Забытые: Тени на снегу - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Гущина cтр.№ 11

– Врёшь, – хрипло проворчал ком. – До излома ещё дней пять-шесть.

В былые времена, до нашествия Забытых, чётких сроков для сезонных изломов не существовало. Сезоны начинались и заканчивались по велению природы и особенностям местности. И, например, здесь, на севере, лета вообще могло не случиться, вместо него – длинная сырая весна, перетекающая в быструю осень. А на юге – сплошное лето с короткими промежутками холодов, таяния и увядания.

Но после Забытых мир изменился навсегда. Их странное волшебство загнало сезоны в жёсткие рамки, и они стали одинаковыми что для севера, что для юга. Прежде мы отмечали рождение нового года, не считая дней, по появлению на небе яркого созвездия Шамира – тогда оно называлось «Лицо мира» и действительно напоминало лицо. А после Забытых его уже никто и никогда не видел. Зато луна стала менять цвет, предупреждая о начале нового сезона – белый, нежно-золотой, зеленоватый, ярко-рыжий. И хладнокровные, скрупулёзно посчитав дни, разделили каждый сезон, длящийся сто дней, на четверти. И со времён Забытых зима (как, впрочем, и остальные сезоны) всегда – всегда! – возвращалась ровно спустя четыреста дней.

Но не теперь.

– Не теперь, – возразила я. – Зиме уже почти пять дней. Вставай. Пора.

Молчание, и хриплое:

– Повернись.

Я встала так, чтобы Зим мог меня видеть. И, конечно, увиденное ему не понравилось.

– Ось, ты, что ли? – он сплюнул.

– Как узнал? – поинтересовалась я.

– Только ты используешь такие отвратительные обличья, – проворчал знающий. – Уйди. Дай выдохнуть. Я тебя услышал.

Сам он обычно использовал такие облики, что девки краснели и вздыхали. Но не сейчас. Следом за мной из-за решётки вышел неприметный сутулый парень среднего роста и неопределённого возраста – не то двадцать, не то сорок. Мышистые волосы, светлые глаза, белая, как от мороза, кожа, неброская одежда. На ходу накинув куртку, Зим сразу же закатал рукава. На обветренных руках явственно проступили чёрные трещины, которые он и показал проснувшемуся стражнику. Тот сглотнул и понятливо кивнул. Опознал наконец.

– Что случилось? – Зим широким шагом устремился по лестнице наверх. – И что ты здесь делаешь?

– Дух излома продолжает буянить, и его волшебство не расходится уже пятый день, – доложила я, едва поспевая следом. – По всему городу – твои ледяные статуи. Под одной я нашла убитого знающего-летника. А я тут с объездом. Думала, успею вернуться хотя бы на центральный северный, но застряла в снегах.

Знающий замер на верхней ступеньке и изумлённо обернулся. Я невозмутимо улыбнулась.

– Ты это серьёзно? – он недоверчиво поднял брови. – Про знающего?

– Покажу, – пообещала я.

Зим шумно выдохнул и кивнул старосте. И сразу же пристал с вопросами – что случилось, как и когда.

Я поплелась позади них к выходу, подбирая подходящие для объяснения чары и додумывая легенду. Знать в подробностях о том, что случилось в Солнцедивном, пока никому не стоит. О том, что я по прошлой жизни не совсем обычный человек, догадывались, но всей правды не знал никто. Мы изо всех сил старались «истребить» искрящих, и восставать из пепла пока не время. Мы до сих пор в опасности – и теперь, со странностями зимы и всплывающими из ниоткуда знаниями Забытых, даже больше, чем прежде.

И поэтому мне нужен Зим. Если бы меня не боялись псы – если бы я была уверена, что, увидев в деле мой огонь, они не сбегут, – я бы выбралась и сама. Но – увы. Наши псы давно жили рядом с искрящими друзьями и помощниками, грелись у огня и никогда его не боялись. Но чужаки – это чужаки. И сверкать силой, прокладывая дорогу, даже при безграмотном Норове не стоит. Расползутся сплетни – хлопот не оберёшься. И кто-нибудь умный догадается. Нет, затаиться за чужими спинами и не искрить без повода. И выбираться из этого каменного мешка как можно скорей.

Мы знакомым путём покинули башню и вернулись к неизвестному мертвецу. Любопытствующие столпились у ближайших костров и делали вид, что греются – молча и пошикивая друг на друга, чтобы не пропустить ни слова. Между ними и статуями стояли два бородатых стража со столь грозным видом, что я бы тоже не рискнула подходить. Рядом с полураздетым мертвецом рассеянно курила трубку пожилая женщина в тёплых мужских штанах и коротком полушубке. Видать, лекарь. И поэтому ей прощался неподобающий приличной чалире вид.

– Отрава, – сообщила она хрипло и равнодушно. – Траванули, как крысу. Весь в чёрных пятнах. Глаза б ещё показал, поняла бы, что пользовали. А он закатывает, – и пожала плечами.

Староста отвёл её в сторону, а Зим первым делом коснулся мёрзлой дороги, и лёд засиял пронзительно-голубым, потрескался.

– Дух излома, – подтвердил он моё мнение.

Следом знающий добрался до ближайшей статуи торговца, и та поплыла туманом, впитываясь в его руки.

– Моё, – признал со вздохом.

И присел у осколков. Взял в руки самый крупный кусок, повертел, поколдовал, и с его ладоней стекла в снег обычная вода.

– Не моё, – Зим посмотрел на меня почему-то обвиняюще. – Самая обычная вода. Замёрзшая. В бочке его, что ли, морозили…

– И самая обычная отрава? – я задумчиво покивала. Глаза, значит, не показал… – Есть что-нибудь острое?

Зим сжал кулак и легко сотворил ледяной кинжал. Протянул мне, но я мотнула головой и попросила:

– Уколи. Хочу на кровь посмотреть, – эх, не будь здесь столько лишних глаз и ушей…

– Зачем? – Зим небрежно всадил кинжал в мёртвую ладонь. И во все стороны брызнули мелкие льдинки.

Крови не было. Вместо неё – лёд. Зим не поверил своим глазам и распорол руку убитого до локтя. И опять – лёд.

– Учиться тебе и учиться, – я осуждающе цокнула языком. – Глаза просто так не убегают. И, спорю, на его теле, на шее, ближе к голове, есть небольшой символ. След от чар.

Я пошевелила пальцами и нарисовала в воздухе – кольцо, вокруг него – второе, третье…

– «Воронка». Поищи.

– И откуда ты всё знаешь? – заворчал Зим, переворачивая труп.

– На то мы и знающие, – я улыбнулась.

Под отросшими грязными волосами действительно нашлась «воронка». Льдисто поблескивающая сердцевина и частично стёртый второй круг. Вот почему нам с Вёрткой его кровь показалась ледяным сквозняком…

– Должно быть четыре круга, – я устало ссутулилась, сунув руки в карманы. – Чары уходят в тело, закрывая глаза и вымораживая кровь. Иногда их наносят на мёртвое тело, но чаще на живое. Парень дал себя отравить и пометить чарами – значит, хорошо знал убийцу. К утру от «воронки» и следа бы не осталось, разве что небольшой синяк. Чары не сегодня запустили в работу, Зим. Один круг исчезает дня за два, – я отвернулась, признавая очевидное: – Их применили в ночь первого снега. А потом заморозили тело, чтобы не воняло, хоть в той же бочке. Парень-то некрупный. А ты его прихватил, как и всё, годное для статуй, обтесал и встроил в общий ряд. Мы здесь вряд ли кого-то найдём.