Кто я для тебя? - читать онлайн книгу. Автор: Марго Белицкая cтр.№ 61

Гилберта радовало лишь то, что Иван все же отступил, дав ему возможность передохнуть и обратить взгляд на юг, где оклемавшийся и вдохновленный примером союзника Родерих собирал новые силы. Гилберт повел войска туда, нацелившись на победу. После Цорндорфа она была необходима, как воздух.

«Ничего, с Родди я воюю давно и всегда его бил, побью и сейчас, — успокаивал себя Гилберт. — Затем отомщу Брагинскому».

Но он вел себя слишком самоуверенно, недооценил Родериха и его генералов. Гилберт получил неверные сведения от разведки, вместе с Фридрихом составил на их основе провальный план и стал претворять его в жизнь, не обращая внимания на дельные замечания советников. В итоге под Гохкирхе его постиг очередной крах. В какой-то момент отчаянной сечи все буквально висело на волоске, еще один рывок, еще немного храбрости — и пруссаки бы победили. Большой ценой, но победили. Однако богиня войны посчитала, что следует наказать гордеца.

Родерих торжествовал, а Гилберту пришлось спешно отступить. Хотя эта победа не дала Родериху никаких стратегических преимуществ, но он смог морально раздавить Гилберта, посеять в его войсках сомнения и страх. Два поражения подряд сильно подкосили уверенность и обычную браваду Гилберта. Но он старался не впадать в уныние, угрожающе рычал и скалился, как загнанный в ловушку зверь, который решил драться до конца.

«Еще не все, — как молитву повторял Гилберт. — Вам так просто меня не одолеть!»

Он подбадривал впавшего в депрессию Фридриха: король был совсем разбит поражением и последовавшей буквально на следующий день смертью любимой сестры.

Все армии ушли на зимние квартиры, война замерла на время холодов, словно погрузилась в спячку, и можно было строить планы на компанию в следующем году. Чем Гилберт и занялся, стараясь максимально заинтересовать этим своего короля, чтобы хоть как-то отвлечь его от мрачных мыслей. Было очевидно, что Иван и Родерих постараются атаковать вместе, хотя координировать действия двух огромных армий, да еще при условии постоянно приходящих из столиц противоречивых приказов, было сложно. В этом плане у Гилберта было преимущество: Фридрих был с армией и всегда четко руководил ее действиями, превращая даже рассредоточенные войска в единый организм.

Еще Гилберта радовало, что можно не волноваться о западном направлении. Франциск не горел желанием разворачивать массированное наступление, его больше волновала грызня с Артуром за колонии. Он пытался атаковать важный для англичан Ганновер, и Гилберту пришлось отрядить союзнику для его защиты несколько полков, но опасности мелкие стычки в этом районе не представляли.

Пока войска находились на зимних квартирах, Гилберт много времени проводил с солдатами, чей дух сильно упал после поражений. Он поддерживал их, старался вселить надежду.

— Мы еще всем покажем прусский дух, парни! — говорил он, сидя у костра с ветеранами.

С началом весны противники не торопились наступать, Фридрих очень надеялся, что удастся отсидеться в обороне, но Гилберт здорово сомневался. Слишком уж хорошо он запомнил яростный блеск в глазах Родериха, когда они подписывали договор, отдававший Гилберту Силезию. Родерих ни перед чем не остановиться, чтобы вернуть провинцию.

К середине лета зашевелился Иван, у него как всегда было больше людей, к тому же Гилберт не смог помешать его соединению с австрийскими частями. Положение было тяжелым, но победа была жизненно необходима. Решительная, мощная, такая, которая надолго бы отбила у врагов желание нападать, а возможно даже ознаменовала бы конец войны…

Под Кунерсдорфом произошло отчаянное и жестокое сражение. Гилберт метался по полю боя, он был буквально везде: вдохновлял, призывал своих людей быть смелыми, первым бросался на врага, увлекая их за собой. Пули свистели вокруг Гилберта, его ранили в руку, но он все равно оставался в седле и продолжал истошно кричать: «Вперед!»…

Все было бесполезно.

Были ли тому виной тактические просчеты, сила русских или упавший за годы войны дух его армии, но поражение было ужасным. Гилберту с трудом удалось спасти жалкие остатки своей армии, увести их с поля боя, которое осталось за Иваном. Путь на столицу Гилберта теперь был открыт. Катастрофа неотвратимо надвигалась.

— Если русские начнут наступать на Берлин, мы будем драться с ними — скорее ради того, чтобы умереть под стенами города, чем в надежде их одолеть, — с мрачной решимостью заявил Фридрих.

— Завидую я вам, людям, — Гилберт горько улыбнулся. — У вас есть легкий способ сбежать от проблем — достаточно броситься под вражеские пули. А что прикажешь делать мне?

Король не нашелся, что ответить. А Гилберт действительно завидовал тем, кто может найти смерть на поле брани. Он не сомневался, что даже если пустит себе пулю в лоб, то выживет. Хотя стоило попробовать.

Отчаяние, после Цорндорфа медленно подбиравшееся к Гилберту на мягких лапах, теперь набросилось зверем, рвало сердце на части. Давно ему не было так тяжело. Перед ним маячил призрак полного разгрома, позорного плена, а потом, возможно, расчленение под смех удачливых победителей. Но нет! Лучше умереть, чем снова быть чьим-то слугой!

На второй день после Кунерсдорфа Гилберта взял пистолет и приставил к виску холодное дуло. От спуска курка его остановил всплывший в голове образ Эржебет. За время войны он старался сосредоточиться на битвах и не думать о ней, лишь в спокойные зимние месяцы позволяя себе немного помечтать. А вот сейчас Эржебет встала перед ним, как живая, грозно нахмурилась, уперла руки в боки.

«Трус! Слабак! — выговаривала она ему. — Выбрал легкий выход, да? Я тебя призираю!»

Гилберт убрал пистолет в ящик стола, запретив себе даже думать о нем, и принялся помогать Фридриху готовить оборону Берлина. Он должен выстоять до конца.

Однако героическая смерть под стенами любимого города Гилберту пока не грозила. Иван и Родерих отступили, их потери были не меньше, чем у Гилберта, а тыловое обеспечение — скверным. На словах это казалось несущественной причиной, но на деле было даже важнее оружия: никто не может воевать на голодный желудок, да и лошадей нужно было чем-то кормить. Но главной причиной было даже не это. Как доносили шпионы, в стане союзников начались разногласия. Все-таки их дружба была слишком молодой и непрочной, слишком много было застарелых противоречий и недоверия.

Фридрих ликовал и говорил о чуде Бранденбургского дома. Гилберт же совсем расклеился, когда понял, что последнего сражения не на жизнь, а на смерть не будет, и можно перевести дух. Он позволил отчаянию захватить себя, заперся в своей комнате и беспробудно пил. Вино помогало забыться и спастись от кошмаров. Гилберта все время мучил один и тот же сон.

Он стоит в полном крови море, со всех сторон доносятся стоны, крики и мольбы о пощаде. Из окружающего его багрового тумана выплывают искореженные фигуры. Мертвые солдаты: изуродованные тела, залитые кровью бледные лица, порванные мундиры. Простые люди: мужчины с отрубленными руками, женщины в изодранных платьях, дети… Все они, покачиваясь, движутся к Гилберту. Из воды появляются скрюченные серые руки, хватают его за ноги, впиваются ногтями в кожу, не давая сдвинуться с места.