Любовь без мандата - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Поляков cтр.№ 133

Видеохроника последних предвыборных дней запечатлела еле живого Ельцина, он уже не плясал на подиумах с молодежью, а еле ворочал языком, с трудом поднимая опухшие, как у Вия, веки. Говорят, ЕБН перенес на ногах еще один инфаркт и не случайно сразу после победы лег по нож американского кардиохирурга Дебейки, на сутки отдав ядерный чемоданчик Черномырдину. (Кстати, именно тогда мне впервые пришла в голову мысль написать что-нибудь о злоключениях «атомной кнопки», что я и сделал спустя двадцать лет, сочинив апокалиптическую комедию «Чемоданчик».) Зюганов же, наоборот, выглядел энергичным, решительным, и его рейтинг рос стремительно, как молодой бамбук. Наименее замаранные бизнесмены и не запятнанные кровью 93-го силовики потянулись в штаб-квартиру КПРФ, предлагая деньги, помощь, услуги. Появление в эфире нашего ролика про домашнего, обаятельного, доброго Зюганова могло стать знаком коренного перелома в кампании, сигналом к сносу «оккупационного режима». И тут мне позвонил потрясенный Меньшов:

– Юра, Эрнст снял наш фильм из сетки!

– Как? Он не имел права, это беззаконие, это черт знает что такое…

– Я сказал Геннадию то же самое. Надо собирать пресс-конференцию с нашими и зарубежными журналистами. Устраивать мировой скандал, выводить народ на улицы!

– А он?

– Согласился и поехал в избирательную комиссию. Юра, выступите, если что, на пресс-конференции?

– Выступлю.

Меньшов вышел на связь через день и мрачно предложил встретиться. Я приехал к нему на Тверскую-Ямскую. Режиссер жил в доме из того же бежевого кирпича, получив жилье от Моссовета после триумфа фильма «Москва слезам не верит». Но в квартире он ни о чем говорить не стал, кивнув на телефон. Мы вышли на солнечную улицу, сели на лавочке возле загса, располагавшегося на первом этаже.

– Геннадия позвали на самый верх, выше не бывает… – тихо сообщил Владимир Валентинович, – и объяснили: фильм не покажут ни при каких условиях. Даже если коммунисты победят, власть им не отдадут, а партию разгромят, начнут с семьи Зюганова, введут чрезвычайное положение. Лебедь готов взять репрессии на себя. Запад поддержит…

– Не решатся!

– На расстрел Белого дома ведь решились же. Им терять нечего.

– И что ответил Зюганов?

– Он сказал: теперь главное – сохранить партию. Это не последние выборы. К тому же ЕБН очень плох, каждый день под капельницей.

– Значит, струсили?

– Значит, так. М-да, «настоящих буйных мало». Гена оказался из смирных. А Ельцин буйный, потому и выигрывает.

– Как думаете, Владимир Валентинович, нас-то за этот фильм не потянут?

– Бросьте, Юра, им тогда надо полстраны пересажать, – рассеянно ответил Меньшов, памятливым режиссерским оком озирая молодоженов, выходивших из загса в окружении родни, подружек и шаферов.

Невеста была на диво хороша, и жених смотрел на нее страстно, он явно думал не о скорых выборах, а о первой брачной ночи. Через несколько лет я вспомнил эту веселую толпу у загса, глядя сцену свадьбы Алентовой и Гаркалина в комедии «Ширли-мырли». Жаль, мастер убрал в последнем варианте эпизод, когда Кроликов, спасаясь от преследования, забегает в душевую, где тесно моются голые баскетболистки. Впечатляло…

На выборах 3 июля Ельцин набрал 53 процента, а Зюганов – 40, но ходили упорные слухи, что результаты подтасованы. Кстати, Дмитрий Медведев, выступая в 2012-м перед «внесистемной» оппозицией, открыто признал, что в 1996 году «победил кто угодно, но не Борис Николаевич». Думаю, Медведев – человек осведомленный и ему можно верить. Сторонники горячо подбивали проигравшего Зюганова подать в суд, призвать сторонников к гражданскому неповиновению, обратиться к мировому сообществу, но он предпочел сохранить партию и ее парламентский статус. Если бы Ленин в 1918 году повел себя так же, то Деникин в 1919-м въехал бы в Москву под звон колоколов, развесил бы вожаков на фонарях и перепорол бы в назидание пол-России.

