Отрави меня собой - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Звонарь-Елисеева cтр.№ 61

— Ты спятил?! Это же опасно. Идиот! — залепетала Оля, попятившись назад, запуталась в пледе и едва не грохнулась.

— Ты только сейчас это заметила? — хмыкнул он и замер, будто громом пораженный.

Ветерок раздувал длинные волосы девушки, донося до его возбужденного обоняния аромат медовых трав и фруктов. Сегодня Оля решила добить его. Мало того танца, в котором он почувствовал от нее полную отдачу, так еще теперь она была похожа на прекрасное создание из сказочного видения. От возбуждения вновь стало тесно в паху. Да такими темпами от постоянного воздержания и свихнуться недолго. Знала бы, что с ним творится, какой вулкан рвется из него наружу, не стояла бы и не пялилась на него. Стиснув зубы, Артём оперся рядом с ней на перила.

Молчали. И отчего-то было хорошо. Как будто и слов им не нужно было. А потом Оля неожиданно заговорила. Голос, полный горечи и боли, мертвый и холодный, ледяной иглой проткнул сердце Артёма. Он готов был поклясться, что не хотел бы больше слышать ее голос таким.

— День аварии… То есть на следующий день, я должна была ехать в город выбирать свадебное платье. А поехала искать место для поминок. Нам позвонили почти сразу. Мама что-то крикнула в трубку и осела на пол со страшным, вмиг почерневшим, лицом. Не помню, что почувствовала, услышав повторное сообщение следователя с места происшествия. Всё как в тумане. Взяли машину у отца Лёши и поехали на место. А там… Отцовскую машину не узнать. Вокруг мигалки полицейских и скорых. Два пластиковых мешка и… Машка, залитая кровью, испуганная, онемевшая. Мама… она снова закричала и упала. Ее накачали какими-то лекарствами, — Оля прижала дрожащие пальцы к таким же дрожащим губам. — Я ничего не видела… Я не верила. Перед глазами — мутная пелена, в голове — адский гул. Тетя Жанна — мама Лёхи — ревела как белуга. Родных мы хоронили в закрытых гробах. Мои слезы пришли ко мне, когда… когда твой брат стал куражиться над нашим горем, предлагая деньги сначала на памятники. Потом за молчание. А затем и вовсе принялся угрожать. Обещал раздавить нас своим надутым отцовскими деньгами авторитетом, требовал забрать заявление из полиции и написать отказ от всех претензий в адрес семьи. Едва ли не признать виновником аварии моего отца. Не знаю, как я не разодрала ему рожу в кровь? От денег мы отказались. По началу. Потом к нам пришла тетя Жанна и сообщила, что забрала заявление из полиции и согласилась на компенсацию. Просила, чтобы мама тоже забрала заявление. Я была категорически против. Не понимала ее. Разозлилась жутко. Когда тетя Жанна ушла, мама вошла ко мне в комнату. Сказала, поступит также, как и Жанна. Я принялась с пеной у рта спорить, искать справедливости и требовать наказания. Мама тогда мне одну вещь сказала, после которой я поняла, что возмездие ничего не решит. И отступила. Да, мне нечего было дать тете Жанне, я не знала, чем еще мы могли бы ей помочь в такой ситуации. Ведь ей поднимать еще троих детей, а с мужем, любящим смотреть бутылочке в дно, это практически невозможно. Мертвых не вернут ни заявления, ни деньги, так пусть последние помогут живым. Она отдала и свою компенсацию Лехиной матери. А это был единственный шанс продержаться им на плаву какое-то время после гибели старшего сына, бывшего для них опорой и главным мужчиной в семье…

