Альбигойские войны 1208—1216 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Николай Осокин cтр.№ 54

Нарбонна принесла такую же повинную, отказавшись от всяких прав на замки, которые будут находиться в руках крестоносцев. Она искала того же мира, необходимость которого признавал весь Лангедокский Юг.

Но все эти трактаты, заключенные так торжественно, были не чем иным со стороны католиков, как кощунством над святыней, над которой присягали побежденные. Крестоносцы хотели только выждать время, когда подойдет новая стотысячная армия, и потому предоставили легату право заключать какие угодно трактаты. Может быть, и сам кардинал Петр не был чужд такого коварства.

По крайней мере, участник и историк похода, апологет Монфора, монах Петр Сернейский разделяет такие мысли. «О неистощимое обилие благодати Божественной! – восклицает он с иезуитским простодушием. – По признанию многих, ни крестоносцы не сделали бы ничего важного без легата, ни он без них». Вся эта проделка была не чем иным, как… «благочестивым обманом» ^[169], этим верным средством к достижению политических целей вождя крестоносцев, т. е. к порабощению Юга.

Ни Раймонд Тулузский, ни граф де Фуа, ни граф Коммингский не хотели понять, что Монфору и его французам нужно не укрощение их, но свержение и уничтожение. Неужели ни Нарбонна, ни развенчанная Тулуза не осознали еще, что составляют для Монфора слишком ценную добычу?

Как только новые десять тысяч крестоносцев, возбужденные фанатизмом и проповедью Якова Витрийского и Вильгельма Парижского, стали приближаться к Роне, а с другой стороны – к Аженуа, легаты попрали мир, и война началась снова. Требовалось добить умирающего.

Для летописей теперь уже теряет интерес личность Раймонда. Один из современников глухо замечает, что Раймонд с сыном и семейством избрал местом жительства Тулузу, но поселился не во дворце, а в частном доме. Он был, следовательно, по договору лишен престола, по крайней мере временно ^[170]. Легат Петр уехал умиротворять Арагон, считая, может быть, дела Лангедока оконченными. Но они еще далеко не закончились.

Лангедок не воспользовался даже тем незначительным промежутком спокойного времени, которое один историк называет перемирием ^[171]. Легат, может быть, с коварством, а может быть, с искренним желанием дать покой стране в ожидании утверждения мира, распорядился, чтобы крестоносцы не занимали силой тех городов, которые им еще не принадлежат, и чтобы всадники ездили не в полном вооружении и не на боевых конях. Все это не исполняли, да и исполнять было некогда.

Как только открылась возможность начать кампанию, Гюи и Монфор получили приказание ехать в Руэрг и принять там начальство над прибывшими из Франции войсками, с тем чтобы осадить замок Марилок. Видя многочисленность неприятеля, замок сдался в первый же день осады. Крестоносцы замучили и сожгли там «с превеликой радостью» семерых вальденсов, которые отказались отречься от своей веры.

Мы заметили уже, что католики смешивали их с альбигойцами-катарами. В то же время Симон Монфор бросился на земли Ратье де Кастельно, чтобы «опустошить их, в возмездие за казнь Балдуина». Во время военных действий Симон успел побывать со своим сыном Амори при бургундском дворе. Как ни молода была невеста, но Монфор дорожил временем и спешил закрепить свои связи с Бургундией. Беатриса была отпущена, и в Каркассоне молодые были обвенчаны под шум военной тревоги, хотя невеста еще долго не могла быть способна к брачной жизни ^[172].

Теперь Монфор пошел на Аженуа. Уже давно ходили слухи, что английский король Иоанн намерен поддержать своего племянника, тулузского графа. Но те подчиненные отношения к Риму, в которых привык находиться этот бесхарактерный государь, несколько успокоили Монфора. В последнее время король действительно прибыл в Аженуа и открыто начал поддерживать Раймонда. Это обстоятельство было в связи с переменой, совершившейся в прихотливой политике Иоанна. После унизительной для короля сцены в Дувре 15 мая 1213 года папа снял с Англии отлучение. Прелаты, изгнанные Иоанном, возвратились, и Лангтон занял архиепископскую кафедру в Кентербери. Иоанн догадывался, до чего дойдут требования светской и духовной аристократии. Бароны готовились вынудить короля дать гарантию гражданской свободы. Иоанн понимал, что исходной причиной его унижения является Иннокентий III, который так тяжело дал ему почувствовать свою силу.

В 1214 году король старался своими поступками доказать папе, что он снова может сопротивляться Риму. Известно, что летом Иоанн оказывал материальную поддержку провансальской армии и еретикам Аженуа. Имея враждебные отношения с французским королем, он лично высадился в Гиени. Французам в Аженуа пришлось иметь дело с английскими рыцарями.

Но Монфор, завладев многими местами, хотел запугать страну террором; он опустошал и жег феодальные замки мелких вассалов, которые попадались ему в руки. Он остановился под городом Мармандом, занятым английским гарнизоном, и начал его осаду, несмотря на английское знамя, выкинутое над башней. Крестоносцы смело пошли на штурм. Жители уже в самом начале свалки стали перебираться через Гаронну. Англичане и еретики не выдержали напора и, сбитые со стен, заперлись в главной башне. Монфор дозволил своим воинам грабеж. Засевшие в башне не могли сопротивляться долго; получив уверения в сохранении жизни, они сдались победителю. Монфор, распорядившись разрушить часть городских стен и укрепить сам замок с башнями, удалился в Ажен, откуда скоро двинулся на осаду Кассенеля, города, «переполненного еретиками и клятвопреступниками» и расположенного на самых границах Керси. Этот город, по его выгодному местоположению, осаждать было трудно.

Потому Монфор вместе с главными силами расположился в соседних долинах, а ведение осады предоставил своему сыну Амори и епископу Каркассонскому, исполнявшему обязанности полководца ^[173]. Стенобитные машины наносили сильный вред городу; гарнизон все надежды строил вокруг прибытия короля, который уже подходил к Перигору. К Иоанну большими толпами стекались его аквитанские вассалы; силы его были весьма значительны. Он мог бы с успехом действовать против крестоносцев; но, по обыкновению, в решительную минуту на него нашли робость и то уничижение духа, которое всегда губило его бесхарактерную натуру. Он думал испугать отважного и искусного неприятеля одними маршами и диверсиями. Конечно, такая тактика не могла воздействовать на Монфора. Узнав, что крестоносцы не намереваются снять осаду, Иоанн отступил. Это происходило в июле 1214 года, почти в те самые дни, когда его англичане вместе с немцами были разбиты французами под Бувином, о чем нам еще придется говорить.