Даркут. Великий перелом - читать онлайн книгу. Автор: Алим Тыналин cтр.№ 28

Датун отдавал приказы, сидя на белом гауре с черной гривой, подаренном Линх кааном. Он не обращал внимания на боль на месте выклеванного глаза.

Бори готовились уезжать.

— Ну? — спросил Датун, завидев двух всадников. — Исполнили приказ?

И сразу понял все по застывшим лицам воинов.

— Почему оставили вашего богоизбранного младенца, а не принесли сюда? Его сожрут болотные звери.

— Его охраняет посланец Тэйанга, — ответил Бузи. — За него можно не беспокоиться. А вот здесь он в опасности.

— Это точно, — усмехнулся Датун. — Я бы зарубил его на месте. И ворона тоже. Где они? На болоте?

Бузи вытащил халади. Его товарищ поступил так же.

— Неповиновение командиру — тягчайшее преступление для бори, — сказал Датун.

Бузи тронул гаура и поскакал на Датуна. Второй воин следовал за ним.

Датун ждал их. Его гаур фыркнул, наблюдая за приближающимися воинами. Бузи подъехал к Датуну и ударил сверху. Датун выхватил халади неуловимым движением, отбил и на излете задел нижним лезвием горло Бузи. Брызнула кровь. Бузи свалился с гаура.

Датун чуть двинул пятками и его гаур, повинуясь команде, чуть скакнул вперед. Датун парировал удар второго воина, выкинул вперед другую руку с зажатой калингой. Воин захрипел и навалился на гриву гаура с калингой в горле.

Командир бори поскакал к лесу. Промчался меж деревьев, спугнул варраха, выбрался к болоту. Халади держал наготове.

Подъехал к болоту и вскоре нашел младенца. Тот продолжал лежать у гнилой воды. Комары облепили личико.

На небе темнели тучи. Надвигалась гроза.

Датун слез с гаура, пошел к младенцу. От боли в глазнице раскалывалась голова. Он огляделся по сторонам, чтобы не остаться без второго глаза. Ворон исчез.

— Где же твои покровители, ублюдок? — спросил Датун. — Разбежались?

Слева зарычал зверь. Чтобы разглядеть его получше, бори повернулся всем телом. Непроизвольно поднял халади. Гаур заревел и отбежал в сторону.

Неподалеку стояла волчица. Шерсть зверя отливала синевой. В холке она была выше гаура, а ее морда находилась на уровне головы стоящего человека. Ее челюсти с легкостью разгрызли бы рог зуброна. Сосцы набухли от молока. Чуть выше на ветке березы сидел ворон и чистил перья на крыле.

Заслышав рычание, младенец заплакал. Впервые после рождения.

Волчица опустила голову, подбежала к младенцу, обнюхала. Комары взлетели в воздух. Волчица коснулась младенца лапой, подвинула к себе под брюхо. Ребенок умолк, пожевал губами и принялся сосать молоко волчицы. Она посмотрела на Датуна и зарычала.

Халади выпал из рук Датуна. Он смотрел, как ребенок лежит под волчицей, а затем, как подкошенный, рухнул на колени.

Ударил окровавленным лицом в землю и сказал:

— Великий Тэйанг, прости меня, ослепленного глупостью. Поистине, ты по заслугам забрал у меня один глаз, потому что я был слеп и обуян гордыней. Я не ведаю твоих замыслов в отношении этого младенца, но прошу, наставь меня на путь истинный.

Волчица перестала рычать. Ворон каркнул с дерева.

Датун, не переставая кланяться, пополз к ребенку, но волчица снова зарычала. Ворон каркнул два раза.

Датун поднял голову.

Волчица развернулась, осторожно схватила младенца в пасть и понесла вдоль воды.

Далеко за лесом затрубил боевой рог. Бори ждали командира. Ворон еще раз каркнул.

Датун посмотрел, как волчица исчезает в зарослях. Затем перевел взгляд на ворона и прошептал:

— Я понял, великий Тэйанг. Я все понял. Я ухожу. Я буду навещать младенца и следить за его здоровьем. А сейчас я пойду. Я никому не скажу…

Он встал, подобрал халади и запрыгнул на гаура. Поскакал обратно к войску.

Ворон полетел за волчицей. Он видел, как она отнесла ребенка в нору. В глубине пищали четверо новорожденных волчат. Ребенок еще раз напился молока волчицы, когда она улеглась в норе, и спокойно уснул. Волчата лизали его окровавленные лицо и ручки.

Ворон полетел над болотом. Перья еще выше топорщились на голове, потому что надвигалась буря.

Осенью Амрак прибыл в земли рода играков. Небо затянули медно-серые тучи, сквозь них с трудом пробивались лучи солнц.

С ночи моросил дождик. Амрак шел степью. Шкура оленя, пойманного три дня назад, отвердела и не сгибалась. Амрак отыскал ровную ветку, привязал к ней шкуру и нес над головой. Шкура хорошо защищала от дождя.

Ближе к вечеру дождь прекратился. Тучи ушли на юг. Выглянули Тэйанг и Амай, обогрели ласковыми лучами. В бирюзовом небе порхали жаворонки.

Амрак бросил шкуру на синюю траву, сам уселся сверху. Достал кусок мяса и сладкий картофель, перекусил. Легкий ветер пригибал траву к земле. Амрак лег на шкуру, некоторое время смотрел на небо и уснул.

Проснулся, когда светила почти скрылись за горизонтом. Лежа лицом вверх, тихонько затянул вецерунийскую песенку о короле и шуте. Под конец запел громко, на всю степь.

А когда закончил, неподалеку отозвался другой человек. Звонко и чисто пел песню на даркутском, о юноше, влюбленном в заколдованную принцессу. Амрак прикрыл глаза и слушал.

Певец умолк. Потом крикнул:

— Ты как очутился здесь, вецеруниец?

Амрак открыл глаза и поглядел в сторону певца. Трава скрывала собеседника.

— Это долгая история, — ответил Амрак.

Зашуршала трава. Хромая, подошел приземистый человек с брюшком. Волосы короткие, безбородый, что редкость у даркутов. На лице синяки и ссадины. На голове — обрывок красной ленты. Яркий желтый халат порван. На зеленых штанах по колено оторвана одна штанина, видна голая грязная нога.

— Расскажи? — попросил певец. — Я люблю истории.

Амрак сел на шкуре и спросил в ответ:

— За что тебя так разукрасили, салисэр?

Певец подошел ближе и со стоном опустился на траву.

— У даркутов есть пословица насчет людей, которые отвечают вопросом на вопрос. Но я не буду тебе говорить. А то обидишься и, чего доброго, перережешь мне горло.

Амрак улыбнулся. Достал рог, помахал.

— Разве бродяга способен перерезать горло первому встречному? Я люблю пить араху, а не кровь.

Певец улыбнулся.

— Ты далеко не бродяжка. И то, что ты хочешь убедить меня в этом, настораживает еще больше.

Амрак перестал улыбаться и убрал рог. Спросил:

— Как тебя зовут и откуда ты пришел?

— Вот это другой разговор, — сказал толстячок. — Мое имя Шашу, я салисэр.