Хореограф - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Ставицкая cтр.№ 15

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Хореограф | Автор книги - Татьяна Ставицкая

Cтраница 15
читать онлайн книги бесплатно

В тихое кафе на Арбате Залевский вошел с мороза – с алеющими щеками, в вязанной цветастой шапочке луковкой, обмотанный поверх куртки полосатым шарфом.

– Ты похож на собор Василия Блаженного.

Этот голос заставил бы его повернуться в любой толпе – от моментально вздыбленной шерсти на загривке. Колдовство какое-то. Любовный напиток. Кстати, чем не тема? Тем более что вся труппа Залевского уже пала к его ногам. Он же помнил ту оргию в клубе… И оперу Доницетти можно нарезать подходящими для балета ломтиками. Чтобы коротко, вкусно и необременительно. U-u-u-u-na-a furti-i-i-iva Lagrima-a-a-a… Он сможет это спеть? Нет, это партия тенора, а не баритона, и уж точно не для фальцета. Фальцетом про слезу украдкой будет жалобно, как на паперти.

На сей раз парень обошелся без эскорта. Вот теперь все будет по-взрослому, один на один, обрадовался хореограф. Устроился напротив – не касаться, а рассматривать: откровенно, подробно, прицениваясь. Навалился грудью на край стола, чтобы ближе, обстоятельней. Навис с хищным интересом. Жадно впитывал его глазами, ушами, носом, ощупывал внутренним чутьем, словно зондом чужую планету. И что же? Он опускает глаза, он позволяет себя рассматривать. Хорошо, ах, как хорошо. И вдруг без замаха – короткий ближний бой:

– Ты будешь меня есть или пить?

– Ты у меня сегодня на горячее, – засмеялся хореограф, оценив смелость и пикантность рискованного паса.

Заметил: без привычной свиты мальчишка чувствовал себя некомфортно. Немного нервничал. Боялся разочаровать? Был насторожен, напряжен и ничем не напоминал давешнего шалопая, баловня прекрасных дев. Бледное лицо, накануне казавшееся гладким и округлым, сегодня осунулось, заострилось, проступили тени, обозначив припухлости под глазами, выявив следы божьей лепки, отпечатки пальцев Создателя – штучная работа. Или то – последствия бурной ночи? Не выспался? Но из-под пряди светлых волос поблескивал живой острый взгляд, выдававший заинтересованность. Как же мешали Залевскому эти ниспадавшие на лицо пряди – не случайные, а специально уложенные определенным образом! Мальчишка словно прятался за ними. Пытался скрыть то, что показалось ему изъяном? Внешние данные артиста подлежат тщательному учету и постоянному контролю. Рука Марина вознеслась, проплыла над столом, преодолев разделявшее их, уплотнившееся вдруг пространство, и отвела завесу, обнажив лицо. И в этом его медленном и неотвратимом жесте было столько авторитарного всевластья, что визави за несколько мгновений успел смириться с надвигавшимся вторжением: не отшатнулся – позволил.

Портрет был исполнен в пастельных тонах. Молочной белизны кожа без сценического грима отливала перламутром в неверном зимнем свете, сочившемся из окна. Белесые ресницы и брови нуждались, по мнению Марина, в дополнительной прорисовке, но напряженный взгляд звал к взаимодействию. Над левой бровью темнела родинка – крапленой картой сулила счастье и успех. Или одно из двух. Что предпочитаете, сударь?

Хореографу хотелось провести рукой по носу достойной лепки, по выраженной ложбинке под ним, ведущей к необыкновенно чувственным губам, охватить ладонью упрямый подбородок – ощутить пальцами эту архитектонику редкого сорта орхидеи. Кажется, этот малый был из тех людей-орхидей, что обладают необыкновенной сексуальной одаренностью – сплошной непрерывный соблазн! Уловки их столь изощренны, что шмель-простак, так и не распознав во всех этих запахах, формах и ворсинках подмены пчелы, опылит цветок, охваченный сладострастным зудом.

И все же была в его облике некая шалость природы: черты его как будто требовали уточнений, и оттого казалось, что на этом лице можно выписать любой лик: будь то ангельский или дьявольский. Спектр впечатлил Залевского сценической перспективой.

Ухоженный, источающий остро читаемый с мороза карамельный аромат: возможно, творение знаменитого японского парфюмера-мистификатора – соблазнительный и обманчивый запах игры. Каков! Залевский производил тщательный осмотр. Быть может, чтобы спровоцировать парня. Он оценивал расстановку сил как выигрышную для себя. Ему было свойственно позиционное чутье шахматиста. Побеждает только нападающий. Он имел значительный перевес по всем позициям, а владеющий преимуществом не только имеет право атаковать, но и обязан, иначе он рискует растерять свое преимущество.

Залевский перевел взгляд на грудь парня: на джемпере красовался квадрат со значком в центре.

– Упаковку презервативов напоминает, – не удержался он от замечания – не потому, что хотел задеть, а из стремления к хорошему вкусу во всем, что его окружает. С некоторых пор хореограф взял за правило избегать общения с людьми дурного вкуса. Он давно заметил, что дурновкусие – вещь коварная и агрессивная. И видимая его часть есть отражение внутреннего дурновкусия – взглядов, манеры общения, выражения чувств, да и самих чувств. Все это, конечно же, не имело отношения к его собеседнику. Просто Марин, вероятно, что-то упустил в текущих модных тенденциях. А впрочем, и не следил особо.

– Если на принте презерватив, значит, я – перец, – заявил мальчишка.

– А если упаковка, то – гондон. Логично?

– Слушай, попробуй соскочить с навязчивых дум о гондонах. Может, еще какие-нибудь мысли в голову придут?

Хореограф усмехнулся: карамелька оказалась с перцем. Но решил дожать – наказать за дерзость.

– Так можно узнать, что это?

– Не знаю. Товарный знак, наверное.

– Рекламной площадкой работаешь?

– Да, человеком-бутербродом. Там еще на спине принт. Получается булочка-мяско-булочка.

Где там булочка, где мяско? Худой пацан, ведущий явно не самый здоровый образ жизни, с раздражением подумал Залевский. Дерзит нахально. Тем не менее, ему пришлось признать, что у мальчишки оказалась неплохая реакция – Марин ведь сам нарывался, вполне сознательно. В общем, дурацкий выходил разговор. Не о том. Все-таки трансформация чувств в слова – непредсказуемый процесс!

На лице юного собеседника читалось разочарование: его пригласили на завтрак, состоящий из него самого. Им даже не угощались. Его беззастенчиво употребляли – по-дружески, на эмоционально положительном фоне. Юноша еще не умел прятать огорчение за подобающим выражением лица, и хореографу тягостно и досадно было осознать себя тому причиной. Залевского наполняло раздражение: все шло не так, и он не мог найти какой-то рычажок, способный задать разговору другое направление. Позднее он спросит себя: почему он решил, что им предстоит сражение, шахматная партия? Почему парень вдруг показался ему в тот момент противником? Интуитивно угадал будущее противостояние? Или приступ холодного высокомерия был его реваншем за разницу в возрасте, которую он ощущал с досадой? Откуда он такой, этот мальчик-орхидея, посреди стылой Москвы – милый малый, жесткий перец?

– Ты же не москвич? Откуда ты?

Марин, пожалуй, не удивился бы, услышав название какого-нибудь экзотического архипелага.

– Я в Москве уже два года. Это важно?

– Нет, совсем нет! Сравнение с собором насмешило. Москвичу в голову, пожалуй, не пришло бы. Чувствуется свежесть впечатлений от столицы.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию