Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 121

Утром 9 октября все командиры назначенных в состав отряда частей заявили коменданту, генерал-майору Валленштерну, что среди подчиненных им чинов слышится «роптание, изъявляющее великую робость и страх», и что потому они отказываются идти против толпы мятежников ^[656].

Валленштерн был человек хотя и пожилых уже лет, но чрезвычайно деятельный и храбрый, каким и показал себя в последующих действиях. Он с удивлением выслушал заявление начальников, но как человек совершенно новый, только недели за две приехавший из Сибири и не успевший осмотреться ^[657], принужден был сказать о том Рейнсдорпу. Вылазка была отменена, и оренбургский губернатор просил Военную коллегию прислать ему на помощь войска и хороших командиров.

«Состояние Оренбургской губернии, – писал Рейнсдорп графу Чернышеву ^[658], – весьма жалкое и более опасное, чем я могу вам описать. Регулярная армия силой в 10 тысяч человек не испугала бы меня, но один изменник с тремя тысячами бунтовщиков заставляет дрожать весь Оренбург. Священное имя монарха, которым этот злодей злоупотребляет, и его неслыханная жестокость отняли у подчиненных мне офицеров почти все мужество, и, к несчастью, между ними нет и двух испытанных на практике. Мой гарнизон, состоящий всего из 1700 человек, есть единственная команда, на которую я полагаюсь. По милости Всевышнего мы поймали 12 шпионов, подосланных этим злодеям: двое назначены были умертвить меня, а остальные чтобы зажечь город».

Не полагаясь ни на одного казака, оренбургский губернатор принужден был принять оборонительный образ действий, предоставить инициативу самозванцу и смотреть безучастно на расширение его власти в крае. Такое положение было оскорбительно для оренбургского губернатора, и генерал Рейнсдорп, обходя по нескольку раз в день укрепления и ободряя гарнизон ^[659], достиг того, что те же самые командиры, которые отказались идти на вылазку, «по довольном увещании одумались и к той атаке готовыми себя представили».

12 октября майор Наумов со своим отрядом опять вышел из города и двинулся против мятежников. «Регулярные войска, – доносил Рейнсдорп ^[660], – столь крепко наступали, что ежели бы нерегулярные им соответствовали и по предписанию моему учинили, то бы желаемого успеха весьма достигнуть было можно, а то последние по робости их против рассеянного неприятеля почти ничего не действовали, а стояли под защитой пушек».

Мятежники врассыпную окружили со всех сторон отряд, и Наумов, после четырехчасовой канонады, принужден был построить каре и, скрыв в нем орудия, отступить к городу. Он потерял притом 22 человека убитыми, 31 человека ранеными, 6 человек захваченными в плен, а 64 человека передались на сторону самозванца.

Эта новая неудача заставила Рейнсдорпа отказаться от наступательных действий до прибытия подкреплений, и в течение нескольких последующих недель военные действия под Оренбургом не сопровождались никакими особенностями, которые могли бы изменить взаимное положение сторон. Почти ежедневно небольшие кучки мятежников подходили к крепости, кричали, чтобы гарнизон сдался государю, по ним производилось несколько выстрелов, и тем дело кончалось.

Рейнсдорп предписал начальнику Верхнеозерной дистанции, бригадиру Корфу, собрать команды с постов и идти к нему на помощь; просил о том же киргизского Айчувак-султана, а Пугачев разослал повсюду воззвания и приглашал в свою толпу киргизов, ногайцев, заводских и помещичьих крестьян. Он приказывал выпустить всех содержащихся в тюрьмах и «у хозяев имеющихся в невольности людей», и всем, кто получит его указ, идти на соединение с его толпой.

«Приказание от меня такое, – писал самозванец ^[661], – если будут оказываться противники, таковым головы рубить и кровь проливать, чтобы детям их было в предосторожность. И как ваши предки, отцы и деды служили деду моему блаженному богатырю, государю Петру Алексеевичу, и как вы от него жалованье [получали], так и я ныне и впредь вас жаловать буду и пожаловал землею, водою, верою и молитвою, пажитью и денежным жалованьем, за что должны вы служить до последней погибели, и буду вам за то отец и жалователь; и не будет от меня лжи много, будет милость, в чем я дал мою пред Богом заповедь. Буде кто против меня будет противник и невероятен, таковым не будет от меня милости: голова будет рублена, а пажити ограблены».

Как это, так и другие воззвания самозванца были приняты населением с большим сочувствием: они обещали каждому свободу религии, освобождение от крепостной зависимости и наделение землей.

Прежде всего присоединились к Пугачеву те 400 человек башкирцев, которые были вытребованы для подкрепления гарнизона Оренбурга, а затем был получен в Башкирии указ самозванца, отправленный из Каргалинской слободы. Указ этот поднял большую часть населения, так что когда через несколько дней приехал в башкирские селения сержант Белов, посланный из Таналыкской крепости собрать башкирцев для защиты линии, то он увидел, что почти все уже были вооружены ^[662]. Белов передал старшинам приказание бригадира Корфа, чтоб они собрали свои силы и шли на помощь Верхнеозерной крепости, но башкирцы отвечали, что идут к государю. Разделясь на две партии, они отправились в стан самозванца: сначала прибыл старшина Еман-Серай с 500 человеками, а чрез несколько дней пришел и старшина Кинзя, также с 500 человеками ^[663]. Пугачев щедро наградил старшин и из взятых в разных крепостях денег приказал выдать по рублю каждому пришедшему башкирцу ^[664].

Не ограничиваясь этим первым успехом, самозванец разослал свои указы по крепостям и форпостам, требуя покорности как от гарнизонов, так и от комендантов. Один из таких указов дошел до бригадира Корфа и поставил его в странное положение. Пугачев требовал, чтобы бригадир поступил к нему в подданство, «а как гатил в оном [указе] явствует на склад крестьянский, – писал Корф ^[665], – следовательно, потому и надобно думать сие несправедливо». Одумавшись, Корф приказал собрать со всей вверенной ему дистанции регулярные команды в Верхнеозерную крепость и намерен был здесь защищаться. При этом сборе оказалось, что на всем протяжении, от Нежинского редута до Губерлинской крепости, находилось на службе 1156 человек иррегулярного войска и только 340 регулярных. При требовании команд в Верхнеозерную крепость многие казаки, калмыки и башкиры бежали, а из Нежинского и Вязовского редутов, с их форпостами и заставами, команды вовсе не прибыли. Точно так же отказались идти в Озерную и красногорские казаки, получившие уже указ Пугачева, адресованный на имя капитана Уланова, который по своей «безрассудности» прочел его публично при собрании казаков. Хотя Уланов и был за это арестован, но казаки все-таки не пошли в Озерную, где собрались команды лишь некоторых крепостей и были расположены лагерем.