Кто я для тебя? - читать онлайн книгу. Автор: Марго Белицкая cтр.№ 42

— Франц, «мне не нравится», это не аргумент, — хмуро заявил он. — Скажи конкретно, что тебя не устраивает?

— Хм… — Франциск ткнул пальцем в несколько абзацев, придрался к мелочам, но все это выглядело слишком незначительным.

— Сдается мне, ты просто хочешь, чтобы мои солдаты выстлали своими трупами твою дорогу на Вену, — прошипел Гилберт. — А твои бравые вояки тем временем будут отсиживаться на зимних квартирах, пить вино и мацать девок!

— Откуда такие выводы, мон амии? — Франциск удивился очень натурально.

— Потому что во всех твоих планах основной удар почему-то всегда приходится на мою армию. — Гилберт нехорошо прищурился. — Не держи меня за идиота, Франц. Я не твоя ручная собачка, которую ты можешь натравить на Родди. Мы союзники и либо воюем вместе, либо вообще не воюем.

С лица Франциска вдруг исчезла обычная благостная улыбка, взгляд стал жестким и тяжелым. Гилберт еще никогда не видел его таким серьезным.

— Гилбо, мон амии, а вправе ли ты рассуждать о союзном долге? Ведь ты сам не слишком хорошо его выполняешь. Ты оставил мои войска без прикрытия, не пришел на помощь в Баварии, когда я просил.

— Я не смог и объяснил почему. — Гилберт нахмурился, он никогда не любил признавать, что не способен чего-то сделать.

— Тем не менее, иногда мне кажется, что ты просто хочешь прикрыться мной, отобрать у Родериха немного земли, а потом сбежать, оставив нас добивать друг друга, — холодно отчеканил Франциск, затем изобразил теплую улыбку. — Так друзья не поступают, мон амии.

В итоге они так ни к чему и не пришли, а Гилберт только еще больше уверился в том, что его хотят использовать.

«Нет уж, Франц, я не буду плясать под твою дудку».

И когда Фридрих заговорил с Гилбертом о возможности сепаратного мира с Австрией, он поупорствовал лишь для вида.

***

Эржебет осталась прозябать в усадьбе — Родерих был непреклонен: она не должна воевать. У Эржебет еще не было достаточно прав, чтобы оспорить это решение.

Родерих действительно осуществил свои намерения: вскоре он подписал весьма невыгодный для себя мир с Гилбертом. Но Родерих и Мария-Терезия были уверены, что это единственный способ спасти Империю от набросившихся со всех сторон стервятников — умастить одного, чтобы потом разбить другого.

Родерих отправился в поход против Фарнциска, а Эржебет занималась осточертевшими домашними делами. Она не находила себе места, энергия клокотала в ней, точно лава в кратере вулкана, безуспешно ища выход. Эржебет чувствовала, что она вот-вот взорвется от переизбытка чувств, рвущихся наружу. Ей нужно было куда-то выплеснуть свой внутренний огонь, и она знала, что помочь ей в этом может только Гилберт. Встреча с ним на поле боя после стольких лет, поединок — все это так всколыхнуло ее, что Эржебет уже не могла успокоиться и вернуться к прежней размеренной жизни.

Через несколько дней после подписания мира, она вошла на кухню проверить, как у Аличе продвигаются дела с обедом.

— Смотри, смотри, сестренка Лиза, пирог уже готов! — Девочка бросилась к Эржебет с большим подносом в руках, споткнулась, как это часто с ней бывало, и уронила свою ношу.

Пирог с вареньем перевернулся, шлепнулся на грязный пол и теперь был безнадежно испорчен.

— Боже, Аличе, когда же ты перестанешь быть такой неуклюжей! — шикнула на нее Эржебет.

Большие карие глаза мгновенно наполнились слезами, Эржебет тут же пожалела о своей резкости. Но она ничего не могла поделать: такое случалось не в первый раз за последнее время — внутренний голод обращался в злобу, и Эржебет срывалась на окружающих.

Она была точно натянутая струна, изнывающая от ожидания, когда же ее коснутся руки арфиста.

— Да что же это такое! — в отчаянии воскликнула Эржебет, со всего размаху ударив кулаком по столу.

— П… Прости сестренка-а-а! — хныкала Аличе. — Я сейчас все уберу! Только не злись.

— Нет-нет, это ты меня прости. — Эржебет опустилась перед ней на корточки, ласково пригладила рыжие вихры. — Ты ни в чем не виновата. Не плачь.

Кое-как ей удалось успокоить Аличе, вместе они помыли пол, и девочка принялась готовить новый пирог. Эржебет отошла к кухонному окну, распахнула створки и вдохнула полной грудью аромат цветущих роз. Вид дремлющего в летнем мареве сада немного успокоил ее.

Вдруг Эржебет заметила в чистом голубом небе черную точку, она стремительно приближалась, увеличиваясь в размерах, вот уже Эржебет смогла различить очертания птицы. Это был орел, крупный, темно-коричневый, почти черный. Он величаво парил в вышине, мерно взмахивая широкими крыльями. И наблюдая за ним, Эржебет поняла, что он летит прямиком к усадьбе.

«А ведь такие птицы в этой местности не водятся. Откуда он здесь взялся? Неужели… Гилберту всегда нравились птицы: соколы, ястребы. Но орлы были его любимцами. Он даже поместил одного на свой флаг».

Догадка Эржебет подтвердилась, когда орел опустился на подоконник прямо перед ней. К его лапам не было привязано никакой записки, но этого не требовалось. Эржебет и так поняла намек. Вернее — приглашение. Вызов.

Кровь вскипела в одно мгновение, из головы исчезли все мысли, кроме одной: «Он ждет!».

— Я сейчас! — пообещала Эржебет птице и стрелой вылетела за дверь.

— Сестренка Лиза, ты куда?! — понесся ей вслед взволнованный голос Аличе, но Эржебет ее уже не слышала.

Она добежала до своей комнаты, пинком распахнула дверь, торопливо переоделась в мундир и, повесив на пояс саблю, бросилась назад на кухню.

Орел спокойно сидел на подоконнике, рядом, завороженно разглядывая его, застыла Аличе.

— Сестренка Лиза, смотри, какая красивая птичка! — Она радостно улыбнулась, но тут же взволнованно охнула. — Сестренка, зачем тебе мундир и сабля?! Куда ты собралась?

— У меня важное дело, — отчеканила Эржебет, берясь за ручку ведущей во внутренний двор двери.

— Это опасно? Точно опасно! Не ходи, сестренка! — заверещала Аличе, пытаясь схватить ее за рукав. — У меня дурное предчувствие!

— Все будет в порядке. — Эржебет отмахнулась от нее.

— А если вернется сеньор Родерих и будет тебя искать?

— Соври ему что-нибудь… А еще лучше скажи, что я умерла! — бросила Эржебет и вышла на улицу, захлопнув дверь перед лицом ошарашенной Аличе.

Орел будто только этого и ждал: он поднялся в воздух и полетел вперед, явно указывая Эржебет путь, и она побежала следом за ним. Она уже не думала о том, что поступает глупо и опрометчиво, что, потакая своим тайным желаниям, ввязывается в какую-то авантюру. Но сохранившиеся в затуманенном сознании остатки рассудительности старались придать ее действиям хоть какое-то подобие разумности.

«Я лишь хочу вступиться за честь моего сюзерена! Да-да, именно так!»