Жизнь напрокат - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Ягушинская cтр.№ 48

— Я знаю, сколько ей лет, — максимально спокойно проговорил парень.

— И вас это не смущает? — бабушка вздернула бровь в удивлении.

— Нисколько!

— Наверное, у вас много общего, — приторно добро заговорила Валентина Терентьевна.

— Да… — Алекс неладное почуял, но в чем подвох, пока не догадывался, оттого и старался отвечать односложно.

— Уроки ей помогаете делать, литературу на лето вместе читаете. Вам, наверное, самому приятно вспомнить свое детство, общаясь с моей внучкой?

Мой сероглазый кавалер застыл статуей и нехотя кивнул. Я уже с трудом сдерживала улыбку, для чего даже пришлось прикусить щеку.

— А как ваши друзья относятся к столь странной компании для взрослого юноши? Не обижают девочку? Или вы общаетесь с друзьями Линочки? Это так мило с вашей стороны — наступить на горло своим интересам и дружить с детьми, чтобы не отрывать девочку от коллектива.

— Пожалуй, мне пора, — процедил сквозь зубы парень.

— Пожалуй, — недобро прищурившись, согласилась бабуля.

— Спокойной ночи, — вежливо попрощался он и, отпустив мою руку, вышел из двора. Даже не поцеловал на прощание.

Я проводила парня печальным взглядом, а когда он скрылся за кустами, повернулась к бабушке. Сухонькая старушка стояла, подобравшись, и ожидала от меня обвинительной тирады. А вот не дождешься!

— Бабулечка!

Глаза наполнились слезами. Вся веселость улетучилась, как только я осознала, что вот она, стоит передо мной. Живая! Я всхлипнула и порывисто обняла пожилую женщину.

Бабушка истолковала мой порыв совершенно неверно и, погладив по волосам, прошептала:

— Ну, не плачь, милая. Не расстраивайся. Если после знакомства со мной он тебя не бросит, значит, это любовь. А бросит, так и черт с ним! Мы тебе другого найдем. Еще лучше!

Я улыбнулась сквозь слезы, всхлипнула и прижалась к ней теснее.

— Да, фиг с ним, бабуль! Я так по тебе соскучилась!

Ведь последний раз я видела тебя в гробу, а потом лишь на памятнике, который обошелся мне в две зарплаты, и я месяц жила почти впроголодь. Родители на похороны не успели, приехали лишь на сорок дней, погостили два дня и улетели обратно, оставив меня совсем одну со своими проблемами, долгами и бедами.

Слезы катились уже в три ручья, и остановиться я не могла. Сама не могла, пока бабуля не спросила, поморщившись:

— Чем это от тебя так пахнет? Ты что, в навозной куче повалялась?

— Почти.

Слезы мигом высохли. Вот теперь самое ужасное: врать бесполезно, а как бабушка отреагирует на правду, неизвестно. — Я на конюшне работала.

— Ты что?! — взревела милая старушка, в мгновение ока превращаясь в цербера. — Чтобы никаких больше лошадей! Это опасно!

— Но… — попыталась я вразумить родственницу.

— Я сказала, нет!

Ну вот, приехали. Опять это ее "я сказала" наружу поперло. Хотя почему опять? Все еще прет, от этой дурной манеры она избавится только лет через десять.

— Ты тиран, — хмуро заявила ей.

— А я знаю, — неожиданно она подмигнула мне, приобняла за плечи и повела в дом. — Пошли ужинать. Завтра поговорим об этом.

Завтра, так завтра. Что изменится завтра? Бабуля выспится и с новыми силами возьмется за наше воспитание, вот что!

— Ангелина, ты куда собралась? — догнал меня на пороге грозный окрик бабушки.

Свалить с утра пораньше по-тихому не вышло. Жаль.

— Мне надо Марину предупредить, что я работать больше не буду. А то некрасиво получится.

— Хм, ладно, — благосклонно кивнула бабуля и тут же прищурилась. — А где эта твоя конюшня находится?

— Возле станции.

— Что? Аня?! — заорала бабушка во всю мощь своих преподавательских легких. — Ты разрешаешь ей одной ходить на станцию?! Там же через две дороги надо переходить!

— Ма-а-ам, — устало протянула моя бедная маман, — ей не пять лет.

— Это ничего не меняет! Там же даже перехода нет! Проводи ее, — приказал наш домашний тиран, а мы с мамой дружно застонали.

Вот делать мамуле больше нечего, как меня за ручку через дорогу переводить. На ней обед на всю ораву. А мне сопровождение нафиг? Я хотела напоследок с Рассветом прогуляться немного. Теперь-то я его увижу нескоро: следующим летом и ненадолго, пока бабуля опять не приедет.

— Мам, мне некогда, Лина большая, сама дойдет.

— Мне самой ее проводить? — вздернув бровь, сурово вопросила бабуля. — Хорошо, — она поднялась из-за стола и демонстративно взяла палочку, с которой ходила исключительно для солидности и самообороны, — я провожу ее, только ты запомни, если меня по дороге хватит удар от жары, моя смерть будет на твоей совести!

Ну вот, опять пошел жесткий прессинг. Там, если что, больничка районная недалеко.

— Давление на комплекс вины я бы занесла в уголовный кодекс в раздел особо тяжких, — не выдержала я.

Ведь маман, вместе с бабушкой подобными методами меня и воспитывали. Я всегда была виноватой и всегда извинялась, даже если знала, что права. При малейшей ссоре эти двое меня просто морально уничтожали виной, заставляя вымаливать прощение. В такие моменты я ненавидела себя, свой слабый характер, ненавидела за то, что не могу дать отпор. Взбрыкнула я лет в двадцать, на полгода уйдя жить к парню, и лишь после этого ко мне изредка начали относиться, как взрослому человеку.

— Бабуль, хватит уже использовать на родных подлые психологические приемчики, — вежливо попросила я с крыльца, засунув голову через занавеску. — В чем проблема? Ты думаешь, я не умею переходить дорогу? Посмотрите налево, посмотрите направо, не забудьте, что вы в России и на всякий случай гляньте наверх. Не переживай, все в порядке будет. Я неоднократно уже ходила и ездила на станцию. И одна, и с девчонками. Хочешь со мной прогуляться и посмотреть, где я работала? Вэлкам! Я буду очень рада твоему обществу. Честно! Я соскучилась. Только давай обойдемся без жесткого прессинга, пожалуйста, тем более что мама тут вообще не при чем. Ей обед готовить надо, — закончила я и только тут заметила, что все напряженно застыли.

Мама неподвижно стояла с бутылкой масла у плиты, Леха сидел на оттоманке с печенькой во рту, боясь хрустнуть и спровоцировать взрыв, а бабуля внимательно смотрела на меня сквозь узенькие очочки, которые придавали ее вытянутому лицу с тонкими чертами выражение крайней стервозности.

— Занавеску отпусти, — резко сменила тему бабуля, — комаров напустишь!

Она всегда так делала, когда аргументов в споре больше не было.

Я послушно расправила тюль и спросила:

— Так я пошла?