Планета Вода (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Борис Акунин cтр.№ 89

– Скорее! – закричал он. – К автомобилю! Варшавский уже отошел, но это ничего! Я отобью приказ по телеграфу на все станции северного направления!

Побежал к насыпи, оглянулся.

– Что же вы? Время дорого!

– Вы хотите, чтобы я ехал с вами? – спросил Эраст Петрович, улыбаясь.

– Конечно! Мало ли что? Вдруг какая-то неожиданность! Очень прошу! Эраст Петрович, ведь шуму будет на всю Россию. Или я быстро возьму виновного – и тогда… – Жандарм задохнулся, вообразив славу и награды, которые на него обрушатся. Но тут же и померк. – А если упущу… Тогда всё. Конец.

Фандорин тронулся с места, но пошел не за Павловым, а немного наискось – ко второму поезду.

– Если я вам так необходим, подождите пять минут. Они ничего не изменят.

В голову Эрасту Петровичу пришла ослепительно заманчивая идея.

А зачем ждать возвращения в Москву? Вот оно, отличное дело. Конечно, незамысловатое, но привередничать не приходится. Главное – свобода, свобода!

Возле вагона Фандорин пригнулся, чтобы жена не увидела из окна. Досеменил до Масиного купе. Привстав на цыпочки, заглянул внутрь. Японец, слава богу, был на месте. Сидел, сердито обмахивался веером.

– Где она? – шепотом спросил Эраст Петрович, когда Маса в ответ на осторожный стук приподнял окно.

– Эридза-сан дерает туарет перед сутанцией, – сурово ответил японец. Он всегда говорил с Фандориным по-русски, если был обижен.

– Отлично! Вынеси мне верхнюю одежду. Я дальше не еду. Раз ты мой верный вассал, вези дальше лисицу один. Утешайся тем, что выполняешь свой долг.

У Масы затрепетали крылья короткого носа.

– Господин будет расследовать ограбление поезда без меня? – перешел он с русского на официальный японский, и это означало, что слуга не просто обижен, а смертельно оскорблен. – Да простит меня господин, но я ему этого не прощу никогда.

Выход в такой ситуации был только один. Эраст Петрович сделал жалобное лицо и понурился.

– Маса, я ужасно устал… Мне нужно отдохнуть. Позволь мне уйти в отпуск… Там ничего сложного и опасного, клянусь. Просто грабитель с двумя револьверами. Тебе все равно было бы неинтересно. Ну пожалуйста! Разве я часто тебя о чем-то прошу?

– Часто, – проворчал Маса – слава богу, на обычном японском, без церемонностей. – Ладно, Буцу с вами. Развлекайтесь.

По зимней дороге, белесой от еще не оттаявшего с ночи инея, мчались на бешеной скорости, звякая намотанными на колеса цепями. Подполковник всё пытался записать в блокнот текст экстренной телеграммы, но машину заносило на поворотах, и карандаш плясал по бумаге кривыми зигзагамии.

– Вот! Отправлю на станции Загнаньская, Скаржисская, Радомская и далее до самой Варшавы! – повысил голос Павлов, чтобы заглушить рев мощного четырехцилиндрового мотора. – Со всеми приметами! Невысокий, маленькая бородка, левша, серое пальто, серый котелок, белые гамаши, заплечная сумка с лямками. Еще какие-нибудь приметы?

– Легкое заикание, маленькие руки, вероятно, с маникюром, – начал диктовать Фандорин, – брюнет, очень белая кожа, глаза, сколько мне помнится, к-карие, под левой скулой приметная родинка…

Павлов перестал писать, захлопал глазами.

– Откуда вы всё это взяли?!

– Из памяти, Сергей Кириллович. Хороший сыщик должен знать приметы и биографии уголовной аристократии всей Российской империи и сопредельных государств. По-настоящему опасных преступников не так уж много. На Россию, Европу и Америку меньше трехсот. Если быть точным, на сегодняшний день двести девяносто семь. Ограбление почтового вагона проведено мастерски. Во всей России на такое способны только трое. Если считать Казаряна Тифлисского – четверо, но Казарян недавно женился и отошел от дел. Характеристики нашего фигуранта соответствуют только одному человеку. Кстати, добавлю к перечисленным вами еще две: Болеслав Ружевич абсолютно безжалостен и маниакально чистоплотен. Когда я поднял перчатку, запачканную крошечной капелькой крови, сразу подумал, что это он. Окончательно убедился, увидев, что левша.

