Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 148

Императрица разрешила Бибикову приехать в столицу на самое короткое время и с тем, писала Военная коллегия, дабы отправляемые в первую армию полки, которые поручите вы старшему из генерал-майоров, следования своего через то не остановляли» ^[858].

В сентябре Бибиков приехал в Петербург, а 29 ноября был назначен командовать войсками, отправляемыми для действия против Пугачева ^[859].

«Чем более интересует общее империи благо, – писала императрица ^[860], – безопасность, да и самую целость оной, скорое и совершенное прекращение сего важного зла до последних сто источников, тем надежнее избираем мы вас к тому, яко истинного патриота, коего усердие к особе нашей, любовь и верность к отечеству, ревность к нераздельной службе оного и нашей, также и отличные качества, способности и дарования испытаны уже нами во многих случаях».

Сосредоточивая в одном лице все средства и способы для усмирения взволнованного края, императрица предоставила Бибикову обширные полномочия. Все местные начальники: духовные, военные и гражданские подчинялись главнокомандующему и обязаны были исполнять его требования, как бы приказания самой императрицы, «дабы инако в делах комиссии его, которые для общего государственного блага и для восстановления драгоценного покоя толико нужны, никакого препятствия и остановки последовать не могло» ^[861].

В этих последних видах императрица советовала Бибикову, не ожидая сбора войск, отправиться немедленно в Казань, чтоб иметь время ближе познакомиться с положением дел, присмотреться ко всем движениям возмутителей и «познав прямо [точно] их силы, их связь в земле, их ресурсы в пропитании, их внутреннее между собою управление, словом, физическое и моральное их положение во всех частях оного, после тем с большими выгодами поднять на них оружие и действовать наступательно с тою поверхностью, каковую мужество, просвещением и искусством руководствуемое, долженствует всегда иметь пред толпою черни, движущеюся одним бурным фанатизма духовного или политического вдохновением и помрачением».

По прибытии в Казань Бибиков должен был собрать к себе все дворянство Казанской губернии и, изобразив «тут же живыми красками настоящее бедственное состояние соседственного им края», потребовать его содействия в усмирении волнений. Содействие это могло выразиться вооружением некоторого числа людей и снабжением их всем необходимым. Имея в виду, что дворянство всегда было опорою престола, императрица выражала уверенность, что оно явится на помощь по первому требованию, тем более что в данном случае «интересованы в высшей степени собственная их и семей их личная безопасность, безопасность их имений, да и самая целость дворянского корпуса». Скрывая от большинства своих подданных все, что происходило под Оренбургом, императрица не находила нужным делать это относительно дворянства казанского, «ибо, – писала она, – не может им быть закрыто, что дворяне и чиновные люди, попадшиеся доныне, по несчастью, в руки мятежников, все без изъятия и без малейшей пощады преданы лютейшей и поносной смерти, которого жребия натурально и они все, один по другом, ожидать долженствуют, если б, от чего Боже сохрани, восстание и мятеж черни при самозванце Пугачеве, иногда собственным их нерадением и небрежением, мог переступить пределы Оренбургской губернии и заразить ядом своим Казанскую».

Что касается действий против мятежников, то Бибикову вменялось в обязанность прежде всего разослать печатный манифест, с целью открыть глаза «ослепленной черни и для испытания, не удастся ли сим способом кротости» и обещанием совершенного прощения «обратить на истинный путь если не всех, то по крайней мере некоторую часть сообщников самозванца Пугачева». Так как манифест этот решено было на первый случай публиковать в районе действий мятежников, то для большинства населения той местности он оказался совершенно непонятным и потому не имел никакого успеха. Излагая бедствия, которые испытала Россия от самозванца Лжедимитрия и возникших тогда междоусобий, говоря о том, что отечество наше едва не подпало под власть Польши и тогда греко-кафолическая вера подверглась бы «римскому стулу», Государственный совет, где составлялся манифест, упустил из виду, что он должен быть публикован почти исключительно среди раскольников, магометан и язычников. Население Казанской, Оренбургской и Астраханской губерний не имело ничего или весьма мало общего с остальной Россией, и защита православия, конечно, не входила в интересы магометан, была чужда для инородцев. К тому же написанный языком непонятным для простолюдина, манифест не мог произвести впечатления на население, не имевшее никакого понятия о политическом строе, искавшее только воли и материального обеспечения.

«Нескладный слог» воззваний самозванца, по выражению Бибикова, действовал на народ гораздо более, чем внушение о религиозном единстве и политической целости государства. Мы увидим ниже, как манифест был понят населением и какие распоряжения вызвал он со стороны Бибикова, хорошо понимавшего, что возникшие беспорядки надо на первых порах уничтожать силой и что без войск его деятельность в крае будет бесплодна. Хотя в заседании Государственного совета 28 ноября было заявлено об отправлении нескольких полков, но А.И. Бибиков признал это недостаточным, и по его настоянию Военная коллегия приказала отправить: из Кексгольма в Казань Архангелогородский карабинерный полк, из Дерпта в Новгород Лейб-Кирасирский ^[862] и из Могилевской губернии в город Вязьму Владимирский драгунский полки ^[863]. Президент Военной коллегии требовал теперь от полковых командиров «наипоспешнейшего в пути следования» и сколь возможно скорейшего прибытия к месту назначения.