Прощание с Литинститутом - читать онлайн книгу. Автор: Лев Альтмарк cтр.№ 24

Кое-какие отдалённые предположения мыслишки приходят на ум – опять же дурацкие киношные стереотипы, но ни за что конкретное зацепиться пока не могу.

Допив кофе, подхватываю неоткрытую бутылку с водой и отправляюсь к своему автомобилю. Ехать домой я сейчас не могу. Следуя жанру, там наверняка меня обязана поджидать засада. Логика преследователей проста: куда я денусь, попетляв по городу и даже сумев «оторваться» от погони, спрятавшись в придорожном кафе? Значит, и не стоит гонять жертвенного кролика по кругу – всё равно рано или поздно вернётся к себе в норку. Там его и можно взять тёпленьким.

Лишний раз пожалев, что у меня на боку теперь нет ставшего привычным пистолета, завожу машину и разворачиваюсь к выезду из города. При этом периодически поглядываю в зеркало заднего вида – нет ли погони. Но за мной всё чисто. Одно время ехал какой-то продуктовый фургон, но он скоро свернул на боковое ответвление дороги и исчез.

Ехать я сейчас мог только в одно место. Никаких иных вариантов у меня не было. К родственникам, живущим в других городах на Севере и в Центре страны, являться среди ночи не хотелось, да и не дело подставлять их, если мои преследователи всё-таки выслеживают меня. Мало ли какие у них людоедские планы!

В Израиле как-то не получается обзавестись близкими друзьями, если это только не те, с которыми ты начал дружить ещё на прежней родине. Вот и у меня есть тут всего один настоящий друг из прошлого, с которым мы хоть и не живём по соседству, да и приехал он сюда намного позже меня, но это ничего не меняет. Как мы дружили, так и продолжаем дружить.

Зовут моего друга Толиком, и был он на прежней родине полицейским. Правда, звёзд на своей службе простым районным участковым не хватал, но разве это важно было для меня? Дружба наша началась ещё в детском саду, потом продолжалась в школе, и даже в институт мы поступили один и тот же, хоть и на разные специальности. Видно, был он по жизни неудачником, ещё большим, чем я, потому что институт закончил не без помощи своей матери – известного в городе врача-терапевта, а потом, опять же с её помощью, устроился инженером на завод, где у него что-то не заладилось, и тогда он подался, не мудрствуя лукаво, на вольные хлеба в полицию. Вот, пожалуй, и вся его биография, гордиться в которой было особо нечем.

Звёздочки на погоны ему не сыпались, и, насколько помню, за десяток лет он сумел лишь один раз, и то по выслуге лет, перескочить из младших лейтенантов в лейтенанты, тем не менее, не унывал – на своей работе вёл довольно богемный, по милицейским понятиям, образ жизни, выпивал и куролесил, но всё ему сходило с рук, потому что и начальство у него было такое же. В киношных сериалах, вон, снимают каких-то идеальных целлулоидных ментов, которые взяток не берут, закон не преступают, к нарушителям и преступникам относятся именно так, как подобает относиться к преступникам. Или, наоборот, каких-то оборотней в погонах, нарушающих все без исключения принципы нормальных человеческих отношений, плюс к этому все до одного параграфы Уголовного кодекса. Толик не относился ни к тем и ни к другим – он был самым обыкновенным ментом со своими положительными и отрицательными качествами. За руку я его, конечно, не ловил, но деньги у него всегда водились, водка и коньяк лились рекой, да и со всякими тёмными личностями он, похоже, был накоротке. Не раз я замечал это, когда нам доводилось встречаться. Конечно же, это было не всегда приятно, но что тут поделаешь? Издержки профессии…

А потом я уехал в Израиль и долгое время ничего о Толике не знал. Пару раз писал ему письма с рассказами о том, как здесь устроился, немного, конечно, привирая и хвастаясь, но в целом трудностей привыкания к новой стране не скрывал. Получал от него ответные письма, в которых тоже ничего интересного не было. А потом он вдруг позвонил мне и сообщил, что едет в Израиль, притом не туристом, а на постоянное место жительства. Так что, мол, братуха, готовься кореша встречать, загружай морозилку хлебным вином.

Это было для меня неожиданно, потому что, как мне казалось, лучше должности для себя, чем быть провинциальным участковым, ему нигде не найти, и эта служба как раз для него. Он словно рождён для неё и катается в ней как сыр в масле. А выходило, что не всё так просто, если он порывает с полицией и теперь уезжает в Израиль. То есть в полную для него неизвестность. Притом для него не секрет, что здесь его вряд ли возьмут на полицейскую службу, но если даже и возьмут, то такой халявы, как раньше, наверняка уже не будет. Всё это выглядело немного странно, но отговаривать его я не стал, тем более, решение он принял окончательное, да и мне это отчасти нравилось: хоть одна близкая душа будет теперь рядом.

В аэропорт Бен-Гурион я поехал встречать Толика в одиночку. С трапа он спустился с одним рюкзаком, и в багаже у него оказался лишь небольшой чемодан. На фоне других репатриантов с тюками, узлами и многочисленными баулами он казался белой вороной. Да он ею, по сути дела, и был.

Ни в каких танцах с флажками и хоровых песнях, что устраивают прямо в зале прибытия для новых репатриантов, участвовать он не захотел, лишь протиснулся между веселящимися людьми, обнялся со мной, неловко чмокнул в щёку и попросил поскорее увозить его отсюда.

– Устал, понимаешь ли, в дороге, – сказал он, – хочу отдохнуть и… будем продолжать жить!

Сперва мы поехали ко мне, и пару дней он прожил у меня. Ни на какие ознакомительные экскурсии, как все новоприбывшие, ехать не захотел, лишь попросил на полученные в аэропорту деньги помочь купить ноутбук и немного подучить пользоваться Интернетом.

– Не хочу сидеть у тебя на шее, – не раз повторил он за эти два дня, – а Интернет поможет мне найти какую-нибудь работу, ну, и вообще… Короче, не хочу ни от кого зависеть.

Стремление, конечно, похвальное, но, чтобы Толик, этот отвязный и шебутной мент, которого я знал именно в таком качестве, начал серьёзно интересоваться компьютером и работой, не связанной с полицией, было для меня полным шоком. Насколько знаю, он и протоколы, которые обязан был писать на своей прежней службе, всегда делал с великим скрипом, а уж ошибок и несуразностей в его писанине было выше крыши.

Компьютер и учебник по компьютерной грамотности мы купили уже на третий день, а потом Толик неожиданно заявил:

– Помоги найти отдельную небольшую квартирку, чтобы я не мешал тебе. Перееду и не буду морочить голову.

Когда я объяснил, что денег, полученных в аэропорту, плюс квартирных, что он будет получать ежемесячно, ни на что приличное не хватит, то он загрустил. Но грустил недолго.

– Мне бы всё-таки работёнку какую-нибудь подыскать. Я не белоручка – могу и физически поработать.

– В полицию тебя не возьмут, – напомнил я, – ты сперва иврит подучи, а уж потом думай о работе.

– Не нужна мне больше полиция – сыт я ею по горло! – махнул он рукой. – Иврит… не знаю, выучу ли, но не уверен, что он мне понадобится. Без него попробую выкручиваться!

При его последних словах я встал в стойку:

– Как же так?! Собираешься жить в Израиле – и надеешься, что иврит тебе не понадобится?! Не бывает такого… Ты хорошо подумал?