Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 69

– От кого ты все это слышал? – спрашивал случившийся в толпе канцелярист Степан Трубников.

– К степановскому мельнику, – отвечал Котельников, – писал служитель Юговского завода Таврило Ситников, находящийся ныне при армии государя атаманом. Да и потому каждому разуметь можно, что если бы это был подлинно не государь, то давно бы полки были присланы. Теперь хотя две роты с майором и были присланы, но и те пропали без вести. Мы с часу на час ждем, чтобы быть за государем, и, хотя за государыню другую присягу принимали, но не от чистосердечного своего желания, а по принуждению. Государь обещает во многих указах, что подушные деньги будут собираемы только по 70 коп. с души, как и при прежних государях было.

Несмотря на всю нелепость рассказа Котельникова ^[508], население безусловно верило в справедливость их и решило отстаивать права государя, надеясь получить от него многие милости и льготы. Восстание снова разгоралось там, где прежде было совершенно покойно или где жители были усмирены при помощи войск. 3 июня казанский губернатор генерал фон Брандт писал генерал-прокурору князю Вяземскому, что в его губернии совершенно покойно, что жители вносят подушные деньги и собирают рекрут ^[509], а между тем, накануне отправления этого письма, тулвенские татары и башкирцы подошли к городу Осе. Собравшись в числе до 3 тысяч человек и остановившись близ деревни Гамицы, они отправили в город Осу письмо с требованием вывести гарнизон.

«Сим письмом во известие объявляем, – писали они начальнику отряда, унтер-шихтмейстеру Леонтью Федоровичу Яковлеву ^[510]. – Сего 1774 года июня 2-го дня присоветовали мы все вышеименованные и к лучшему рассудили для государственной и народной пользы, чтобы вам, г. унтер-шихтмейстеру, и со всей командой из города Осы выйти в свои жительства и жить по-старому. Если же сего числа из города Осы не изволите выступить, то мы все башкирцы со всей командой чинить будем против вас сопротивление неотменно, понеже как мы, так и вы произвели государственному интересу немалый ущерб, также и промежду собой немалые ссоры. Если же вы из города Осы со всей командой выступите, то мы как осинской волости крестьянам, так и вашим обывателям обид и разорений никаких причинять не будем впредь до указу, а сверх того, желаем мы обращаться во всяком благополучии».

Получивши это письмо, Яковлев вместе с воеводой Пироговским выступили из города Осы, присоединили себе пост в 100 человек, стоявший в селение Горы, и заняли деревню Гамицы, где находилось команды до 200 человек. Башкирцы отступили и требовали, чтобы Яковлев вступил с ними в переговоры, но последний отправил вместо себя воеводу Пироговского, муллу Атнагулова и татарина Усаева.

Башкирские уполномоченные объявили высланным, что готовы покориться, если русские войска не будут вводимы в их селение. Требование это не могло быть исполнено, и Яковлев, не считая себя в силах разогнать собравшуюся толпу, возвратился в Осу со всем своим отрядом ^[511].

Башкирцы заняли близлежащие села: Горское, Рождественское, Гамицы и возмущали жителей. Волнение усиливалось, и через неделю после письма, отправленного князю Вяземскому, генерал фон Брандт писал князю Щербатову ^[512], что «около Осы и по Черемшану-реке в нынешнее время являться начали злодейские возмутительные шайки. В первом месте великими толпами скопляются бунтующие тулвенские башкирцы, а в Ставропольском уезде, из разных бродяг, шатаются небольшие партии злодейских остатков и пакости людям делают».

