– Проклятые эльфы, – проскрипел злой гном, пытающийся высвободиться из цепкого захвата Самаэля, который успел снять с брыкающегося противника какую-то блестящую цацку.
– За эльфа по морде схлопочешь, всю оставшуюся короткую жизнь сможешь только кашу хлебать, – рыкнул разозленный Сэм, после чего встал с гнома, оставив того корячиться на полу.
– Он… – начала я, но не смогла закончить вопрос. В голове все смешалась от страха за жизнь родного брата, пусть старшего и вредного, но все равно любящего.
– Он уже не опасен, – понял меня правильно демон. – Обездвижен заклинанием, и еще, как маг он очень слабенький, его усиливал вот этот амулет, – и он показал мне то, что снял с шеи нашего ночного гостя. – Как Лиам?
– Это же артефакт, который был на Картене, – удивилась я. – Я не знаю, что с братом, но эта гадость раскурочила ему лицо и часть грудной клетки. Он жив, но… – голос сорвался и я не смогла закончить фразу.
Все это время я сидела над его распростертым в дверном проеме телом, пытаясь сообразить, насколько сильно пострадал брат, думать о том, что он не доживет до целителей, себе не позволяла. Только вот уже в пятый раз мысленно кричала:
«Данаэль! Папа!» – и никакого ответа.
Вдруг резкая вспышка света у входной двери и из портала вышли и Дан, и папа.
– Что у вас здесь? – уточнил кузен.
– Лиам ранен, – простонала я, чувствуя как лицо заливает потоками горьких слез.
С обоих вмиг слетело спокойствие, и они в одно мгновение перетекли к нам. Папа поднял меня с пола на руках и подозвал Сэма:
– Унеси ее отсюда, – распорядился он. – Ждите нас в своей комнате, не отходи от нее ни на миг. И еще, никаких больше импровизаций!
– Я понял, – тихо сказал Сэм, – время шуток закончилось.
И открыл переход прямо в комнату, которую нам с ним выделил Данаэль. Уложив меня на кровать, он стащил с меня сапожки, и принес таз с кувшином. Обмокнул полотенце в воде и протер мне лицо, я же продолжала безмолвно плакать. Ну вот что я за маг? Зачем мне оно, если мне некогда даже научиться этим пользоваться.
– Ты не виновата, – вздохнул Сэм, и встал, чтобы унести умывальные принадлежности. – Перестань укорять себя. Кто тебе дал возможность и время для изучения, как пользоваться тем, что дано тебе от природы? Они не должны были давить на тебя с браком, можно было бы и подождать, и обучить тебя всему, что ты должна знать.
– Если бы меня не пытались убить, упорно повторяя попытки, возможно, так бы все и случилось, – тихо ответила ему, отвлекшись от страшных мыслей о брате. – Они говорят, что после свадьбы меня будет намного труднее убить, потому и торопят, чтобы поскорее пробудить кровь. – Мой голос звучал безжизненно.
Говорить вообще не хотелось, поэтому я отвернулась к стенке, спиной к другу, и, свернувшись в позу эмбриона, уткнулась носом в подушку. Раз за разом прокручивая в голове те несколько секунд, за которые все произошло, я продумывала, что должна была сделать, как поступить, чтобы защитить его. Ведь он же еще раньше предупредил, что магии у него едва на дне плещется, и остаток потратил сперва на установление, а потом на снятие пологов тишины и невидимости.
Вот же дура, понимала, что это означает, а в самый критический момент спасовала, стормозила, позволила какому-то недомерку погубить родного брата. Я завыла от бессилия что-либо изменить, держа зубами наволочку, слезы вновь хлынули потоком, унося боль и обиду на саму себя. Как уплыла в спасителный сон, не заметила.
Проснулась от того, что кто-то аккуратно убрал прядь с моего лица и погладил по щеке слегка шершавыми пальцами. Открывать глаза не хотелось совсем, сознание приятно балансировало на грани, между сном и явью. Явь… мысль блеснула молнией в моей голове, и ее росчерк вернул боль и осознание потери. Глаза широко открылись от ужаса и я выдохнула:
– Лэмюэль!
– С ним все будет хорошо, – мне ответил папа, который сидел на краю кровати, и продолжал поглаживать по щеке. – Хватит слез. Вон как глаза опухли.
Его голос звучал нежно, успокаивающе, и я поняла, что он применяет ко мне магию покоя. Вот только зачем?
– Где мой брат? – осипшим голосом спросила у него.
– В стазисе, – ответил Данаэль, который все это время стоял, прилепившись к косяку двери.
– В каком смысле? Что такое стазис?
– Это состояние между жизнью и смертью, на самой грани, – с неприкрытой жалостью в голосе ответил Дан. – Можно сказать, он спит.
– Зачем?
Данаэль шумно выдохнул и подошел ко мне, присев рядом с отцом, и взял за руку:
– Ри, милая, у Лиама разворотило все лицо и грудную клетку, – при этих словах, звучавших как приговор, я почувстовала, как по щекам вновь полились слезы. И откуда только берутся?
– Не плачь, моя девочка, – вздохнул папа. – Слезами здесь никак не помочь. А ты, Дан, осторожней со словами, – он резко одернул племянника. – Просто, повреждения Лиама практически не дают ему шанса выжить. Регенерация не работает из-за того, что при атаке его резерв был полностью пуст.
– И теперь, – продолжил объяснять Данаэль, – дабы его регенерация начала работать, необходимо, чтобы его магия восстановилась полностью. В состоянии стазиса она, конечно, будет медленно восстанавливаться, но, думаю, через месяц-другой мы уже сможем заняться его лечением. А пока… пока нам необходимо разобраться с этим неправильным гномом и, желательно, всей ситуацией в целом.
– Он будет жить? – меня этот вопрос пока волновал больше, чем все остальное.
– Будет он жить, – коротко кинул папа. – А мне пора. Необходимо ввести в курс дела Шейттара, он ждет моего доклада, и уже вызывал раз семь. Крепись, малыш, не кисни. И не вини себя, – строго посмотрев, добавил он и поцеловал меня в щеку.
Папа ушел через портал, а я осталась наедине с Данаэлем. Странно, но Сэма в комнате не наблюдалось.
– Ты была права в своих предположениях, – начал брат, – но только частично. Профессора не учавствовали в заговоре, да и не знали о нем, но помогали, сами о том не особо подозревая. Кому, как выяснилось, тоже не понимают. Пойманный вами гном – это младший принц подгорного народа, весьма склочный малый, вечно влипающий в неприятные истории. Самаэль его сейчас охраняет.
– Откуда у него магические способности? – спросила я, помня слова Лиама о том, что гномы магией не обладают.
– Оттуда, что правящая семья гномов потому и правящая, что только ее члены имеют способности к магии. Выше среднего уровня у них не попадалось, но факт наличия имеет место быть. Собственно из-за этого, я и понял, кто передо мной. Ну и, как ты уже догадалась, амулет Донга, который потом снял Сэм, помогал его способности усиливать многократно. И активировал его именно Эдвин Нароэ, с которым гномий принц Архарраш свел знакомство все на том же злополучном мысе Антари.
– Нароэ считал его другом? – просипела я.