Дети дорог - читать онлайн книгу. Автор: Елена Самойлова cтр.№ 73

Дудочник выпрямился, отступил на шаг от поверженного чудовища и посмотрел на Катрину, которая с растерянной улыбкой вертела в руках барабан от револьвера, разглядывая его со всех сторон, будто бы пытаясь найти изъяны, а потом вдруг метнулась к Вику и с радостным визгом повисла у него на шее.

– Знал бы ты, как напугала меня эта шарлатанка! Я проверила, барабан чистый, на нем никаких заклинаний или новых знаков не появилось, а это означает, что та девка меня просто запугать хотела! И было бы за что! Ну, подумаешь, подпалила у них стену в одном месте, так ведь не сгорел же никто! И потушили быстро! Зато мы их от чарана избавили, и можно наконец-то отдохнуть!

– Ты все сказала? – Змеелов грубо потянул девушку за косу, заставляя разомкнуть объятия. – В таком случае проследи, чтобы наемники сами погрузили оборотня на телегу, а не заставляли этим заниматься ромалийцев. И еще. Надеюсь, что от лирхиного проклятия ты будешь умирать не слишком долго.

Хлоп!

Щеку ожгло болью, а ганслингер, отвесив пощечину, круто развернулась и пошла прочь, на ходу вставляя барабан в револьвер. Не застрелилась бы посреди площади, с нее станется. А с другой стороны, если хотя бы половина крестьянских баек о ромалийских проклятиях соответствует истине, лучше будет, если Катрина побыстрее застрелится, избавив тем самым от мучений и себя, и окружающих.

Окна в моей комнате были распахнуты настежь, двери тоже, но казалось, будто бы ничто не может избавить дом от мерзкого, въедающегося в ноздри запаха гари, которым после наскоро затушенного пожара успела пропитаться каждая тряпка и занавеска. В первый час после ухода змеелова меня трясло, я дважды ошиблась, пока восстанавливала обережную защиту дома, но даже после всех моих усилий она осталась несовершенной. С дырой на месте входа, кое-как прикрытой невидимой заплаткой. Хватит на несколько ночей, а потом придется обновлять. Или съезжать из этого дома куда глаза глядят, да побыстрее, пока на пролитую кровь не сползлось чего пострашнее гремлинов, и без того рассевшихся под каждой крышей в округе. Был бы здесь Искра, он бы их за пять минут разогнал.

Искра…

Я тихонько застонала и сжала виски ладонями. Глаза противно защипало, будто бы по ним снова хлестнули жестким краем плаща. Надо ждать. Ждать, пока не наступит ночь и люди в следственном доме не заснут, – только тогда можно попробовать пробраться к ним и вытащить харлекина, если, конечно, к тому времени его не порубят на куски. Если только та девица с ледяным, пустым взглядом и безумием, притаившимся под сердцем, не захочет поиграть с пленником по-своему, припомнив и свою минутную слабость, и разодранную спину, и искалеченные руки, – ведь тогда Искре придется отвечать за мои поступки. Опять.

Как же это отвратительно – вновь ощущать выматывающую беспомощность, страх за близкое существо и стыд за себя. За то, что не хватает духу показаться и попытаться остановить мучителей, называющих себя охотниками, что конечности немеют от страха и отказываются повиноваться. Что инстинкт самосохранения заставляет вжиматься сильнее в острые каменные стены, сливаться с ними, становиться их частью, затаиться, и все это для того, чтобы тебя не заметили, прошли мимо и оставили в живых. И вот когда наконец-то опасность минует, ты испытываешь чувство, за которое начинаешь ненавидеть себя потом, – облегчение.

Я позволила змееловам забрать свою первую семью, а теперь они увели у меня еще одно близкое создание, без которого я чувствую себя одинокой, беззащитной и потерянной. Совсем как полгода назад, когда я пряталась под разбитым фургоном, прижимая к груди дрожавшего от холода и боли щенка, ныне выросшего в хорошую сторожевую собаку. Тогда мне все казалось чужим и враждебным: и мир вокруг, и непривычный холод, и позаимствованное у умирающей ромалийской девчонки тело. Настоящая я тогда пряталась в глубине худенького, слабого тельца, не решаясь взглянуть на мир золотыми шассьими глазами, и даже когда змеелов передал меня лирхе Ровине, которая быстро распознала и приняла мою нечеловеческую природу, я не чувствовала себя защищенной.

До тех пор, пока в моей жизни не появился Искра.

– Он догадывается, кто ты. – Я обернулась на голос и увидела в дверях рослую фигуру Михея. Конокрад выглядел усталым, под глазами залегли темные круги, слегка опаленные кудри торчали во все стороны, делая Михея похожим на огородное пугало. – Потому и оставил парня в живых. Как приманку. Будет ждать, когда ты сама к нему явишься, чтобы не тратить время и силы на проверку всего табора.

– А если не явлюсь?

Ромалиец пожал плечами и зашел в комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. Вздохнул, запуская пятерню в спутанные волосы и пытаясь хоть как-то их пригладить.

– Тогда он его добьет и получит обещанный за голову железного оборотня гонорар. А потом придет к нам снова, но на этот раз вместе с городской стражей, и будет проверять по одному. – Михей вытянул из-за пояса толстую ржавую иглу, раза в два длиннее сапожной, и протянул мне.

Я осторожно, двумя пальцами, взяла ее, рассматривая крохотную змейку на капельке, венчавшей иголку, а потом подняла непонимающий взгляд на конокрада:

– Что это?

– Один из орденских инструментов правды. Унес как-то на память в собственном колене. Очень неприятная вещь, если грамотно применять, и весьма действенная. После третьей иглы ни одна тварь не способна удержаться в человеческом облике, что-нибудь, да проскользнет. Вот тут-то ее и хватают, но чаще просто сносят голову.

– Викториан так не сделает. – Я покачала головой, возвращая конокраду иголку. – Он не любит чужих мучений.

– Он – нет. А вот белобрысая девица – еще как. – Михей уселся на табурет, еле слышно скрипнувший под его весом, и взглянул на меня снизу вверх тяжелым, серьезным взглядом. Так же, как на меня когда-то смотрел мой отец перед тем, как объявить очередное наказание за попытку заползти куда не надо. – Уезжать нам надо. Всем вместе и как можно быстрее.

– Я не брошу Искру. Он бы меня не бросил.

– Знаю. И поэтому я пришел помочь. – Конокрад неожиданно улыбнулся и подмигнул мне: – Ровина ведь успела научить тебя, как вызывать серебряную дорогу? По ней лирха может пройти куда угодно, и каким бы ни было расстояние, она одолеет его всего за семь шагов. Семь шагов по узкой серебряной ленте – и ты можешь оказаться у северного моря. Или на краю света. Или, если будет таким твое желание, – в наглухо запертой камере, где держат железного оборотня, лишенного возможности двигаться. Одно плохо: вряд ли охрана будет ждать, пока ты снимешь с Искры парализующий ошейник и выведешь его на свободу.

Я потерла лицо ладонями и глубоко вздохнула, загоняя куда-то вглубь нарастающую панику. Если я пойду за харлекином, то, скорей всего, сама окажусь в клетке. Если останусь – Искру казнят через день-другой. Разрубят на части и отправят в кузницы наиболее подходящие для переплавки куски брони.

– У тебя есть план?

Конокрад усмехнулся и развел руками.