Декабристы и народники. Судьбы и драмы русских революционеров - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Ляшенко cтр.№ 75

Как мы уже отмечали, все эти уголовно-революционные игрища привели нечаевцев к убийству своего товарища. Насильно вовлеченный в него Прыжов во время расправы с Ивановым находился в состоянии полнейшего аффекта. Позже, на следствии он ничего не мог вспомнить ни о себе, ни о товарищах, находившихся в роковом гроте. По их же словам, он сначала пытался держать Иванова за руки, а после убийства несчастного стрелял в Нечаева, но промахнулся, что, учитывая его сильную близорукость и темноту в гроте, совсем неудивительно.

Несмотря на все старания адвокатов представить Ивана Гавриловича простецом и фантазером, он в 1871 г. был осужден на 12 лет каторги и вечное поселение в Сибири. Его жена О.Г. Мартос последовала за мужем в Сибирь, пополнив длинный список беззаветно самоотверженных российских женщин. Благодаря в первую очередь ей Прыжов держался в ссылке достойно и пытался продолжить научную работу. Во всяком случае, в его архиве остались рукописи книг: «Собака в верованиях человека», «Записки о Сибири», «Декабристы в Сибири на Петровском заводе», «Граждане на Руси».

Окончательно Ивана Гавриловича сломила смерть в 1885 г. его супруги. Он остался один, кем-то обворованный, без всяких средств к существованию. Вдруг вернулась прежняя болезнь или привычка – он запил. Умер Прыжов в том же 1885 г., пережив жену всего лишь на несколько месяцев. Похоронен на кладбище Петровского завода недалеко от могилы самого любимого им из декабристов – И.И. Горбачевского.

Петр Гаврилович Успенский

Успенский родился в семье дворянина, служившего казначеем Нижегородского дворянского института. В этом институте Петр Гаврилович и обучался с 1857 по 1864 г., окончив его с серебряной медалью. Желая получить высшее образование, он поступил на естественный факультет Петербургского университета, но, разочаровавшись в академических штудиях, ушел со второго курса. Молодого человека, искавшего настоящего «дела», судьба привела в Москву, где он заведовал библиотекой и книжным магазином А.А. Черкесова. Тогдашние библиотеки и книжные магазины являлись своеобразными молодежными клубами, поэтому неудивительно, что Успенский свел близкое знакомство с членами ишутинской «Организации» и пропагандистского кружка Ф.В. Волховского. Однако их деятельность чем-то не устраивала нашего героя, и по-настоящему он нашел себя чуть позже.

В начале 1869 г. Петр Гаврилович познакомился с Сергеем Нечаевым, и они волей судеб оказались созданными друг для друга. Современник, хорошо знавший и не то чтобы любивший, но уважавший Успенского, писал, что это был человек, убежденный в необходимости жестокости, не обладавший сильным характером, но вместе с тем казавшийся твердокаменным. Он, как и многие молодые люди, писал стихи (конечно, те, что проходили по разряду «гражданской лирики»), был насмешлив, ироничен и бесконечно предан товарищам, разделявшим экстремистско-народнические взгляды. Успенский стал одним из учредителей общества «Народная расправа» и хранителем его документов, в том числе и печально знаменитого «Катехизиса революционера».

Когда встал вопрос о необходимости убийства И.И. Иванова, то Петр Гаврилович оказался одним из самых горячих приверженцев этой страшной расправы. По его словам, подобное убийство носило абсолютно нравственный характер, так как «все среднее, все шаткое надлежит уничтожать, оно должно выжигаться каленым железом». В ходе самого убийства Нечаев в темноте грота по ошибке начал было душить Успенского, но вовремя опомнился. Именно Петр Гаврилович подал руководителю «Народной расправы» револьвер, из которого тот застрелил Иванова. В 1871 г. Успенский был судим на процессе нечаевцев и приговорен к 15 годам каторги и вечному поселению в Сибири. Приговор ему, Прыжову и Кузнецову объявили, привязав к позорным столбам, выставленным на Конной площади в Петербурге.

