История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 98

Сосредоточив отряд в крепости Грозной ^[455], полковник Греков двинулся ночью к Хан-Кальскому ущелью. Весь успех зависел от быстроты движения и занятия ущелья, прежде чем чеченцы могли появиться для его защиты. Посланные вперед лазутчики принесли известие, что в Хан-Кале нет ни одного защитника. Чеченцы не подозревали о движении русских войск, и между ними не было заметно никакой тревоги.

За два часа до света, отряд был уже в ущелье, расставил наблюдательные посты, и с первою зарею 640 топоров дружно принялись за работу. К 9 часам утра небольшой ров укрепления или, лучше сказать, завала, устроенного чеченцами, был засыпан и сделан подъем на пригорок, на котором расположен лагерь и размещены орудия. Войска развели огонь и разложили костры; в котлах варили пищу и распускали снег для питья, так как долгое время вблизи лагеря не могли отыскать живой воды. Впоследствии был отыскан родник, из которого брали воду и водили на водопой лошадей под сильным конвоем.

Чеченцы поздно узнали о происходившем в Хан-Кальском ущелье и, имея весьма плохую обувь, затруднялись в сборе защитников. Одиночные люди пытались подкрадываться к отряду, но были останавливаемы цепью стрелков и секретов. Наши солдаты неутомимо работали над рубкою леса, и в первый день никто не помышлял об отдыхе. В двое суток почти все Хан-Кальское ущелье было вырублено, и широкая просека в 500 сажен открывала вход в землю чеченцев ^[456].

За Хан-Калою лежала обширная долина, на которой чеченцы производили хлебопашество, пасли стада и вокруг которой лежали почти все их селения. Видя, что доступ в их аулы теперь ничем не защищен, что дорога русским открыта, жители Большего Куллара и других селений, с целью пользоваться плодородными землями, принуждены были покориться, обещались даже защищать переправу через р. Сунжу, не пропускать хищников и в залог верности выдали аманатов из лучших фамилий. Ермолов рад был такому поступку, обласкал их старшин, избавил население от всякой повинности и обещал забыть все прошедшее. Хотя главнокомандующий и не верил в чистосердечие горцев, но считал необходимым усыпить их до тех пор, пока можно будет построить по р. Сунже еще несколько укреплений.

Со своей стороны чеченцы не думали об исполнении данных обещаний и старались только удалить на время висевшую над ними грозу, чтобы иметь возможность войти в переговоры с дагестанцами и заручиться их помощью. Переговоры о взаимной помощи деятельно велись во всю зиму 1819 г. Дагестанские вольные общества, аварский хан, Сурхай-хан Казикумухский и Ших-Али, бывший хан Дербентский, получивший 400 туманов от персидского правительства, придумывали сообща меры к защите. Прежде всего они положили отклонить шамхала от преданности русским, а если он на то не согласится, то восстановить против него акушинцев, и тогда шамхал по необходимости сделается бессильным.

Узнав об этой интриге, Мегди-шамхал пригласил к себе на совещание акушинцев и даргинцев. Они согласились приехать в Губдень с тем, чтобы шамхал приехал туда же для объяснений. Когда Мегди получил известие, что в Губдени собралось из каждого акушинского магала по тысяче человек, он побоялся явиться перед ними и, ссылаясь на болезнь, будто бы препятствующую ему сесть на лошадь, просил собравшихся выбрать депутатов и прислать их в Тарки. Горцы согласились и в числе нескольких сот человек прибыли на совещание, тянувшееся 12 дней и не приводившее ни к какому результату; горцы обещали повиноваться шамхалу, но с условием, чтобы русские не появлялись в их владениях.

– Мы из колена в колено пребываем твоими нукерами (слугами), – говорили собравшиеся шамхалу, – ты нам господин, мы твои слуги и, кроме тебя, служить никому не будем, с условием, чтобы ты не пропускал русского войска через границу Терека и Кизляра, также через границу Дербента по сю сторону и чтобы сына своего Сулейман-пашу передал нам, для удержания при себе. В таком случае мы спокойно будем служить тебе и не изменим русскому правительству.

– Акушинцы и даргинцы! – отвечал шамхал. – Оставьте в стороне глупые слова и не предлагайте невозможного. Я не в состоянии запретить войску падишаха (императора) перейти чрез Дербент, Кизляр и Терек на эту сторону: предложение это несообразно с рассудком; но я могу сделать следующее: я скажу русскому начальству, что акушинцы и даргинцы мои нукеры и что они не изменники и не злоумышленники против русского правительства, следовательно, должны быть под моим покровительством.

Горские депутаты требовали, чтобы шамхал отдал им своего сына в аманаты и обещал защищать их. После долгих споров и наставлений Мегди-шамхал согласился на требование горцев, но отказался защищать жителей г. Башлы, аварского хана, Хасан-хана и кайтагцев, действовавших враждебно против русских.

«Я одарил их вещами, – писал шамхал Ермолову, – и сына своего, Сулейман-пашу, передав им, отправил в Акушу потому более, что и я в малолетстве моим отцом поручен был акушинцам и несколько лет жил между ними, имея в виду, что они иначе не могут иметь ко мне доверия, будучи подстрекаемы злонамеренными людьми. Одним словом, я, уповая на Бога, решился сына своего Сулейман-пашу, как половину своего тела, передать в их руки; другого средства не было».

После отъезда акушинцев и даргинцев прибыло в Тарки до 500 человек унцукульцев, живших по соседству с Авариею. Унцукульцы считались храбрейшими в Дагестане, и подобно тому, как акушинцы были руководителями даргинцев, так унцукульцы были примером для койсубулинцев. Унцукульцы передали шамхалу письмо аварского хана, призывавшее их к соединению против русских.

«Мы все, – писал аварский хан унцукульцам, – получили приятное известие; что между Турциею, несчастною Россиею и Грузией открылась война. До сих пор все народы вместе со мною помогали русским, ныне же видят, что я удалился от них.

Для славы и почести веры и Корана я с помощью и милостью их после открытия дорог выступаю в поход к стороне Грузии; а как вы люди великодушные, то приготовьтесь к тому же с твердою надеждою на милосердие и помощь Аллаха».

Презирая хана за то, что он получал жалованье от нашего правительства, унцукульцы осмеяли его посланного. «Вероятно, хан, – говорили они, – отправляется получать свое жалованье; мы не намерены ему сопутствовать».

Успокоенные шамхалом, что никакой войны между Россиею и Турциею не существует, унцукульцы отправились домой, и попытка аварского хана поднять их не увенчалась успехом ^[457]. Тогда, раздосадованные поведением шамхала, дагестанские союзники решились оклеветать его перед русским правительством. Сурхай-хан Казикумухский писал генерал-майору Пестелю, что шамхал в заговоре с акушинцами и выдал им своего сына в аманаты, что он, хан Казикумухский, чистосердечнее Мегди, потому что и к нему приезжали акушинцы и предлагали быть с ними заодно, но он отверг их предложение ^[458].