– Хорошо мне с тобой, жаль, что столько всего случалось плохого, что я редко бывал дома. Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня, – проговорил я так, скорее, для себя самого.
– Ты из-за того, что я тогда на тебя набросилась?
Да, было дело.
– Нет, вообще.
– Ты виноват лишь в одном, что годы, когда я была молода и красива, прошли почти без тебя! Вот что меня злит.
– Ах, вон ты о чем! – усмехнулся я. – Да уж, старушка, – ей на самом деле едва тридцать недавно исполнилось, – придется мне искать более молодую жену, – покачал я головой. Оказывается, с шуткой я не попал. Точнее, попал впросак.
– Ты еще и издеваешься? Посмотри на себя!
Я сделал вид, что задумался.
– А что такое?
– Что такое? – взвилась моя фурия. – Ты же молод, как и десять лет назад, а я старуха! – И моя любимая разревелась.
– Ты меня пугаешь, родная, – осторожно заметил я, – мне казалось, я не давал повода думать о том, что охладел к тебе. Я любил тебя десять лет назад, люблю сейчас и буду любить всегда! – просто подытожил я.
– Если бы ты завел какую-то новую женщину… – Оливия вдруг хищно улыбнулась, – у меня тоже есть пистолет, забыл? И я неплохо умею им пользоваться. Коби меня выучил!
– Это точно! – засмеялся я в ответ.
Да уж, наблатыкалась, палит не хуже стрелка-мужчины. Кстати, винтовка ей разонравилась почти сразу, когда учил ее стрелять. А вот с пистолетом она на ты. Коби, мой добрый друг с черной кожей, был всегда с ней рядом. Я всего лишь один раз ему сказал, чего от него хочу. С тех пор у меня не было повода для беспокойства. Он взял всю ближнюю охрану на себя. Конечно, еще есть периметр безопасности, который контролирует лично Яхон, но Коби это непосредственная линия обороны. Он всегда где-то незримо рядом, опекая моих детей и Оливию. Парни для своих семей давно нашли других людей, живем-то давно раздельно, а Коби со мной все эти годы. Он, по моему приказу, по-другому не хотел, вывез из Штатов свою семью и обустроил на острове Свободы, продолжая нести службу. Вот же преданность у человека! Да, не удивлюсь, если он и сейчас где-то рядом, даже ругаться не стану, если увижу случайно.
Отдыхать – не работать. На ночь устроились в большой палатке и так сладко спали, что даже не заметили, как к берегу пристала посудина. Эти черти из охраны сдали нас Сереге, и тот при мчался. Хорошо хоть не будили, дождались, когда мы сами выберемся из палатки. Дети проснулись и захотели играть, вылез сам, выпуская их, и увидел картину маслом.
– А наши дети, значит, не хотят на необитаемый остров? – Яхон сидел с удочкой, рядом лежало несколько рыбешек, поймал уже. Его супруга сидела рядом на нашем шезлонге и наслаждалась солнцем.
– Ну, так и нашел бы себе остров, чего их, мало, что ли? – буркнул я. – Дорогая, тут опять нахлебники приперлись, рыбу нашу ловят.
– Можем заплатить! – фыркнула жена Яхона со смехом. Супруга у него еще та штучка.
– Так пристрели их, да и все! – раздался голос из палатки.
– Тогда у вас детей прибавится, придется еще и наших воспитывать, – парировал Серега, и все засмеялись.
Конечно, это были шутки. Моя детвора, напротив, обрадовалась компании хорошо известных им подружек и помчались по берегу, разбрызгивая воду. Нравится им вот так бегать, зайдут по щиколотку и носятся.
– Ты один или всех припер? – спросил я, садясь рядом с Сеней.
– Один, один. Ну, своих только прихватил и ушел.
– Как мне кажется, что мы недолго будем одни… – заметила моя супруга, выбираясь из палатки.
А спустя мгновение у Яхона заговорила рация. Мы переглянулись, и взгляды сошлись на Оливии.
– А что я?.. – натурально так удивилась девушка. – Вы на море посмотрите!
Твою в Бога душу мать! На горизонте маячило судно, причем большое.
– Кто это? – бросил Серега в рацию.
– Да хрен от нас кто сбежит, еще в Белоруссии доказали! – послышался голос Макса.
Яхта, а судно, прибывшее к нам, было именно яхтой, оказалась наша. Точнее, это была посудина Бурята. Спрятались отдохнуть, называется!
– Я вас всех когда-нибудь убью! – бросил я друзьям и упал без чувств…
Сколько я провалялся без сознания, не знал, но когда очнулся, рядом никого не было, а был я… Да в спальне своего дома на Кубе. Черт, что еще-то случилось? Осмотрев себя как мог, я стал подниматься с кровати, с удивлением понимая, что мне это причиняет дискомфорт.
– Это еще что за дела? – буркнул я сам себе, хотя и начал догадываться. Медленно, потому как ломило все тело, я добрался до туалета и, увидев себя в зеркале над раковиной, обомлел! На меня смотрело мое, но здорово постаревшее отражение, лет шесть, а то и восемь прибавилось. Уж я-то вижу и знаю себя, был-то постоянно молод, а теперь… Морщинки возле глаз, под серьезной щетиной уже не та упругая кожа щек. Да, а говорил тогда Хакер, что старение будет медленным…
– Эй, есть кто?
В ответ было тихо, и я насторожился. Блин, то нельзя в туалет сходить, обязательно кто-нибудь пожелает удачного облегчения, а то и вовсе никого нет.
– Эй, демоны?! Оливия!
Все же меня услышали. Ко мне прибежала одна из двух кубинок, что помогает супруге по дому.
– Мистер Смит! – она захлопала глазами. – Мистер Смит!
– Да я это, я, – кивнул я и успокаивающе произнес: – Где миссис Оливия, дети…
– О, мистер Смит, вы очнулись?! – словно не слыша меня, тараторила женщина.
– Ну да, Сьюзен, если не ошибаюсь? – она, кстати, тоже выглядела как-то не так, почему я и сомневался в ее имени.
– Да-да, – часто-часто кивала она. – Миссис Оливии нет, она с детьми в школе, скоро вернется.
– Какая школа? Дети же еще маленькие? – удивился я.
– О, мистер Смит. Пусть лучше миссис Оливия вам расскажет… – выпалила женщина и убежала прочь.
– Вот блин! Да что же такое-то? Мне кто-нибудь объяснит?
На звук моего голоса пришел мужчина. Первый раз его вижу. Высокий, немолод уже.
– Вот это новости, очнулся? – слегка удивленно произнес мужчина.
– Ты еще кто? – грубо бросил я. Настроения не было совсем.
– А кто тебя, думаешь, бреет и стрижет постоянно, да еще и подмывает? – усмехнулся мужик. Не понял, Оливия что, незнакомого мужика в дом пустила? Да еще и меня подмывать!
– Я спросил, кто ты? – надавил я.
– Меня мистер Джоунс нанял, слежу за твоим, извините, вашим, состоянием…
О, перешел на «вы», сразу стало как-то спокойнее.
Тут где-то в другом помещении дома раздался крик, голос я узнаю из тысячи!
– Где, где он?!