Я вот иногда думаю: а если бы Геннадий Андреевич оказался в хорошем смысле буйным политиком и победил, что стало бы со страной? Гражданская война? Вряд ли… Либеральные закоперщики и нувориши смылись бы из страны еще до инаугурации: авиабилеты – в карманах. Кто бы вышел против коммунистов? Кооператоры, как в 91-м? Их в ту пору уже ликвидировали как класс, наводнив страну импортными жратвой, шмотками, ширпотребом. «Челноков» с баулами на баррикадах я себе тоже как-то слабо представляю. В армии и силовых структурах еще было полным-полно советских кадров, весьма скудно оплачиваемых, и они никогда бы не развязали террор. Себе дороже. Да и мстительный генерал Лебедь, обиженный Ельциным, думаю, сразу предложил бы свои услуги Зюганову, чтобы навести порядок. Даже те, кто вкусил от благ капитализма, думаю, не поднялись бы, ведь коммунисты не собирались упразднять рынок. Речь шла лишь о ликвидации обнаглевших олигархов, откровенно бесивших народ своим хамоватым инородчеством, об удалении из власти проамериканской пятой колонны, о пересмотре итогов воровской ваучерной приватизации, о возрождении разгромленной армии, о восстановлении единого экономико-политического пространства СССР.

А можно ли было восстановить СССР, разваленный пять лет назад? Не знаю… Прибалтика была потеряна, там, думаю, удалось бы лишь добиться для русских равных прав с титульными нациями, но и это немало: получив доступ к выборам, русские общины навсегда бы обеспечили лояльность лимитрофов к России. Что же касается других советских республик, там едва-едва началось в ту пору строительство этнократических государств, и национальная элита еще не подавила русские кадры. Речь идет об Украине, Белоруссии, Казахстане, Молдавии, Киргизии, Узбекистане, Азербайджане, где сильны были пророссийские силы, а экономические связи с Москвой не разорваны. Эти республики, члены СНГ, вполне могли согласиться на обновленный Союз, сохранив широкую автономию. В стране под контролем КПРФ начал бы развиваться госкапитализм по китайскому сценарию. Почему бы и нет? Ведь Путин сделал позже то же самое, укротив, но не уничтожив олигархов. Однако тогда, в 1996 году, все случилось так, как случилось: Россия, истощенная семибанкирщиной, хаосмейкерами, вроде Гайдара, тотальным воровством Семьи, двинулась к дефолту, второй Чеченской войне, потере суверенитета, полураспаду… В итоге убогий Ельцин сам отказался от власти, добытой с таким трудом, в пользу Путина… Когда, покидая резиденцию и тряся старческими щеками, он попросил преемника «беречь Россию», мне захотелось выстрелить в телевизор из гранатомета.

А если бы на Первом канале перед выборами все-таки показали наш фильм? Мы могли бы стать теми, кто делает Историю. Но, увы, мы ее не доделали… Эх, да что там говорить: настоящих буйных мало!

Разочарованный и опустошенный, я слез с политических баррикад и вернулся за письменный стол: читатели ждали от меня новых книг. Нет, это не самодовольная фигура речи, а правда: мой роман-эпиграмма «Козленок в молоке», вышедший отдельным изданием сначала в издательстве «Ковчег», потом в ОЛМА-пресс, бил рекорды продаж. Он стал «лонгселлером» к завистливому недоумению постмодернистов, на все потуги которых публика отвечала фригидным равнодушием. Оно и понятно: по сути, постмодернизм – это что-то вроде литературного фаллоимитатора. Сколько бы режимов и вибраций в него ни заложили изобретатели, он все равно останется мертвой «жужжалкой». А в искусстве, как и в любви, хочется всегда чего-то живого и настоящего.