Покровские ворота (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Зорин cтр.№ 72

Соболевский . Я уж не говорю, что такой меди вы днем с огнем не сыщете.

Иван Филиппович . Медь-то нынче дешева.

Соболевский . Пустое. Что сегодня дешево, завтра дорого, я вам дело говорю, я в негоциях толк знаю. Кабы решился мой процесс, я бы сам купил. Почему за границей делают большие состояния? Там завтрашний день в расчет берут.

Иван Филиппович . Ваша правда, а подумать все-таки надо.

Соболевский . Ну думайте, да поскорей, а то ведь еще охотники набегут.

Иван Филиппович . Да уж от них куда спрячешься? Прощайте, Александр Сергеич, душевно рад, в святцы день запишу. «У лукоморья кот ученый…»

Соболевский . Дуб зеленый…

Иван Филиппович . Прощайте, господин Соболевский.

Соболевский . До скорого свиданья.

Пушкин уходит провожать гостя и почти сразу же возвращается.

Ну жох!

Пушкин . О великолепный! Уста твои млекоточивы, аки дамские холмы.

Соболевский . Бог с ними, с холмами. Деньги нужны. Уж эти мне отечественные любители искусства. За пятак удавятся.

Пушкин . Рейхман сказал, он картины охотно покупает.

Соболевский . Покупает да и продает втридорога. Лабазная душа!

Пушкин . По всему видать, сорвалось. Слишком стихи хвалил. (Смотрит в окно.) В будущем месяце переезжать, так при одной мысли, что эта медная дылда за мной потащится, на душе кошки скребут. Будто я к ней приговорен. (Ходит по кабинету.) И тружусь до низложения риз, а все без толку. Как быть, милорд? Хоть в ломбард заложи всю Наташину бижутерию.

Соболевский . Я б себя заложил, да за меня не дадут и медного гроша. (Разведя руками.) К тому ж и медь нынче дешева.

Пушкин . Все бы можно поправить, кабы бежать, и все рухнуло.

Соболевский . Где ж тебе взять свинцовый лоб? Тот бы все пробил. Полно казниться.

Пушкин . Да куда бежать? Кругом зависим. Попреки бы снес. Жена б простила. И в опале люди живут, да вот беда – не пустят в архивы, да и все тут. И прощай мой Петр.

Соболевский . А если б и так?

Пушкин . Нет, на это пойти не могу. Мне царь Петр всячески нужен. У нас с ним, Сергей, свои дела. Он мне должен растолковать, что смеет самодержец, а чего не смеет. Где предел государственной необходимости. И какова же цена жизни, пусть заурядной и незаметной.

Соболевский . Прекрасен ты в окрестной мгле! Да что ж за тайна? Спроси меня. Я не Петр, а точно скажу: цена ей гривенник. Коли не меньше.

Пушкин . Тут-то мы не сойдемся.

Соболевский . Что ж делать? А вот что скажу я тебе, друг милый. Уеду я от вас подале. Куда-нибудь этак за Пиренеи. Скука стала одолевать.

Пушкин . Женись, животик, женись, пора.

Соболевский . Не проси, мне больно тебе отказывать. Да и что за обычай? Такой же глупый, как все другие. Сказано: не довлеет человеку единому быти, вот и женимся. Вздор, Александр. Первое – человек одинок и в браке, а второе – с тех пор, как мать померла, никто за меня, байстрюка, не пойдет. А мне того и надо. Я в любви партизан.

Пушкин . Вот и жена боится, что ты меня развратишь.

Соболевский . А ты успокой ее, напиши, что это ты меня развращаешь.

Пушкин . Куда там, прошли веселые дни. Иной раз подумаешь: я ли это? Сам любил, и меня любили. И бесчинствовал, и шалил, и, прости господи, врал без счета. Да ведь греха нет – все довольны остались. И они не в обиде, а я и подавно.

Соболевский . Мало, видно, тебя учили.

Пушкин . Нет, и я свое получил. Еще только почувствуешь измену, а уж кровь к голове и ум помрачен. Зато нынче каждой готов поклониться. Коли безумствовал – значит, жил.

Соболевский . Рано ты, брат, в мудрецы записался. Бог даст, еще начудишь.

Пушкин . Ох, не смеши, какой я мудрец? Опыт есть, да рассудка мало. Грустишь о несбыточном, как мальчишка. То о чувствах, которых нет на земле. То о дружбе, какая в одних легендах. Ты ему – жизнь, он взамен – свою. А то искал рыцаря в государе. Пробовал даже в него влюбиться. Век учись, дураком помрешь. Что-то холодно жить на свете. По всему видно, Бог невзлюбил.

Соболевский . Выслушай два серьезных слова. Мое дело известное – каламбур с эпиграммой. Второй раз такой стих на меня не найдет. Кто придумал, что Бог любит тех, кому дарит свою частицу? Да он собственного сына отдал распять. А казнили люди того за то, что он от них несколько был отличен. Этого наше племя не терпит. И не прощает. Ни боже мой. Есть равновесие в этом мире, и кто нарушил его, тот осужден. Ты писал о беззаконной комете в кругу расчисленном светил. Брате, не та бедная блудница, которая бог весть почему внушила тебе эти строки, ты сам беззаконная комета в нашем расчисленном кругу. Ты – вне закона, ты – осужден. За смятенный свой дух, что, как вечный жид, никогда не узнает покоя. Но зато за этот веселый жребий тебя несомненно же одарит признание будущих семинаристов, будущих чувствительных дев и чудаков, чуть схожих со мною. Впрочем, кто знает, что станет собой являть будущий российский читатель? Вполне может быть, он будет почище. Итак, прими же свою судьбу и – уповай. Adieu, mon petit. (Уходит.)

10

6 июля 1834 года.

У Бенкендорфа. Бенкендорф и Жуковский.

Бенкендорф . Вот оба письма его, вы их прочли. Признаюсь, Василий Андреич, я не решился показать их государю. Отсутствие раскаяния и душевная черствость слишком явны.

Жуковский . Граф, я покорнейше прошу вас оставить их у себя и не давать им ходу. Право, я его не пойму. Он уверил меня, что напишет, как должно.

Бенкендорф . Вот и написал. Сказалась натура. Помилуйте, точно сквозь зубы цедит. Точно выдавливает из себя. Уверяю вас, здесь есть и второй смысл, вы, мол, требуете, что ж, извольте, но душа моя стоит на своем.

Жуковский . Александр Христофорович, это не так. Я говорил с ним, он сожалеет.

Бенкендорф . Именно этого и не вижу. Не понимаю этого человека. Ведь он же осыпан милостями, осыпан милостями. Ведь что ни день – от него ходатайства, просьбы, вечные денежные претензии. Не стану вам их перечислять, но хоть последнее – с Пугачевым. Просит права самому быть издателем. Разрешено. Просит ссуды в пятнадцать тысяч. Разрешено. Чрез несколько дней просит уж двадцать. Что же! Снова разрешено. И вот – пожалуйста: хочу в отставку, вы мне надоели. Впрочем, в архивы прошу пускать, как если бы ничего не случилось. Скажите по чести, Василий Андреич, ведут себя так благородные люди?

Жуковский . Граф, я ручаюсь вам головой, сумасбродство, глупость, но никак не черствость.