Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 12

Торопясь соединиться с «неподвижным» отрядом генерал-майора Фреймана, стоявшим в Бугульме, князь Голицын 29 января прибыл со своей колонной в Кичуевский фельдшанец, где узнал, что мятежники группировались в следующих пунктах: у Ставрополя было до 1400 калмыков; от Белого Яра, вверх по реке Черемшану, бродила толпа в 600 человек; в деревнях Каменке и Шентале, в 30–40 верстах от Черемшанской крепости, стоял бузулукский казак Чернеев с 1000 человек; в окрестностях Кувацкой слободы партия в 500 человек; на реке Кинели стоял Арапов с 400 человек и за Бугульмой, по дороге к Оренбургу, в селе Рычкове (Спасское тож) и деревне Дымской находилось 1000 человек с семью орудиями ^[98].

Глубокие снега задерживали движение и заставили князя Голицына сформировать команду лыжников; он приказал, чтобы в каждой роте было по 25 человек и все егеря имели лыжи ^[99]. Поручив затем майору Елагину очистить окрестности Ставрополя и войти в связь с отрядом подполковника Гринева, а полковнику Хорвату разогнать мятежников в деревнях Каменке и Шентале, сам князь Голицын 4 февраля перешел в Бугульму, где и соединился с генералом Фрейманом. В ту же ночь он отправил два небольших отряда: майора Варнстедта по московской дороге и полковника Ильина к Нагайбаку, для открытия связи с отрядом полковника Ю. Бибикова.

Имея в своем отряде 160 гренадер, 80 карабинеров и 10 малолетков, полковник Ильин разогнал небольшие толпы мятежников в деревнях Сумароковой, Акбаше, Крым-Сарае и затем, получив известие, что Нагайбак уже занят Ю. Бибиковым, он повернул на оренбургскую дорогу и пошел на соединение с майором Варнстедтом.

Последний выгнал мятежников из деревень Рычковой и Дымской и двинулся к Сок-Кармалинской слободе, находившейся в 50 верстах от Бугуруслана, скорейшее занятие которого признавалось крайне необходимым.

Бугуруслан был ближайшим к нам пунктом, в котором мятежники устроили склады продовольствия, обеспечивавшие как отдельные шайки, так и толпу, стоявшую под Оренбургом. Уничтожение этих складов или взятие их значительно затруднило бы все предприятия возмутителей, и потому князь Голицын приказал находившемуся в окрестностях Черемшанской крепости полковнику Хорвату соединиться с отрядом майора Елагина, как можно скорее занять Бугуруслан ^[100] и войти в связь с отрядом генерал-майора Мансурова, наступавшим по Самарской линии.

Прибыв в Самару, Мансуров принял общее начальство над четырьмя легкими полевыми командами (22, 23, 24 и 25-й) и прежде всего принужден был иметь дело с калмыками, грабившими окрестности. Получив приказание главнокомандующего обратиться к калмыкам с увещанием, Мансуров отправил к ним воззвание, написанное Г.Р. Державиным.

«Собственно вам самим довольно известно, – писал Мансуров калмыкам ^[101], – что вы с нами одной веры, одного с нами почитаете Бога. Собственно, вы также знаете, сколько вы имели милостей всемилостивейшей нашей государыни, быв от нее награждены как жалованьем, так землей и всеми угодьями, и находились под ее щедрым покровом без утеснения, то и удивительно всем, что вы, быв до сего люди добрые, сделались ныне милосердой государыни изменниками.

Для того послано сие письмо к вам, чтобы вы, ежели от какого неразумения сделали сие, очувствовались и пришли бы в раскаяние. Кто вам сказал, что государь Петр III жив, после одиннадцати лет смерти его? откуда он взялся? Но ежели б он был и жив, то пришел ли бы он к казакам требовать себе помощи? Нет разве на свете государей, друзей его и сродников, кто бы за него вступился, кроме беглых людей и казаков? У него есть отечество – Голштиния и свойственник – великий государь Прусский, которого вы силу, быв против него на войне, довольно знаете(?).

Стыдно вам, калмыкам, слушаться мужика, беглого с Дона казака, Емельяна Пугачева, и почитать его за царя, который сам хуже вас всех, для того что он разбойник, а вы люди честные. Стыдно вам повиноваться тому, который, может быть, от неприятелей наших турок подкуплен лить кровь нашу, стараться помрачить славу российскую и после сам вас погубит своим злодейством.

Не хотите вы терпеть господ, то не стыдно ли вам в то же самое время почитать крестьянина Арапова за своего господина, атамана, и во всем его слушаться. А особливо княгине вашей не стыдно ли иметь с ним дружбу? Для того, ежели вы рассудите и раскаетесь и принесете повинность своей всемилостивейшей государыне, то она вас своим матерним милосердием в манифесте уже прощает; ускорите пасть к ногам ее, доколь не постигнет вас всех праведный гнев ее и строгая казнь. Многочисленные полки ее, приблизясь, всех вас перебьют. Жалейте жизни своей, жен, детей своих и всего своего имения, которое все погибнет без остатка.

Видали вы при Алексеевском, как неустрашимо ее войско, то что вы будете делать, когда оно все на вас нападет? Где вы будете и куда спрячетесь? – вас земля не будет носить; от стреляния ее пушек след ваш пропадет и прах ваш рассеется по ветрам. Отнюдь не надейтесь на самозванца вашего, он вас не защитит; он не царь ваш, он вас обманывает, а вы разве дураки все, что ему верите? Я вас уверяю своей головой, что он тотчас побит будет, как только соберутся и придут к нему полки. Вы же, как скоро принесете свою повинность, то простятся вам все ваши грабежи и преступления, и вы будете жить по-старому.

Жалеючи вас написано сие вам увещание. Подумайте и отвечайте: что вы еще хотите делать?»

Воззвание это не понравилось императрице. «Оно такого слога, – писала Екатерина ^[102], – что оного конечно не напечатаю». По содержанию воззвание это нельзя назвать удачным, и калмыки, не считая себя одной с нами веры, не касаясь политического вопроса, к кому бы Петр III должен был обратиться за помощью, к казакам или голштинцам, продолжали хищничать. В пять часов утра, 20 января, они под начальством Дербетова ворвались в город Ставрополь, и хотя в городе было 249 гарнизонных солдат, но они не оказали никакого сопротивления и не сделали ни одного выстрела. Калмыки захватили шесть пушек, разграбили лучшие дома и, уходя из города, увели с собою коменданта, бригадира фон Фегезака, надворного советника Милковича, батальонного командира Алашеева и секретаря Микляева. Все эти лица были потом найдены убитыми близ села Буяна, находившегося в 70 верстах от города.

Разграбление Ставрополя и известие, что калмыки намерены напасть на транспорт с провиантом, отправленный из Симбирска в Самару, заставили генерал-майора Мансурова командировать подполковника Гринева с его 22-й легкой полевой командой и ротой гусар к Красному Яру. Отступая от Ставрополя, Дербетов наткнулся на отряд Гринева, атаковал его, но был разбит и прогнан. Мятежники бросили пять пушек, захваченных ими в Ставрополе, потеряли 120 человек убитыми и 40 пленными. Поручив Гриневу преследовать мятежников до Чернореченска и зная, что полковник Хорват следует из Черемшана в Сергиевск на соединение с майором Елагиным для скорейшего занятия Бугуруслана, генерал-майор Мансуров просил его содействовать Гриневу в поражении калмыков.