Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель - читать онлайн книгу. Автор: Розамунда Пилчер cтр.№ 81

Джон, которому его мать-американка с детства прививала правила поведения на светских вечерах (Имоджен об этом знала, иначе никогда не обратилась бы к нему с подобной просьбой), сказал, что рад быть полезным, и спросил, где найти девушку.

Имоджен была небольшого роста. Она встала на цыпочки и обвела взглядом гостиную.

– Она вон там, в углу.

Ее маленькая женственная рука, словно тиски, обхватила его запястье.

– Я провожу вас и представлю ей.

Она тут же приступила к выполнению своего намерения, пробираясь между гостями и ни на минуту не ослабляя своей мертвой хватки. Джон волей-неволей следовал за ней, чувствуя себя громоздким кораблем, которого тянет буксирное судно. Наконец они добрались до места. Это в самом деле был тихий уголок в комнате – возможно, потому, что находился дальше всего от двери и бара, и совсем неожиданно там оказалось место, где можно постоять, свободно двигая локтями, и даже посидеть.

– Виктория.

Девушка примостилась на ручке кресла и вела беседу с пожилым господином, который, очевидно, собирался на какой-то другой прием, потому что на нем был смокинг и черный галстук. Услышав свое имя, она встала, однако невозможно было сказать, из вежливости перед Имоджен или чтобы избавиться от своего собеседника.

– Виктория, я очень надеюсь, что прерываю не самую увлекательную беседу. Я хочу познакомить тебя с Джоном. К сожалению, его девушка не смогла прийти сегодня, и я прошу тебя быть с ним особенно любезной.

Джон чувствовал неловкость и за себя, и за девушку, но продолжал вежливо улыбаться.

– Он американец и один из самых любимых моих друзей…

Откашлявшись и наспех попрощавшись, пожилой господин в смокинге тоже встал и растворился в толпе гостей.

Имоджен по-прежнему крепко держала его за руку. Вполне возможно, что приток крови к кисти уже прекратился и через мгновение пальцы у него начнут отваливаться.

– Джон, это Виктория. Ее мать – одна из самых близких моих подруг, и когда мы с Реджи в прошлом году были в Испании, мы провели у нее в Сотогранде несколько дней. Удивительно красивый дом.

Она наконец разжала пальцы. Джон словно освободился от наручников.

– Здравствуйте, Виктория.

– Добрый вечер.

Имоджен неудачно выбрала слова. Девушка вовсе не была так уж хороша. Но от нее веяло безукоризненной чистотой и свежестью, и Джон с некоторой ностальгией вспомнил американских девушек, с которыми дружил в юности. Волосы у нее были светлые и шелковистые; прямые и длинные, подстриженные умелой рукой, они красиво обрамляли лицо. Голубые глаза, правильные черты лица, длинная шейка и узкие плечи. Ничем не примечательный нос и очень примечательный рот – красивый и выразительный, с ямочкой в одном уголке. Такое лицо легко представить где-нибудь на свежем воздухе – у румпеля под парусом или в начале головокружительного спуска на лыжах, но никак не на коктейле в лондонской гостиной.

– Кажется, Имоджен упомянула Сотогранде?

– Да, верно.

– И давно ваша матушка живет там?

– Скоро три года. А вы были когда-нибудь в Сотогранде?

– Нет, но у меня есть друзья, увлекающиеся гольфом, так они ездят туда при каждом удобном случае.

– Мой отчим играет в гольф каждый день, поэтому он решил там пожить. Их дом совсем рядом с полем для гольфа. Отчим выходит из садовой калитки и сразу оказывается у десятой лунки. Все очень просто.

– А вы играете в гольф?

– Нет. Но там есть и другие развлечения. Можно купаться, играть в теннис, ездить верхом, если нравится.

– А что делаете вы?

– Я не часто выхожу из дома, но, когда выхожу, чаще всего играю в теннис.

– Ваша мама приезжает в Англию?

– Да, два или три раза в год. Она обегает все художественные галереи, смотрит шесть спектаклей, покупает кое-что из одежды и снова уезжает.

Джон улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. Они помолчали. Тема Сотогранде была исчерпана. Виктория перевела взгляд на его плечо, а потом снова на лицо – очевидно, не хотела показаться невежливой. Он решил, что она кого-то ждет.

– Вы многих здесь знаете? – спросил он.

– Нет. Вряд ли. Скорее всего, никого, – сказала она. – Очень жаль, что ваша девушка не смогла прийти.

– Ей пришлось поехать за город, как уже сказала Имоджен.

– Да-да. – Она наклонилась, взяла горсть орехов с тарелки, стоявшей на низком кофейном столике, и стала их есть, кладя в рот по одному. – Кажется, Имоджен сказала, вы американец?

– Совершенно верно.

– Судя по произношению, вы на американца не похожи.

– А на кого я похож?

– На нечто среднее между американцем и англичанином. У вас среднеатлантический выговор. Как у Алистера Кука ^[4].

Он был поражен.

– У вас тонкий слух. Моя мать – американка, а отец англичанин, вернее, шотландец.

– Стало быть, на самом деле вы англичанин?

– У меня двойное гражданство. Я родился в Штатах, в Колорадо.

– Там живут ваши родители?

– У них ранчо на юго-западе штата.

– Мне трудно представить, где это.

– К северу от штата Нью-Мексико. К западу от Скалистых гор. К востоку от Сан-Хуана.

– Надо будет заглянуть в атлас. Но звучит весьма впечатляюще.

– Место и в самом деле великолепное.

– Наверное, на лошади вы выучились ездить прежде, чем ходить, да?

– Примерно так.

– Могу себе представить, – сказала она, а у него возникло странное чувство, что она и в самом деле способна на это. – И когда вы уехали из Колорадо?

– Когда мне было одиннадцать лет. Меня послали учиться в школу на восточном побережье. Оттуда я приехал в Англию, в Веллингтон, потому что там в это время находился отец. Затем я поехал в Кембридж, в университет.

– У вас и вправду не только двойное гражданство, но и двойная национальная принадлежность. А что было после Кембриджа?

– Я вернулся в Нью-Йорк и жил там некоторое время, а теперь вот я опять в Лондоне. С лета.

– Вы работаете в американской фирме?

– В американском инвестиционном банке.

– А в Колорадо наезжаете?

– Конечно, как только выпадает возможность. Я не был там какое-то время только потому, что здесь сейчас очень много работы.

– Вам нравится жить в Лондоне?

– Да, очень нравится. – Выражение лица у нее было такое, будто она упорно о чем-то думает. Он улыбнулся. – А вам разве не нравится?