– Ружевич? – Подполковник потер лоб. – Что-то такое припоминаю… – И вскрикнул: – «Виленский велосипедист»?!

– В польской уголовной среде Ружевича называют… – Эраст Петрович пощелкал пальцами. – …Какое-то смешное слово, означает «конфетка»… Цукéрчек? Да, Цукерчек. Потому что маленький, сладкоречивый и обожает нарядные обертки. «Виленским велосипедистом» – кличка, совершенно невозможная для бандита, – его прозвали газетчики после той шумной истории в Вильне.

– Ее я помню! Тройное убийство в ювелирной лавке. Репортеров поразило, что преступник взял из сейфа лишь гранатовую брошь, а остальные драгоценности, в том числе более дорогие, не тронул. На допросе сказал, что они были слишком вульгарны. А попался только из-за того, что велосипед проколол шину. И этот тоже на велосипеде! – перебил сам себя Павлов. – Неужто в самом деле Ружевич? Но погодите, это невозможно! Ружевич получил пожизненная каторгу и находится в Сибири!

– Значит, сбежал, – пожал плечами Фандорин.

– Такой опасный преступник был бы объявлен во всеимперский розыск!

«Паккард» уже прыгал по булыжной мостовой губернского города, сбросив скорость до сорока.

Беседа прервалась. Жандарм осмыслял услышанное и качал головой. Фандорин, никогда прежде не бывавший в Кельцах, с любопытством оглядывался по сторонам.

Ничего особенно интересного он не увидел. Обычный западно-российский город среднего размера: двухэтажные каменные дома с вывесками на польском, русском и идише; костелы, церкви, синагоги; на окраине преобладали мастеровые и евреи, ближе к центру появилась «чистая публика».

– Наша базарная площадь. Самая большая в Малой Польше, – с гордостью показал подполковник на, по-видимому, единственную местную достопримечательность. – …А вот и вокзал. Мое хозяйство в левом крыле наверху.

Вокзал в Кельцах был хорош: монументальное классическое здание, какие строили в предыдущее царствование во всех западных губернских городах, чтобы произвести впечатление на прибывающих из Европы путешественников.

– Сначала отправьте з-запрос по Ружевичу. Прямо в Главное тюремное управление, на имя главного инспектора генерал-лейтенанта Лукьянова. В начале поставьте «Дорогой Николай Иванович», в конце подпишите «Ваш Фандорин». Быстрее выйдет, чем просто с пометой «сверхсрочно», – сказал Эраст Петрович, когда они оказались у телеграфного аппарата. – …П-прекрасно. Теперь разошлите приметы по дистанции. Только не по северной, а по южной. На варшавский поезд преступник, разумеется, не сел. Он едет к австрийской границе.

– Ага! – вскричал Павлов. – Я же говорил, что Коркин направляет нас по ложному следу! Это сообщник!

– Нет, не сообщник. Но что убийца промахнулся нарочно, сомнений не вызывает. Цукерчек (если это он) не промазал бы. Насколько я помню досье, он в юности работал в цирке: номер «Вильгельм Телль с револьвером» или «Робин Худ с пистолетом» – что-то такое. Это стрелок от бога. Вернее, от дьявола… И чертовски расчетлив. Он с самого начала решил, что одного свидетеля оставит в живых. Для этого была устроена интермедия с несуществующим кавказцем и будто бы случайно обронена реплика про «варшавский». Зачем удачливому грабителю ехать в Варшаву? Ясно же, что будет облава по всей империи. Нет, с таким кушем он наверняка собирается улизнуть за границу. Там, на границе, мы его и возьмем. Как скоро поезд достигнет последней станции? И как она н-называется?