Декабристы и народники. Судьбы и драмы русских революционеров - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Ляшенко cтр.№ 89

Клеменц с удовольствием вспоминал эпизоды своей жизни, которые перечислял следователю, но ничего нового к ним не добавлял. Попутно он разворачивал перед Плеве столь блестящие научные гипотезы, а то и законченные теории, что тот проникся к нему искренним уважением. Покачивая головой, следователь не раз сожалел, что такой яркий и глубокий человек «сбился с пути». А дальше произошло нечто не совсем понятное. По одним свидетельствам, Николай Клеточников – землеволец, внедренный в III отделение, – сумел уничтожить портфель с архивом «Земли и воли» (главную улику против Клеменца). По другим, покушения народовольцев на жизнь императора Александра II заслонили собой «дело Клеменца». Так или иначе, его даже не судили, а просто выслали в Сибирь в административном порядке.

Пятнадцать лет в ссылке – это долго. Тем более когда тебе за сорок, и никто не может сказать, сколько осталось жить и что еще успеешь, если успеешь, сделать. За эти годы революционер и журналист Клеменц стал профессиональным и уважаемым в научном мире географом, геологом, этнографом, археологом – прекрасный «человеческий материал» встречался в радикальном лагере. Будучи сосланным в Минусинск, он ходил с экспедициями по рекам Томь и Абакан, первым исследовав их берега. Исколесил Внешнюю Монголию и составил ее географическое описание, вошедшее во все мировые справочники.

Клеменц участвовал в исследовании Каракорума – древней столицы монгольских ханов, и его статьи способствовали организации международных экспедиций в эти малоисследованные края. Вернувшись в Петербург, он организовал этнографический отдел в музее Александра III и стал его заведующим. Именно Дмитрий Александрович давал пояснения царю, посетившему музей своего имени, и на вопрос, не жалеет ли он о грехах юности, ответил: «Я горжусь ими. Это были мои лучшие годы».

Начиная с 1875 г. главными темами для народничества России становятся проблемы правильной организации собственных сил. В начале лета указанного года в Москве состоялся съезд уцелевших от арестов представителей радикальных кружков, который подвел окончательные итоги «хождения в народ». Среди участников съезда проводилось анкетирование, и вопросы анкет довольно точно указывали направление дальнейшего развития народнической практики. Важнейшие из них звучали следующим образом: каким должно быть содержание пропаганды? Как относиться к стачкам и забастовкам рабочих? Нужно ли вести пропаганду в войсках? Каковы недостатки в устройстве революционных организаций? Могут ли цели социалистической партии осуществиться сразу после переворота? Если нет, то каковы должны быть ближайшие после него требования народников?

Даже неполный перечень вопросов анкет свидетельствует о том, что к 1875 г. у революционеров России возникают серьезные сомнения по поводу главнейших положений теории Бакунина. В то же время эти вопросы показывают, что участники «хождения в народ» сделали из него серьезные выводы. Ими признавалось, что крестьяне оказались совершенно невосприимчивы к пропаганде отвлеченных социалистических идей. Плеханов утверждал, что легче было восстановить деревню против царя (что, как мы видели, было далеко не просто), чем убедить ее обитателей в том, что частная собственность есть зло. Совершенно чужд крестьянам оказался и язык пропагандистов, он должен был теперь стать более простым, доходчивым. С учетом этих требований предстояло написать и издать новую пропагандистскую литературу, а для этого необходимо завести подпольные типографии.

По мнению участников съезда, успеху «хождения в народ» явно помешало отсутствие единого центра, а также незнание революционерами элементарных правил конспирации. Наконец, не оправдал себя и метод «летучей пропаганды». Но это не обескуражило радикалов. Как витиевато выразился один из них: «Построить мост нам не удалось, мы ввалились в пропасть, но по нашим трупам началось длительное и упорное шествие новых борцов». Оставим в стороне высокопарные словеса, тем более что многие из упомянутых «трупов» впоследствии оказались вполне дееспособными, но признаем, что дело народников начала 1870-х гг. действительно было продолжено. В 1876 г. в Петербурге было положено начало новой организации, получившей название «Земля и воля» в память о своей предшественнице 1860-х гг. У ее истоков стояли М. Натансон, О. Аптекман, В. Осинский. Чуть позже к обществу присоединились С. Кравчинский, Н. Морозов, М. Фроленко, С. Перовская, В. Фигнер, А. Желябов, Л. Тихомиров, Я. Стефанович и др.

Землевольцы внимательно проанализировали и правильно оценили фактическую сторону «хождения в народ». Однако причины случившегося ими до конца поняты не были, да и вряд ли радикалы 1870-х гг. могли дать комплексный анализ происходившего на их глазах в России. Представления радикалов о крестьянстве имели истоком времена феодальные, когда оно выступало как единое сословие, почти не знавшее имущественного расслоения. Теперь же грянули совершенно иные времена. С другой стороны, народничеству трудно было возлагать серьезные надежды на пролетариат, поскольку его, как значимой политической силы, в России покамест не существовало. Радикальной интеллигенции вновь приходилось рассчитывать прежде всего на самое себя.

Устав, принятый членами «Земли и воли», говорил о том, что цель радикалов оставалась прежней – подготовка и осуществление народного восстания в ближайшем обозримом будущем. Именно к этому должен был стремиться «Основной кружок», состоявший из нескольких десятков человек и возглавлявший новое общество. Для решения оперативных вопросов создавалась «Комиссия» (из 3–5 человек), наделенная достаточно широкими полномочиями. Члены «Основного кружка» обязывались создавать территориальные и специальные группы, а стратегия и тактика «Земли и воли» определялась «конгрессами» – съездами представителей всех входивших в нее групп.

Программа «Земли и воли», получившая окончательную редакцию в 1878 г., распадалась на две части: организаторскую и дезорганизаторскую. В первой из них содержались требования, выработанные, как казалось землевольцам, самим крестьянством. Главное из них гласило, что вся земля должна была быть передана трудящимся и справедливо распределена между ними. Таким образом подтверждалась первая половина названия нового общества – «Земля». «Воля» же, в понимании народников, представляла собой свободный выбор народом формы правления. При этом, объявив в начале программы, что их идеалом является «анархия и коллективизм», землевольцы были вынуждены записать, что сразу к безгосударственному строю перейти вряд ли удастся. Необходимо лишь стремиться к максимальному ограничению власти будущего верховного правительства.

В организаторской части программы также раскрывались методы деятельности революционеров: «заведение… прочных связей в местностях, где недовольство наиболее заострено, и устройство прочных поселений и связей в центрах скопления промышленных рабочих»; «пропаганда и агитация в университетских центрах»; «издание собственного печатного органа и распространение листовок, установление связей с либералами и враждебными правительству религиозными сектами». Таким образом, в первую очередь организация должна была заняться заведением постоянных поселений в деревне с целью объединения крестьян одной местности, выделения из их среды «естественных революционеров», а также «постепенного сплочения селян разных местностей в единую организацию».