Спустя несколько дней Брандт получил донесение, что в село Сундырь, Кокшайского уезда, приехал посланный от Пугачева с приказанием, чтобы жители приготовляли суда для переправы государевых войск через реку Волгу. Лодки и суда оказались затопленными, и экономические крестьяне заявили, что то сделано по распоряжению канцеляриста. Предводитель шайки арестовал канцеляриста и еще нескольких лиц, а крестьянам приказал отлить суда и починить их. Крестьяне охотно принялись за работу, а местные власти не знали, что им делать. «Представьте, ваше высокопревосходительство, – писал кокшайский воевода Чичерин Брандту ^[513], – в какой теперь здешняя сторона моей провинции и самый здешний город состоят в крайней опасности». Войск действительно не было: все они находились или внутри Башкирии, или огибали ее с разных сторон. Так, южнее всех, в Яицком городке, находился отряд генерал-майора Мансурова, наблюдавший за Гурьевым городком и Сызранью и прикрывавший течение реки Волги и Иргиза. По реке Белой были расположены небольшие отряды: в Богульчанах – полковника Хорвата, в Стерлитамаке – подполковника Рылеева, в Табынске – полковника Шепелева, в Бакалах – 100 человек под начальством полковника Обернибесова. Резервом для этих отрядов служил отряд в 140 человек под начальством полковника Кожина, расположенный в Бугульме. Далее, в Уфе, находился отряд полковника Якубовича. От Уфы до Бирска, на четырех пристанях реки Белой, были расположены небольшие команды, «с довольным числом при оных усердных мещеряках». В пригороде Осе находился отряд унтер-шихтмейстера Яковлева. Подполковник Попов охранял Кунгурский уезд, отряды майоров Жолобова и Гагрина прикрывали Екатеринбург; в Челябинске находился генерал Деколонг, в Троицкой крепости – генерал-майор Станиславский с 14-й легкой полевой командой и, наконец, в Оренбурге – полковник князь Долгоруков с двумя ротами гренадер, двумя эскадронами гусар и 300 малороссийских казаков.

Внутри Башкирии действовал отряд князя Голицына, которому приказано было следовать к Уфе, очистить от мятежников оба берега реки Белой и обеспечить новомосковскую дорогу. Собственно для преследования Пугачева были назначены отряды генерал-майора Фреймана и подполковника Михельсона. Первому приказано было остановиться в Зелаирской крепости и наблюдать как за линией, так и за Уральскими горами, а Михельсону было предписано гнаться за Пугачевым, «повсюду его преследовать и иметь только его одного своим предметом, не допуская не только внедриться в Кунгурский уезд или обратиться в екатеринбургское ведомство, но и усиливать себя присоединением башкирцев» ^[514].

Последние, по словам князя Щербатова, несмотря на постоянные поражения, не только не укрощались, по «в злодействах своих время от времени наиболее свирепствуют и все свое зверство обращают на истребление заводов». Убийства, грабежи и разорение башкирцев навели такой ужас на жителей, остававшихся верными правительству, что когда Михельсон подошел к Уфе с своим отрядом, то «нашел всех от злодеев в немалом страхе». Находившийся в этом городе полковник Якубович притянул к себе майора Дуве, под предлогом поиска под башкирцами, и, сформировав отряд более 700 человек, с тремя орудиями, выступил с ними к Бирску. По дороге он сжег две деревни, из которых одна принадлежала мещерякскому старшине, служившему при отряде Михельсона. Отойдя верст двадцать от Уфы, полковник Якубович остановился, постоял несколько дней на одном месте, а потом пошел назад, под предлогом, что городу угрожает опасность от нападения башкирцев. Майор Дуве заметил, что к Уфе прошел уже подполковник Михельсон, что он остановился всего в 8 верстах от города и что опасности никакой быть не может, но Якубович не послушал, отобрал от майора Дуве почти половину его отряда и пошел в Уфу. Оставив в распоряжении Дуве 60 человек Владимирского пехотного полка, 80 карабинеров и 40 человек чугуевских казаков, Якубович приказал ему производить поиски над мятежниками. Отвечая, что с такими силами сделать ничего нельзя, Дуве жаловался Михельсону и просил его взять к себе. «Если же мне в Уфу следовать, – писал Дуве князю Щербатову ^[515], – и там находиться без всякого действия, то я счел бы себя за чистого нерачителя службы ее величества. От вашего сиятельства ожидаю милостивой резолюции позволить с г. Михельсоном соединиться. Причина та: служба моя, к коей имей ревность, не позволяет на одном месте сидеть без всякого дела».