Сначала наш герой оказался на Александровском заводе, а с 1875 г. его перевели на печально знаменитую Карийскую каторгу. Здесь он впал в депрессию и попытался покончить счеты с жизнью. Товарищи успели спасти Успенского, а излечил его от приступов отчаяния приезд к нему жены Александры Ивановны (сестры Веры Ивановны Засулич) с малолетним сыном Виктором (позже тот стал известным врачом и даже был избран депутатом II Государственной думы). В 1879 г. Петр Гаврилович оказался переведен в «вольную команду», то есть стал вольнопоселенцем, но в начале 1881 г. министр внутренних дел М.Т. Лорис-Меликов отменил «вольную команду» для этого разряда ссыльных.

Помещенные вновь в каторжную тюрьму, заключенные начали готовить побег. Для этого они тайно рыли подземный ход из тюремной кухни, расположенной недалеко от забора тюрьмы. Что они собирались делать «на воле», трудно сказать, им казалось, что главное выбраться из тюремных стен. Успенский в этих замыслах не принимал никакого участия, жил, полностью уйдя в себя, сторонясь товарищей (жена с сыном к тому времени уже уехали из Сибири). Подкоп был открыт начальством совершенно случайно, но заключенные в случайность не поверили. Для них оказалось достаточно того, что Петр Гаврилович мог донести, и эта возможность перевесила отсутствие убедительных доказательств его вины.

27 декабря 1881 г. Успенский был найден повешенным в своей камере. Власти предпочли счесть его смерть самоубийством, но тюремный врач зафиксировал в протоколе вывих у умершего правого плеча, кровоподтеки на его теле и лице, надорванный рот. Иными словами, Петра Гавриловича сначала задушили, а уж потом повесили, неумело имитировав самоубийство. Да и по свидетельствам заключенных, он, заподозренный в предательстве, был убит Ф.Н. Юрковским, И.К. Ивановым и А.М. Беламезом. Эта казнь вызвала бурный конфликт между заключенными на Каре. Для предотвращения дальнейших эксцессов ими был выбран товарищеский суд в составе И.Н. Мышкина, С.Ф. Ковалика и А.И. Зунделевича.

Выслушав свидетелей, суд пришел к выводу о бездоказательности обвинений против Успенского. И все-таки жертвы порой вопиют об отмщении. Вот и Петру Гавриловичу аукнулось его: «Все шаткое подлежит уничтожению»… Провозглашавший справедливость убийства «из принципа», известный нечаевец, в конце концов сам пострадал от того же принципа. Хотя какой там принцип? Один из очевидцев назвал случившееся с Успенским «эпидемическим помешательством на тюремной почве». Да и как могло быть иначе в каторжном зазеркалье, где речка зовется Карой, ближайшая сопка – Арестантской башкой, а две улицы поселения – Говнюшкой и Теребиловкой?

Радикальное движение 1860—1870-х гг., безусловно, не было отражением лишь субъективных настроений «левой» части российской интеллигенции. Во многом оно явилось также откликом на протест трудящихся и питалось их постоянным недовольством. Крестьянскую реформу 1861 г. вряд ли можно назвать выгодной для селян сделкой. По ее итогам в стране в среднем на крестьянскую семью приходилось по 6,2 десятины пахотной земли, на дворянскую – по 2330 десятин. Дело не ограничилось малоземельем. Крестьяне шли на поклон к помещику за пастбищами, лесом, местами для рыбной ловли, сенокосом, так как по реформе их не получили. К непомерному выкупу земли у помещиков (участки пахоты доставались селянам в 3,5–4 раза дороже их номинальной стоимости) добавлялись подати в пользу государства. Этих налогов «низы» деревни платили в 15 раз больше, чем помещики, и они составляли половину того дохода, который крестьянин получал от своего надела, а порой и вообще превышали этот доход.