Оля умолкла и ушла глубоко в себя. Голова ее понуро опустилась, плечи ссутулились, и вся она сгорбилась как-то и стала меньше. Артём с трудом проглотил противный ком в горле. Сбивчивый рассказ Медведевой, пресекающееся дыхание и попытки сдержать рыдания неприятный осадком осели в груди. Такое не сыграть. Не зря она так долго таилась от него. Вновь вытаскивать на свет Божий такую боль — это пытка. И все, что она рассказала — настоящий шок, заставляющий волосы шевелиться на голове да мороз бежать по коже. И перед глазами — яркая картинка того злосчастного дня. Сердце его болезненно сжалось. А эта храбрая девочка держалась, как могла. Ради матери и сестры, согреваемая добрыми и светлыми воспоминаниями о дорогих, родных и так рано ушедших людях. На мгновение ему почудилось, что Оля опять забралась в свой ледяной панцирь. Ну нет! Он не даст ей замерзнуть! Он хотел укрыть ее от ненастья, знать, что с ней все в порядке. Стремление защитить ее от напастей и желание прижать к себе родилось в душе.

Девушка слегка вздрогнула, когда сильные руки Лаврова легли ей на плечи, мягко повернули и прижали к широкой груди. Оля шмыгнула носом, понимая насколько трудно ей стало сдерживаться. Она так долго хранила свое горе, не в силах разделить его с кем-то близким. И надо же было такому случиться — открылась мажору!

— Прости, Оля, — хрипло прошептал Артём, — прости.

Слезы тут же намочили его фирменную майку. Но что такое это тряпье, по сравнению с горем людским? С горем этой девочки, готовившейся стать женой, а ставшей вдовой. Дочери, верившей в силу отца и ставшей наполовину сиротой. И всё в один миг. И пьяный мажор на дороге. И тем больнее было Лавру, что мажор этот его родня. Артём, крепче прижимая к себе дрожащую Ольгу, гладил ее по голове и спине. Зашевелив своим дыханием волосы на ее виске, он спросил:

— А почему вы уехали из Ветки?

— У отца был автосервис. После его гибели маме было не до него. Да и понимала она в этом совсем ничего. Мы наняли управляющим какого-то мужика, который оказался настоящим мудаком. Он разогнал весь персонал — один из самых дружных коллективов, какой я знала, профукал всю клиентуру, развалил дело бати и оброс долгами. Едва не утопил в них и нас. Пришлось продать все дешево, чтобы обойтись малой кровью. И дом в городе продали. Хватило на трешку в столице и на первое время.

Артём глубоко вздохнул. Он уже знал подробности их истории, но судил тогда, как сторонний равнодушный наблюдатель. Сейчас складывалось впечатление, что все это касалось и его семьи. Частичка его души, казалось, погибла в тот черный день. Перед глазами словно на повторе крутилось то видео. Отец Оли боролся до конца, пытаясь вырулить и собой не подрезать других. До сих пор у Артёма ледяной ком собирался в животе, стоило вспомнить, как мелькнуло маленькое тельце вылетевшей в разбитое окно Маши. Лавр стиснул челюсть до скрипа — вина Сереги очевидна. А уж тем, что он смылся с места аварии, не вызвав скорую, виноват вдвойне.

И когда Лавров сам валялся в больнице, кто первый к нему прискакал? Оля. По идее, ненавидящая его периферия. Невесело хмыкнув своим мыслям, Артём словно ощутил, как закон бумеранга ударил под дых именно его самого, когда ему поступило мерзкое предложение получить деньги за отказ от написания заявления на виновника аварии. Вот только этот кривой бумеранг должен был отзеркалить Сереге. Как бы там ни было, сегодня, сейчас Артём был рад присутствию Оли. Когда она рядом, он чувствовал в себе небывалый прилив сил: и душевных, и физических.

Так уютно, спокойно и хорошо, ей еще никогда и ни с кем не было. Смысл лгать самой себе — даже Лёха не вселял в нее такого чувства уверенности и надежности. Почему же ей до ломоты во всем теле хотелось прижаться именно к этому высокомерному некогда мажору?! Хотелось слышать под ухом стук сильного сердца, чувствовать крепкие руки на своей спине и горячие губы на своих губах. Сама не заметила как из мира своих грез выпала в реальность и обвила руками мощный корпус Артёма. Его жар моментально согрел ее, а смеющийся, и ставший хриплым голос, заставил толпу мурашек побежать по коже.