Животные в войнах древнего мира - читать онлайн книгу. Автор: Александр Нефедкин cтр.№ 42

Пехлевийская книга о сотворении мира «Бундахишн» (14,16) упоминает два вида верблюдов, с одним и двумя горбами, различая при этом горных и равнинных. Это ясно свидетельствует о древнем сосуществовании дромадера и бактриана на территории проживания иранцев. Действительно, в Западном Иране, как показал австралийский археолог Д. Поттс, в конце II тыс. до н. э. разводились только дромадеры, но в I тыс. до н. э. появились и бактрианы, заимствованные с востока ^[342]. Из страны Баршуа, локализируемой к югу от озера Урмия, в последней четверти IX в. до н. э. урартские цари Ишпуини и Менуа вывели 1120 лошадей, 12 000 голов крупного рогатого скота, 365 верблюдов, а также более 15 000 голов мелкого рогатого скота ^[343]. Численность захваченных верблюдов не сохранилась, но она реконструируется М. Сальвини как 365, что ясно свидетельствует о развитии верблюдоводства в Северо-Западном Иране к этому времени.

Наиболее раннее письменное упоминание верблюдов в иранских источниках встречаем в «Авесте», в «Яштах». «Гуш-яшт» (9, 30) упоминает предводителя врагов-хьяонов Ашта-Аурванта, ведущего 700 верблюдов, а «Ард-яшт» (17,13) – воинственно настроенных верблюдов, видимо, того же племени ^[344]. По мнению петербургского ираниста А.А. Амбарцумяна, речь идет именно о боевых верблюдах ^[345], тогда как сами авестийские хьяоны локализируются в Средней Азии ^[346].

Во время образования империи Ахеменидов персы лишь раз вывели верблюдов в бой, в битве при Сардах в 546 г. до н. э. Поскольку лидийская конница по качеству и, вероятно, по количеству превосходила персидскую, то персидский царь Кир II по совету мидийца Гарпага для битвы поставил в первую линию против неприятельской конницы верблюдов, которые должны были своим видом и запахом напугать лошадей лидийцев. Для этой цели были собраны все обозные и везущие провиант верблюды (Hdt., I, 80, 2), на которых были посажаны люди в одежде всадников. За верблюдами была поставлена пехота, а за ней, в третьей линии, – конница. У лидийцев конница, вероятно, стояла в первой линии, а за ней размещалась пехота. В ходе сближения войск лошади лидийцев, увидев верблюдов, стали беситься, повернув назад на свою же пехоту, вынудив всадников спешиться и пешими принять бой. Победа досталась персам (Hdt., I, 80; Front. Strat., II, 4,12; Polyaen., VII, 6, 6; ср.: Xen. Cyr., VI, 2,18; 3, 33; VII, 1, 27).

Данный случай был по существу военной стратагемой, вызванной слабостью персидской конницы. Идею предложил провести знатный мидиец Гарпаг, который, очевидно, был опытен в военном деле, будучи ранее приближенным мидийского царя. Он знал, что лошади боятся вида и запаха верблюдов ^[347]. Для военной хитрости использовали бывших в наличии обычных вьючных верблюдов. Поскольку Средняя Азия еще не была покорена, эти верблюды, предоставленные союзниками или взятые от врагов (Xen. Cyr., VI, 1, 30), скорее всего, были одногорбыми. На животных были посажены люди в снаряжении всадников. Возможно, для того, чтобы противнику показалось, что это воины. Ведь, учитывая быстроту принятия решения перед боем, этими людьми вполне могли оказаться те же обозные погонщики животных, умевшие с ними обращаться. Они, скорее всего, были вооружены, как и персидские всадники, луками (Hdt., VII, 61; 84). О двух лучниках на каждом верблюде прямо говорит Ксенофонт в «Киропедии» (VI, 2, 8). Причем верблюжий корпус у него возглавлялся собственным начальником (Xen. Суг., VI, 3, 33). Главным оружием были сами животные, которые и внесли смятение в ряды лидийских всадников, которых окончательно разбили персидские пешие воины, шедшие за мегаристами. Если доверять теоретическим построениям Ксенофонта (Суг., VII, 1, 48), то лидийские копьеносцы вообще не вступили в бой с мегаристами, а последние даже не поражали врага оружием, что может свидетельствовать об отсутствии у них лука или же о неумении им пользоваться с верблюда.

Рис. 75. Едущий на верблюде царь, поражающий льва. Ахеменидская печать. Воспроизведено по: Frankfort Н. Cylinder Seals: A Documentry Essay on the Art and Religion of the Ancient Near East. London, 1939. Pl. XXXVII m.

Описав свою теоретически идеальную битву при Фимбрарах по мотивам сражения при Сардах, Ксенофонт заключает, переходя к своему времени рубежа V–IV вв. до н. э.: «Верблюды, однако, пугали лишь коней, однако никого не убили сидящие на них всадники и сами не пали от всадников врага, ибо ни один конь к ним не подскакал. И тогда это казалось полезным, но ни один благородный человек не желал ни выращивать верблюда, чтобы ездить, ни тренировать, чтобы сражаться с них. Таким образом, они, опять вернувшись к той же роли, используются в обозах» (Xen. Суг., VII, 1, 48–49). Следовательно, по Ксенофонту, знавшему Персидскую империю по личному опыту, так сказать, «изнутри», основным фактором для прекращения дальнейшего использования верблюдов в военном деле персов послужила не боевая бесполезность животных, а ментальность персидской знати, согласно которой верблюд был неблагородным животным, чтобы его содержать, а тем более сражаться. Однако по крайней мере одна ахеменидская печать показывает львиную охоту царя, сидящего на верблюде ^[348].

Битва при Сардах имела и свои последствия для персидского коневодства. Писатель Клавдий Элиан рассказывает: «Персы после сражения Кира в Лидии верблюдов выращивают вместе с лошадьми, чтобы, стараясь растить животных совместно, изгнать страх лошадей, возникающий у них от верблюдов» (Ael. Nat. anim., XII, 36). Очевидно, речь идет именно о боевых конях, которые после совместного с верблюдами выращивания не боялись появления верблюдов в обозе армии или в войске врага. В первую очередь так могли обучать коней на государственных конюшнях вместе с «царскими» верблюдами, которые, в частности, упоминаются в табличке из Персеполя (PF, 1787) ^[349]. Хотя в общей походной колонне персидской армии арабские мегаристы предусмотрительно следовали за всадниками, чтобы не пугать лошадей (Hdt., VII, 87).