Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 14

Заявление старшин не могло быть ни опровергнуто, ни утверждено без показаний челобитчиков, не могло быть также, без показаний самих казаков, определено и то обстоятельство, в состоянии ли не заплатившие еще штрафа старшины внести его и в какое время. Поэтому Давыдов и Дурново, согласно высочайшему повелению, потребовали от войска доверенных для проверки как книг, так и показаний старшин. Видя в этом требовании уничтожение результатов следствия, произведенного Потаповым, войско отказалось произвести выбор и после долгих настояний и собранных несколько раз кругов согласилось наконец на требование, но с тем, чтобы старшины Митрясов, Суетин и Пономарев, как ответчики, были отрешены от присутствия в войсковой канцелярии, а на место их были бы выбраны войском другие лица. «А как по справке оказалося, – доносил Дурново ^[73], – что присутствующие в войсковой канцелярии старшины положенный на них штраф заплатили и в приход оный в 1766 и 1767 годах в книгах действительно записан», то комиссия, без точного исследования, не признала возможным отрешить старшин совсем от присутствования в войсковой канцелярии и выбрать вместо них других. Со своей стороны казаки просили со слезами Давыдова и Дурново, чтобы поступили по указу. Но «они ^[74], не внемля просьбе, – показывали казаки, – старались больше за старшин, обходясь с ними приятельски». Таким образом на первых же порах произошло весьма крупное разногласие: следователи не сменяли старшин, а казаки отказались выбрать уполномоченных. Вслед за тем в войсковом кругу, 9 марта, было прочитано высочайшее повеление о командировании в Кизляр 500 человек казаков на смену той команды, которая там находилась уже более двух лет, и указ Военной коллегии о командировании всего Яицкого войска в погоню за бежавшими калмыками. Объявление это было принято войском с большим неудовольствием, и собиравшиеся 9, 10, 11 и 12 марта круги отличались особым шумом. Сотники и казаки непослушной стороны кричали, чтоб им было разрешено выбрать в походные атаманы простого казака Максима Выровщикова, а атаман и старшины на то не соглашались.

– Максим Выровщиков, – говорил атаман, – был в ссылке, а по грамоте Военной коллегии 1765 года велено, при наряде в службу, посылать старшин по очереди, а буде важная надобность востребует куда отменного достоинства и исправности, то, невзирая на очередь, командировать старшину по усмотрению войскового атамана, ибо до сего казаки начальников себе выбирали слабых и попустительных, которые делали единственно то, что казакам было угодно.

Пользуясь своим правом, атаман Петр Тамбовцев назначил для преследования калмыков старшину Витошнова, полковниками старшин Кадарова, Митрясова и Филимонова, а есаулов, сотников и хорунжих предоставил выбрать самому войску ^[75]. Послушные казаки командировали от себя 221 человека, а непослушные объявили наотрез, что они не пойдут ни к старшинам в команду, ни в погоню за калмыками на том основании, что будто бы казаков не велено наряжать на службу. Последнее заявление они основывали на копии с именного указа, данного Военной коллегии от 7 декабря 1770 года ^[76], копии, представленной атаману сотником Тимофеем Севрюгиным в войсковом кругу 11 марта. В копии этой вместо слов «куда их (т. е. в легионную команду) и впредь не наряжать», было написано: «Никуда их впредь не наряжать». Чтение этой копии окончательно отклонило казаков от наряда в командировку. Отказавшись, по наущению сотника Ивана Кирпичникова, послать на смену команду в Кизляр, они требовали удаления старшин, взыскания с них штрафа и выдачи казакам жалованья за пять лет.

Видя всю невозможность исполнения данного поручения, генерал-майор Давыдов и капитан Дурново донесли о том Военной коллегии, а казаки непослушной стороны отправили в Петербург сотника Кирпичникова с 23 человеками ^[77] в качестве депутатов для испрошения от имени всего Яицкого войска о подтверждении капитану Дурново скорейшего исполнения именного указа со всеми его последствиями ^[78].

Перед отъездом депутаты просили выдать им паспорты, но как ни войсковая канцелярия, ни Дурново выдать их не соглашались, то казаки заручились верющим письмом от 2700 человек сотников и казаков ^[79]. Получив от 20 до 30 рублей на человека мирских денег, депутаты отправились в путь.

Выехав из Яицкого городка весной 1771 года после Пасхи, депутаты в июне прибыли в Петербург, где Кирпичников явился к графу Захару Григорьевичу Чернышеву с намерением подать челобитную на имя императрицы. Чернышев не принял прошения и толкнул ногой Кирпичникова так, что тот упал.

– Придите ко мне все, сколько вас здесь есть, – сказал грубо граф Чернышев, – тогда я прошение приму и вас отправлю.

Опасаясь быть захваченными, казаки ходили в Военную коллегию по 3 и по 5 человек и жили в Петербурге на нескольких квартирах, скрывая их даже друг от друга. Жили они в Ямской слободе и для совещаний сходились на рынке.

Отыскав удобный случай, казаки подали прошение в руки самой императрице, которая поручила своему секретарю Козьмину ^[80]исследовать дело яицких казаков ^[81]. Исследование это, заключавшееся главнейшим образом в собирании справок и во взаимной переписке правительственных учреждений, продолжалось весьма долго, и казаки, не зная ничего о результатах своей просьбы, прожили в Петербурге с 28 июня по 6 декабря. В этот день они узнали, что их разыскивают и что Военная коллегия «дала чрез полицию приказ по всему Петербургу изыскивать их и на квартирах не держать, яко сущих злодеев». Казаки сняли с себя национальный костюм и, переодевшись в ямское платье, ходили по столице в ожидании резолюции. Деньги, данные им от войска, приходили к концу, и депутаты стали ощущать недостаток в пропитании, а между тем шесть человек из них были уже арестованы и биты плетьми. Затем пойманным обрили бороды, остригли волосы и по приказанию графа Чернышева отправили на службу в полки второй армии. Тогда, видя в вице-президенте Военной коллегии не защитника, а своего преследователя, казаки решились вновь обратиться к самой императрице, от которой они только и ожидали справедливого и милостивого решения дела, продолжавшегося уже 11 лет.

«Богу и тебе, всемилостивейшая государыня, – писали депутаты ^[82], – всеподданнейшие рабы припадают к стопам вашим с горькими слезами. Помилуй, всемилостивейшая государыня, всех живущих на Яике, которые о тебе жизнь сообразуют и пребывают под вашим императорским покровительством! Сжальтесь, всемилостивейшая государыня, о понесенных нами бедствиях, которые вашему высокомонаршему лицу из наших горестных прошений известны, кои соделают нам и ныне нападки, в противность преподанных высокомонарших законов… Мы бесчасные, всеподданнейшие рабы, не только не имеем удовольствия, но несем бесчеловечное мучение от атамана Петра Тамбовцева и его товарищей старшин [штрафованных], коих и ныне определяет государственная Военная коллегия, а особливо граф Захар Григорьевич Чернышев…