История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 167

– Батюшка нас зарезал, – проговорил тогда царевич.

Лазарев между тем принимал все меры к тому, чтобы не было нарушено спокойствие ни в Тифлисе, ни в других местах Грузии. По его распоряжению тотчас по кончине царя были расставлены во дворце часовые, с приказанием не дозволять ничего выносить. Через царевича Давида он собрал к себе всех вельмож, бывших в Тифлисе, для выслушания повеления императора Павла, чтобы после смерти Георгия никто не был назначен преемником грузинского престола.

Повеление прочитано было по-русски. Из толпы собравшихся вышел вперед князь Леонидзе, прежде чем переводчик успел перевести это повеление по-грузински. Зная по-русски и обратившись к слушателям, Леонидзе уверил всех, что Лазарев поздравил царевича Давида царем Грузии.

Узнав об этом, Лазарев вторично растолковал повеление и просил Леонидзе не вмешиваться в перевод.

Леонидзе не остановился на этом. Он бегал по улицам Тифлиса, возмущая народ и публикуя манифест, им самим сочиненный, о восшествии царевича Давида на престол. Вслед за тем Лазарев узнал, что Леонидзе ночью был у царицы Дарьи, с которою имел долгое совещание и разговор.

Стараясь разными средствами узнать от самого Давида о его намерениях, Леонидзе тайно по ночам сообщал их царице Дарье, приходившей иногда в келью тифлисского митрополита Арсения – место их совещаний.

Пронырства его и возмущение народа становились делом серьезным. Лазарев арестовал князя Леонидзе, донес о том Кноррингу и в тот же день написал братьям покойного царя, приглашая их быть послушными воле императора Павла.

Одною из причин, побудивших Лазарева скорее арестовать князя Леонидзе, было следующее обстоятельство, изложенное в донесении Соколова.

«Князь Леонидзе, – пишет он, – вознамерился произвести в действо мщение свое над супругою кн. Чавчавадзе и над кн. Игнатием Тумановым за приверженность их к России. Он хотел заколоть их кинжалом, прокравшись в их дома; но как, по счастию, княгиня Чавчавадзе в ту минуту находилась у овдовевшей царицы Марии, а кн. Леонидзе был в доме ее встречен братом ее Соломоном Аваловым, то сей его из дому выпроводил. Князя же Туманова Леонидзе дома не застал, ибо он тогда находился при командующем в Грузии г.-м. Лазареве для грузинской переписки, почему Лазарев, о том уведомившись, приказал, для охранения их, поставить к их домам караулы.

Все приказания, – писал он им, – для соблюдения народа в своих пределах, будут подписаны и запечатаны его светлостию царевичем Иоанном, обер-секретарем Игнатием (князем Тумановым) и мною».

Царевичи, высказывая сожаление о кончине брата, удивлялись, что племянник их, царевич Иоанн, будет подписывать повеления. Они считали себя обиженными тем, что из братьев покойного царя никто не был призван к участию в управлении страною. Царевичи просили Лазарева, чтобы он один управлял Грузией – и тогда объявляли полную готовность служить русскому императору – или же допустил к участию одного из братьев покойного царя. Лазарев отвечал царевичам, что никто из братьев покойного царя не призван управлять страною, потому что из детей Ираклия не было никого в Тифлисе, но что если кто захочет приехать в столицу Грузии, то он почтет «за честь принять кого-нибудь из них в сочлены».

30 декабря тело царя было перенесено в собор. Вынос сделан был со всеми почестями; чиновники несли регалии покойного, и все три батальона наших войск участвовали в печальной церемонии.

Царица Мария просила Лазарева не торопиться похоронами и оставить их до успокоения края. В девять часов утра 20 февраля 1801 года тело Георгия отправлено из Тифлиса в Мцхет для погребения.

После смерти Георгия XII Грузия осталась в более худшем положении, чем после смерти Ираклия II. После кончины Ираклия II враждовали между собою только братья, спорившие о порядке престолонаследия; теперь же, с кончиною Георгия, к враждовавшим присоединились их племянники и многочисленные родственники с той и с другой стороны.

Царица Мария находилась в весьма жалком состоянии, как от горести, так и потому, что покойный царь ничего почти не оставил для материального существования своего семейства. К тому же она была больна.

«Нетерпеливо ожидаю, – писал Лазарев Кноррингу, – прибытия вашего, и от искреннего сердца оного желаю. Чувствую, что весьма недостаточен с сими странными людьми и обстоятельствами обходиться и где всякий шаг может быть пагубный; если сам чего не сделаешь, так верно выдумают, и где только того и смотрят, чтобы друг друга ограбить, отнять все имение, и если б можно было, то и жизнь».

В таком положении, чтобы сохранить страну и предупредить в ней междоусобие, Лазареву оставалось одно средство – не давать преимущества ни той ни другой стороне противников.

Казалось, что Лазарев счастливо достиг этого тем, что предпочел Давиду царевича Иоанна, включив последнего в число лиц, составивших временное правление страны. Оба претендента на престол, Давид и Юлой, устранялись от правления и не имели причины к неприязненным действиям друг против друга. Начав так хорошо, Лазарев не довел дела до конца с тою же настойчивостью. Давид, как увидим, успел втереться в состав временного правления, и потому предпочтение Лазаревым царевича Иоанна было только полумерой, остановившей кровопролитие, но не вызвавшей полного спокойствия страны.

Обе партии противников стали, так сказать, в оборонительное положение друг к другу и старались, по возможности, укрепиться и пустить глубже корни в народе. Собирая партии, волнуя народ, они беспрестанно обращались с жалобами один на другого к командовавшим русскими войсками. Царевичи Вахтанг и Мириан жаловались, что племянник их Баграт распускает слухи по Кахетии, что получил письмо от Лазарева, который писал ему, будто бы, согласно высочайшей воле, брат его, царевич Давид, утвержден царем и что он силою приводит народ к присяге. Вахтанг и Мириан сообщали, что те кахетинские князья, которые утвердили своею подписью духовное завещание Ираклия о переходе престола после смерти Георгия к братьям, приехали к ним, не хотят присягать Давиду и просят о соблюдении этого завещания.

Баграт писал Лазареву, что многие кахетинские князья получили письма, которыми их принуждают не дожидаться повелений императора Павла.

«Юлой и Парнаоз, – писал царевич Давид, – переходят везде в Карталинии и склоняют народ к бунту, уверяя, что ваше объявление было прямо такое, что в Грузии отныне не должно быть царя. Причем народу дают знать, что он потерпит совершенную неволю и погибель, а князья и дворяне будут сделаны так, как черкесы, и без всякого уважения будут оставлены. Итак, вознеся на вас причину всего их движения и волнования, ободряют народ к восстанию».

Лазарев получил сведение, что царевичи, братья покойного царя, намерены пробраться в Кахетию и произвести там, по словам Давида, явный бунт. Вполне убежденный в своем превосходстве и правах, надеясь на то, что наследует непременно грузинский престол, царевич Давид старался выказать и заявить свою самостоятельность.

«Я никак не поверю, чтобы дядям моим было попускаемо, – писал он Лазареву. – Я верю, что государь единым своим словом может все совершить и все такие замыслы (царевичей) опровергнуть.