х годов эмигрировал, чтобы избежать тюремного заключения, в Саудовскую Аравию. Там он создавал структуры и схемы финансирования, оказавшиеся в годы гражданской войны бесценными для его сына Захрана 1971 года рождения. Арестованный за активную политическую деятельность незадолго до «арабской весны», Захран Аллуш был выпущен из тюрьмы летом 2011 года, как и многие другие исламистские активисты, начавшие сеять смуту в рядах нарождающейся оппозиции. По выходе на свободу он основал и возглавил «Джейш альислам», мощнейшую повстанческую группировку, ориентирующуюся на Саудовскую Аравию.

В 2013 году режим Асада продолжал терять контроль над различными регионами Сирии. Захран Аллуш в это время утверждался своей силой и харизмой в качестве руководителя своего рода анклавного образования, альтернативного центрам власти (и соседствовавшего с ними), площадью 300 квадратных километров и населением 1 млн человек. Будучи первоначально убежищем для оппозиционеров всех мастей, анклав превратился в цитадель исламистов. В августе 2013 года Гута подверглась обстрелам ракетами с боеголовками, начиненными газом зарин, жертвами которых стало около 1400 человек. Запад отреагировал на химатаку лишь принятием российского предложения о ликвидации (частичной) запасов химического оружия Сирии.

Аллуш, пользовавшийся финансовой поддержкой кувейтских и саудовских салафитов, характер которой описывает Арон Лунд в своем аналитическом материале о Гуте «Вглубь туннелей» («Into the Tunnels» [Century Foundation, декабрь 2016]), мог отныне демонстрировать, что станет со страной в случае победы мятежников. В административном плане анклав управлялся Юридическим советом улемов, строго придерживавшихся законов шариата. И хотя группировке «Джейш аль-ислам» пришлось уступить часть территорий другим движениям, подчинявшимся «Братьям-мусульманам» или джихадистам, в контролируемых ею районах она беспощадно подавляло любое инакомыслие. Доказательство тому – исчезновение 10 декабря 2013 года символа светского сопротивления, правозащитницы Разан Зейтуне, основавшей Центр защиты прав женщин в городе Дума, где она нашла себе убежище.

Пытки в здешних тюрьмах были обычной практикой. Алавиты, христиане и другие «еретики» сажались в специальные клетки, выступая в качестве живого щита. Захран Аллуш клеймил позором не только демократию, но и «шиитскую скверну». Этот выпускник Мединского университета, выступавший с многословными заявлениями на спутниковых каналах Персидского Залива и в исламистских соцсетях, изъяснялся с красноречием, достойным самых неистовых салафитских проповедников. Это, впрочем, не мешало ему сотрудничать с некоторыми дельцами, вхожими во властные структуры, в рамках весьма прибыльной осадной экономики. Он импортировал продовольствие, затем перепродавал его по астрономическим ценам, пользуясь продажностью военных, контролировавших пункты переправы контрабанды, в том числе туннели, вроде тех, что встречались в секторе Газа. Все это время фактический лидер анклава сохранял видимость мирного сосуществования с режимом.