История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 21

Взгляните сами на ужасную картину тех бедствий, в которые ввергнут вами кахетинский народ, и вопросите совесть вашу, угодное ли дело сделали вы перед Богом и пред человечеством, учинившись орудием напрасного пролития крови христианской и несчастья тысячи семейств? Потом посоветуйтесь с сердцем вашим и с рассудком совести вашей, – тогда верно они научат вас, что вам теперь делать и чем вы можете умилостивить правосудного Мздовоздателя как в сем, так и будущем веке!

Не нужно напоминать мне вам, что теперешняя жизнь ваша есть самая бедственная и не может назваться жизнью, а только продолжительным мучением, ибо верно вы чувствуете все сие в собственной вашей совести, боясь врагов своих, боясь наемников, боясь приближенных и друзей своих и, наконец, боясь даже собственной тени вашей. Отчего же все сие происходит? Я вам скажу истину: от того, что дерзаете идти противу неисповедомых преднамерений вышнего Промысла, пекущегося о благе народов и для сего предавшего Грузинское царство, по доброй воле бывших на оном помазанников Божиих, во власть и защиту от врагов, могущественному, сильнейшему и милосерднейшему из христианских государей, российскому императору; от того, что вы, ослепясь бедственною для вас и для участников ваших суетностью, не стремитесь с покорностью воле Божией в отеческие объятия милосердного монарха, устроившего прочное счастие ваших братьев, сестер и всех кровных вам, а стараетесь раздирать утробу собственного вашего отечества, прилепляясь к всегдашним врагам не только дома вашего, но и самой веры, и ищете помощи у тех, кои всегда упивались кровию вашего отечества. Наконец, от того, что вы, усиливаясь проложить себе путь неправдою, может быть, доселе не хотели верить, что Бог не благословляет ваших намерений и что правосудие небесное действует уже над вами и в сей жизни!

После сего, приведя вам на память несчастливейший жребий шедшего по стопам вашим племянника вашего Левана, который, в ознаменование на нем гнева Божия, бесславно погиб от руки хищного разбойника, без покаяния христианского, я, как христианин, уважающий высокий род ваш, призываю вас обратиться на путь истинный, покориться воле Божией и повергнуть себя в ожидающее вас отеческое милосердие его величества».

Главнокомандующий советовал Александру безбоязненно явиться к нему, обещая принять его с почестью, приличною его происхождению, забыть все поступки его и выхлопотать прощение императора. «Но знайте, – прибавлял он, – что если вы останетесь в прежнем своем заблуждении, то я также повелел всюду вас преследовать и не иметь никакой пощады».

Скрывшись у хевсур в селении Шатили и оставив Грузии на память о себе следы всеобщего разорения, царевич сам начинал тяготиться скитальческою жизнью. Он не имел чистосердечного намерения покориться русскому правительству, но, двуличничая, оставлял за собою эту меру на случай безвыходности своего положения.

«Получил я от вашего высокопревосходительства письмо, – отвечал он Ртищеву ^[103], – которое я желал иметь; но рассмотрение его ввергло меня в пучину дум. Оно наполнено не только обличениями, но и укоризнами мне: вы меня обвиняете в ослеплении кахетинского народа и несчастном его направлении; укоряете меня за то, что ничто, задуманное мною, не благословляется Богом; страшите несметными вашими силами, приписываете мне разрушение общественных связей и радуетесь нашему падению в жертву нашего бессилия. На это и я имею честь изъяснить по истине, и ваш совестливый суд да рассмотрит.

Вину несчастных кахетинских народов вы сваливаете на меня. Они действительно несчастны, ибо трудятся за своего наследника (?!), страдают и ввергаются в темницы; а вы руками заграждаете им уста, причиняя столько мучений безвинно. Укоряете меня за то, что Бог не споспешествует моему намерению. Если это правда, то что же подняло столько народа? Но меня преследует неправосудие. Страшите меня несметною силой; я подлинно знаю, что его императорское величество силен; но он же снисходителен и в милостях неисчерпаем, а вы не доводите до сведения о таковом воззвании народа. Обвиняете меня в расстройстве общества; Бог да отвратит от меня подобное дело. Напротив, вы разрушаете благой выбор народа.

Вы радуетесь моему упадку и бессилию. Но Бог есть восстановитель падших, а судить об истинно христианской справедливости принадлежит христианам. Сколько тысяч истребил Ирод за Христа-младенца новорожденного; но Христос был невинен в их крови, а они были сопричислены к мученикам.

Судите по правде: если не за отечество и веру действуете и трудитесь, то ради чего добрая старость ваша (со дня приезда) из России поныне переносит столько мучений, что изо дня в день не имеете от забот покоя. А меня упрекаете, что за отечество и народ мой я однажды пустил сюда мою лошадь вскачь (т. е. заехал), жертвуя собою отчизне, вере и именитости.

Укоряете, что я пристал к исконным врагам нашей веры и следую за ними. Это правда; но хотя они и враги, однако же имею между ними свободную жизнь и почет, подобающий моему роду.

Вы говорите, что я боюсь и врагов, и ближних, и самой тени своей. Но разве не знаете, что все боязливые осторожностью охраняют себя. Радение об отчизне уподобило мое сердце отломку кремнистой скалы, и что может обратить меня, как не отеческий и ласковый прием со стороны вашей, – доброго христианина и правдивой особы.

Вот правда, которую я изъяснил вашему высокопревосходительству, и судите по совести вашей, если не все то истинно. Думаю, что правдивое суждение совести вашей более смягчит вас в отношении ко мне.

Обносить племянника моего Левана неприлично вам, именитой особе, и я об этом умалчиваю; он же находится в объятиях Авраама, ибо положил голову свою за отечество.

Ваше высокопревосходительство, пройдем все подобное молчанием и начнем о делах настоящих; я доложу вам правду, которая за сим и следует.

Приглашаете меня вы, избранная и правдивая особа, умиленная христиански-отеческим милосердием, а не указываете источников, откуда буду иметь содержание и какой прием будет находящимся со мною; назначьте жалуемое мне место, содержание, и тогда мысль моя успокоится.

Доверяю себя вам по христианству и отечеству и прошу воззреть на меня, как благопопечительный и православный христианин; объявите мне, ваше высокопревосходительство, все, дабы я мог прибегнуть к отеческим объятиям вашим и пребывать навсегда верным его императорскому величеству, до окончательного пролития крови моей; тогда вы уведаете и мою службу, верность и мощь».

Итак, по содержанию приведенного письма можно было предполагать, что царевич готов и желает покориться русскому правительству, но на деле оказывалось не так, и Александр одновременно преследовал две цели. За несколько дней до ответа Ртищеву царевич писал эриванскому хану, что русские просят о примирении, но он и грузины того не желают; что в Кахетии такое возмущение, что русские, даже партиями в 200 человек, не решаются переходить из одного селения в другое; что силы его растут и в самом непродолжительном времени он будет иметь от 80 000 до 100 000 человек войска. «Но ведь изволите знать, – прибавлял скромно Александр ^[104], – что всем им надо давать, если не каждому из войска, то хоть старшинам и беладам (вожакам). Теперь о чем вас умолять и что представить? Тамошнее дело зависит от вас; поднесите прилежное прошение шах-заде (Аббас-Мирзе), чтобы пожаловал нам поболее денег и парчи. Пятью и десятью тысячами ничего не сделается, – вы это лучше знаете. Доколе в нас есть душа, мы будем проливать кровь за верность иранскому государю и шах-заде».